Ссора утихла так же быстро, как и началась, девушка с
капризным лицом тихонько всхлипывала, глядючи на дождь за окном, Келина достала
какую-то книжку и демонстративно углубилась в чтение.
А Сварог закрыл глаза и устало откинулся на спинку сиденья.
Почему-то вспомнилась его предпоследняя встреча со Щепкой-Визари – на втором
этаже в Монитории. Или же, выражаясь по-нашему, в Реввоенсовете Короны. Откуда
и начался его путь в качестве энтомолога.
…Ранним утром, аккурат на пятидесятые сутки после того, как
официально было объявлено о низложении Императора и переходе власти в руки
переходного правительства, его вызвали в штаб революции. Подняли прямо из
постели, можно сказать. Дело, видать, было безотлагательное – вызов пришел не
обычным порядком, а посредством четкого ментального посыла. Мыслепередача
информации была для новоиспеченных магов-связистов делом пока новым и не шибко
освоенным, и ей пользовались лишь в экстренных случаях.
Сварог почувствовал легкую тревогу: что еще там случилось…
Он быстренько сполоснул лицо, облачился в форму и бегом спустился на второй
этаж. Все руководство восстания (к коему, разумеется, принадлежал и Сварог) с
некоторых пор обитало в здании Монитории – реквизированном под нужды революции
дворце бывшего верх-советника Мар-Кифая, так что путь от жилья до места, так
сказать, основной работы много времени не занимал. И хотя собирать всех вождей
мятежного Вардрона под одной крышей, с одной стороны, было неразумно с точки
зрения безопасности, но, со стороны другой, на то они и вожди, чтобы быть
наиболее сильными и толковыми магами. Так что проблема безопасности решалась
коллективно: общим воздействием, объединив усилия, высшие маги создали и
поддерживали над дворцом невидимое простым глазом защитное поле, походя
проверяли и фильтровали сторонних посетителей и даже организовали делооборот в
Монитории – мимо Сварога сновали курьеры-немаги, степенно плыли по воздуху
депеши, донесения и отчеты, причем документы из числа секретных были окутаны
предостерегающим багровым сиянием…
Глядючи со стороны, зрелище, конечно, было причудливое, если
не сказать – потешное. Штаб восстания колдунов и чародеев, вдумайтесь!
Форменный НИИЧаВо, право слово. Невольно представлялись отряды революционных
зомби в полусгнивших тельняшках, стреляющие сглазами маузеры, бесплотные
призраки добывают информацию прямиком сквозь стенки сейфов в штабе
контрреволюционеров, в полночь прекрасные ведьмочки привораживают иностранный
капитал, а храбрый разведчик, перекинувшись в волка, через кордоны спешит в
Петроград с донесением в зубах… Нет, до такого абсурда, разумеется, не
доходило, но все равно иногда накатывало ощущение полной нереальности
происходящего.
Впрочем, Сварог уже привык.
Малый зал заседаний был погружен в полумрак, разгоняемый
тремя плавающими у самого потолка шарами света. Здесь его уже ждал Совет –
причем, противу ожиданий, далеко не в полном составе. А ежели быть точным, то в
минимальном своем составе. В малом зале заседаний сидел за столом только
председатель реввоенсовета. Женщина, которую некогда знавали под кличкой Щепка
и под именем Визари.
Сварог удивленно огляделся:
– А?..
– Больше никого, мы одни, – подтвердила Визари. –
Это я тебя вызвала, по закрытому каналу. Не хочу никого посвящать в мои планы.
Планы щекотливые, а ситуация требует достаточно быстрого решения… Да не стой
столбом, садись. Дело есть.
Сварог послушался, а Визари, напротив, порывисто встала,
оправила куртку. И Сварог опять с трудом сдержал улыбку. Сколько раз видел, а
спокойно смотреть не мог.
