Сварог понял, что палуба с пассажирами находится в надежных
руках, и вернулся в рубку. А там тоже нашелся, оказывается, свой герой сопротивления.
Помощник капитана сидел на полу возле опрокинутого стола с картами и полными
ужаса глазами смотрел на зубастую серебряную звездочку, застрявшую у него в
бедре.
– Чего любуешься? Перехвати ногу банданой, кровь
останови, – посоветовал ему Сварог.
– Хотел вернуть командование кораблем, – объяснила
Щепка.
– Что ж непонятного, – хмыкнул Сварог. – Жить
будет… Причал скоро?
– Плес видишь? Пройдем его, там будет небольшая заводь,
сразу за ней причал. Почти на месте.
– «Почти» не считается. Ничего не слышишь?
– Не-а, – помотала нечесаными лохмами Щепка.
Сварог задрал голову, повел взглядом по серым облакам.
– Кажется, тарахтит…
Словно этого замечания наверху только и дожидались: из
разлапистых туч вынырнул аэропил. Да не простой, блин. И даже не золотой, что было
бы полбеды. Гидроплан. Или, выражаясь по-местному, «водяной голубь». Судя по
обалдевшим физиономиям речных мореплавателей, подобное чудо – самолет,
садящийся на воду и с воды взлетающий – они созерцали впервые. Щепка, похоже,
тоже. Одному Сварогу, выходит, доводилось сталкиваться раньше с эдаким
техническим дивом.
А вообще-то, следовало отдать должное пилотам местной Унии
Авиаторов – в такое непогодье они летают без надлежащих приборов, считай, вовсе
без приборов, на одном наитии и мастерстве. Верно говорят некоторые, что
нынешние летчики не чета прежним – тем, что летали на «этажерках». На заре
авиации происходил естественный отбор – кто не разбивался, становился даже не
просто первоклассным авиатором: он становился доподлинным богом летающей
машины. А у летчиков эпохи умной электроники рефлексы почти не развиты, такое
понятие, как слияние с машиной, им незнакомо напрочь, потому что за них все
делают приборы, и если те вдруг откажут – пилот враз становится беспомощным. И
сие не только пилотов касается…
Думая посторонние думы, Сварог одновременно решал главную
задачу: что им сулит появление гидроплана и что теперь надлежит делать.
Гидроплан же как раз прошел над головой, начал разворот и снижение.
– Он может садиться на воду? – Щепка еще раз
доказала, что девочка она догадливая.
– Именно так, – мрачно ответил Сварог. –
Садиться, передвигаться по воде, догонять по воде плавающие галоши и брать их
на абордаж.
– Нам не дотянуть до причала?
– Не знаю. То, что аэропил может садиться на воду, еще
вовсе не означает, что он станет садиться…
Гидроплан вновь прошел над электроходом, уже гораздо ниже. И
что-то округлое, желтоватое промелькнуло слева. Сварог едва успел повернуть
голову, как в десяти уардах по левому борту раздался взрыв, и в воздух поднялся
водяной столб. «Звезду Короны» ощутимо толкнуло, вода обрушилась на палубу,
брызги долетели до верхней части навеса.
Неизвестно, предупредительный это был бабах или же
бомбометатели на первый раз промахнулись, но вдумчиво решать эту задачу не
тянуло, да и некогда было, откровенно говоря. Оттолкнув капитана со словами:
«Марш к помощнику и ни шагу из того угла», – Сварог метнулся к штурвалу,
вывернул его до отказа. Причала ждать не будем, причаливать станем в экстренном
порядке.
Как Сварог и предполагал, капитан не смог спокойно глядеть
на то, что собираются сотворить с его кораблем, и бросился на захватчика. А раз
Сварог предполагал, то оказался готов. И встретил как подобает: кулаком в
солнечное сплетение. А дабы не возникло повторного желания безобразничать,
легонько так надавил на яремную вену. Только чтоб ненадолго отключить.
Электроход, повинуясь рукам нового капитана, круто повернул
к берегу, нацеливаясь на обширную, заросшую камышом заводь, о которой говорила
Щепка. Трудно было даже предположить, что творится сейчас на пассажирской
палубе. Одно несомненно – Медведю и Монаху приходится нелегко. Вполне возможно,
бомбометатели добивались посеять панику на борту и никаких прочих целей не
преследовали. По мысли гидропланщиков, вероятно, возмущенный народ, видя в небе
явственные спасение и подмогу, должен изловить и скрутить негодяев. Кстати,
расчет неглупый. И кто его знает, не скрутили ли уже Медведя с Монахом. Ведь
придется в таком случае отбивать…
Речная галоша «Звезда Короны» сумела подобраться к берегу
гораздо ближе, чем выходило по прикидкам Сварога. И только в дюжине метров от
кромки берега посудина заскребла днищем по песку, заскрипела, как великанская
несмазанная дверь.
– Держись! – закричал Сварог, притянул к себе
Щепку, прижал покрепче и сам схватился за поручень.
Как и предполагалось по законам физики, все и вся швырнуло
вперед, когда «Звезда Короны» окончательно увязла в песке и остановилась,
накренившись на правый борт. Хоть Сварог и приготовился к толчку, но все же его
слегка приложило боком к стойке штурвала. Впрочем, сейчас было не до того,
чтобы растирать ушибленный бок.
– Вниз, – Сварог подтолкнул Щепку в сторону трапа,
переступил через проехавшего по всей рубке помощника капитана.
Охваченные паникой пассажиры с криками и воплями метались по
палубе, толкая друг друга. Некоторые, поди ж ты, прыгали в воду. Выискивать в
толпе Монаха и Босого Медведя представлялось делом чрезмерно хлопотным, –
ну ладно, сообразят, что к чему, чай, не дети малые. Сварог отшвырнул в сторону
типа с очумелыми глазами, который клещом вцепился в его плащ и что-то визгливо
кричал, протащил Щепку сквозь людскую массу, прокладывая дорогу тумаками,
открыл калитку в фальшборте, или как там она называется по-морскому, скинул
вниз трап.
По трапу они сошли в воду, можно сказать, с комфортом.
Правда, пришлось метров пять проплыть, прежде чем ноги коснулись дна.
Отметившись следами на песчаной отмели, выбрались на твердую землю, поросшую
мелкой редкой травой. И только сейчас Сварог обернулся. Наконец-то удалось
изыскать время и посмотреть, что поделывает гидроплан.
Гидроплан заходил на посадку. Ну, в общем-то, этого и
следовало ожидать…
– Образцы товаров забыли, – усмехнулась Щепка,
отжимая мокрую накидку.
– Может, вернемся? Нет? Тогда скоренько давай наверх.
Глава 4
По земле…
Берег здесь был высокий, осыпчатый, пришлось карабкаться,
хватаясь за деревца и коряги, выискивая устойчивую опору для ног. Забрались.
Сверху панорама бедствия просматривалась преотличнейшим образом, хоть пиши полотно
в жанре «картина-катастрофа»: заводь, скрытая камышом, невезучий электроход,
разноцветные человеческие фигурки, «водный голубь», который уже приводнился и
скользил по речной ряби к электроходу. Ага, вот и две фигуры, трудно спутать
еще с кем-то. Босой Медведь и Монах тоже карабкались наверх, правда, получалось
у них не так ловко, как допрежь у Сварога со Щепкой, то и дело кто-нибудь из
них соскальзывал и съезжал на брюхе по песчаному грунту. Запыхавшись и
перепачкавшись, соратнички все же добрались до верха. Их тяжелое дыхание
наполнило окрестный воздух ароматами кислого вина. На лбу Монаха набухала
свежая шишка, весьма гармонично дополняя красный нос.