Однажды, вспомнив комиссаров в пыльных шлемах, он вскользь
предложил Визари носить кожаную куртку с ремнями – мол, удобно, красиво,
официально, да и ей к лицу будет. Шутливо предложил, конечно, однако та совет
восприняла всерьез и теперь щеголяла в черной скрипящей коже. И ведь
действительно шло чертовке! Револьвера в потертой кобуре на боку не хватает…
Она подошла к карте на стене, задумчиво на нее посмотрела. Сказала негромко:
– Знаешь, а я ведь даже сейчас не верю, что пока все
удается. Я столько лет ждала момента, когда мы победим, – а сейчас не
верю…
– Все забывал спросить: ну и каково это – быть
диктатором? – спросил он.
– Могло быть и хуже, – пожала она плечами. –
А то вы, ваше величество, не знаете. Одно скажу: продовольствия хватает,
патронов немерено и смертных приговоров почему-то очень мало.
– Это тебе не нравится?
– Это меня настораживает. Ну не может быть, чтобы все
шло так хорошо и так гладко… Кстати, хорошо и гладко идет далеко не все.
Поэтому я тебя, собственно, и вызвала.
Она повернулась к карте, утыканной разноцветными булавками и
испещренной красными стрелками, зелеными полями, синей штриховкой и какими-то
значками, напрочь непонятными простому смертному.
Революционные волны катились по Короне. Не то чтобы
стремительно, не то чтобы сметая все на своем пути и оставляя за собой трупы и
пепелища, но они двигались. Росли и ширились, исходя из восьми эпицентров на
обитаемой территории материка, и особого сопротивления не встречали. Что
странно. Либо император действительно был настолько слаб и беспомощен, что
оказалось достаточно одного толчка, дабы его уронить, либо революционные
стратеги настолько все хорошо просчитали, либо…
Либо и вправду в народе столь укрепилась вера в силу магии.
Нет, с приходом нового правительства прежние государственные
и муниципальные органы не были распущены (если, конечно, выразили полную
лояльность); магазины не наполнились тут же до отказа халявной хавкой, заводы и
фабрики не позакрывались, вытесненные производством товаров «из воздуха»; все
так же бегали по дорогам электромобили, по рекам и океанам ходили корабли,
аэропилы поднимались в воздух, и все это по-прежнему работало на энергии
электрического тока. Революционеры оказались ребятами достаточно разумными,
чтобы не ломать одним махом все общественные связи, не разваливать экономику и,
как следствие, не уничтожать все государство, а потом на его обломках строить
что-то светлое, доброе, вечное. Для них главным было подготовить народ к
осознанию, что магия есть данность, что она такой же неотделимый элемент
нынешней цивилизации, как, скажем, сословия, токарный станок, протектораты и
синематограф. И Сварог подумал, что, вероятно, ребятки не так уж неправы,
сначала устраивая революцию этическую, а перелом в политике, производстве и
экономике оставляя на потом…
Разумеется, без вооруженных столкновений, актов саботажа и
прочих проявлений несогласия не проходило – случалось всякое, но кровавые реки
не текли. Да, имели место локальные бои с применением авиации и артиллерии,
показательные расстрелы, пожизненное выселение на холодный и необитаемый Эшт…
Но большей частью противостояние новой власти было вполне мирным, хотя головной
боли добавляло. Провинция Паско, например, вежливо отказалась признавать
Мониторию за орган государственного управления, мотивируя это тем, что как жили
без колдунов не одно столетие, так и дальше проживем, а любые перемены суть
только вред. До сих пор не помогли ни уговоры, ни угрозы, ни даже бронемобильный
корпус, занявший центр столицы. Из несогласных никто за оружие не хватался,
диверсии и провокации не устраивал – просто был против. Все население, как один
человек, сказало дружное «нет», и загвоздка была именно в этом, не расстреляешь
же всех сто пятьдесят тысяч человек, которые активного противодействия не
проявляют… Роут-Ганк, прибрежная зона на юге материка, вроде бы с радостью
согласилась заменить имперского наместника на представителей Монитории. Однако
юридические и бюрократические препоны, которые с милейшей улыбкой ставили им
местные чиновники, ссылаясь как на прежние, так и на новые законы, грозили
затяжной позиционной войной с аппаратом. В области Некушд, куда бежали
несогласные, чтобы оттуда морем перебираться в колонии и протектораты, тоже что-то
назревало. И так далее, и тому подобное…
