По машинному отсеку разносился равномерный гул, но для Дороти сейчас ничего вокруг не существовало: ни звуков, ни других ощущений. Равномерные короткие гудки пульсара давно стали частью окружающего ее мира, так что она их попросту не замечала.
И вдруг до ее ушей дошло странное. Дороти встрепенулась. Из динамиков неслось:
— Бип-пип, бип-пип, бип-пип…
— Боже мой! — воскликнула Дороти по-русски, отбросила книгу в сторону, спустила ноги на пол и опрокинула чашку. С проклятиями вытерла с пульта пролитый кофе и принялась резко касаться сенсоров.
Теперь из динамиков донеслось:
— Уа-а-а!
— Этого просто не может быть, — сказала себе Дороти. Она с силой нажала кнопку связи.
— «Шаттл-два». Как делишки, Дороти? Умираешь со скуки?
— Погоди, Жан-Поль… Я получила сигнал тревоги.
На секунду воцарилось молчание.
— Сигнал тревоги — у тебя?! С тобой все в порядке? Под термином «у тебя» он имел в виду орбиту средней удаленности вокруг Дельты Цефея.
«Шаттл-два» выставлял в пространстве длинную цепь исследовательских зондов; другие шаттлы, как и шаттл Дороти, располагались на борту станции «Метроном».
— Я приняла сигнал маяка, — пояснила Дороти.
— Какой тут может быть маяк…
Она залпом, не ощущая вкуса, допила остатки холодного кофе:
— Мне удалось перехватить параллельный сигнал в звуковом диапазоне.
Она нажала кнопку, и вновь из динамиков понеслось:
— Уа-а-а… уа-а-а…
— Что это еще такое? — голос Жан-Поля был спокоен и серьезен.
— Так-так-так! — Дороти покачала головой. — Вот к чему приводит одинокая жизнь ученого-затворника. Ты что, никогда раньше не слышал, как плачут младенцы?
* * *
Карин разбудил очень знакомый голос:
— Какого черта! Пустите меня, я только взгляну на нее!
Некоторое время продолжался приглушенный спор неведомо о чем, а затем дверь открылась.
— Карин!
— Привет, сэнсей! — Она слегка приподняла голову, а затем опять бессильно уронила ее на мягкую подушку: это было единственное, напоминавшее поклон движение, которое у нее получилось. — Я рада вас видеть.
Но она не видела ничего. Мир вокруг был во тьме.
— Слава Богу! — Его борода коснулась щеки Карин, когда он легко поцеловал ее, затем взял за руку, все еще слабую, и сжал в своих загрубевших руках.
— Я слышала, вы там спорили с кем-то из персонала.
— Мне сказали, что ты все перенесла отлично, но я должен был увидеть тебя сам…
Вокруг была сплошная тьма, но Карин чувствовала, как под ее тяжестью прогибается мягкая постель, а одеяло казалось тяжелым, обволакивающим коконом. Не похоже, что она все еще на своем корабле…
— Сэнсей. Дарт… Он не…
«Я же не могу плакать, — вспомнила она. — Они забрали мои глаза».
— Не разговаривай! — Большие руки нежно пожали ее ладонь. — Мне коротко обо всем рассказали.
— Он спас нас. — Это было сказано шепотом. Вероятно, потом она провалилась в сон. Иногда различить, где явь, а где сон, было попросту невозможно.
Когда она полностью пришла в себя, сэнсей все еще был рядом — от него шли успокаивающее тепло и сила.
— Сэнсей?..
— Все в порядке, Карин.
— Они прячут от меня моего ребенка.
«Ребенка Дарта», — поправила она себя мысленно.
* * *
Кажется, раздавались какие-то пререкания, но она не была в этом уверена. Впрочем, теперь она была спокойна. Поскольку сэнсей Майкл проделал столь долгий путь сюда, на станцию «Метроном», он не допустит, чтобы ему помешали. «Уступай и соглашайся, когда возможно, — говаривал он иногда, — а когда необходимо — иди напролом».
Дверь приоткрылась, и сэнсей помог ей приподняться и сесть.
— Здравствуйте, — у женщины был чуть уловимый славянский выговор. — Я — Дороти… А вот ваша дочь.
Карин нежно провела руками по крошечному тельцу ребенка.
«Ребенок, — подумала она. — Новая реальность… Другая личность, но часть меня и Дарта».
Внезапно, сильно встревожившись, она протянула дрожащую руку, кончиками пальцев ощупала теплое личико ребенка, его голову с похожими на шерстку волосами и тельце, один за другим пересчитала все пальчики.
— Она красивая, — сказал сэнсей.
— Несомненно, — согласилась женщина по имени Дороти.
Напряжение спало, и Карин откинулась на подушку, прижимая крошечное тельце дочери. Губы ее невольно растянулись в улыбке.
Не думала она, что сможет когда-нибудь снова улыбнуться.
— С нею… действительно все в порядке? — Она повернулась в сторону Дороти, определив ее местонахождение по голосу и по шелесту одежды. — Вы ничего не заметили?
— Ой, я не знаю… Я — астрофизик, а не врач.
— Именно Дороти приняла твой сигнал, — сказал сэнсей.
— О-о! — Карин чуть покачала головой. — Я просто не знаю, как вас благодарить.
— Не велика заслуга! — Фраза была беззаботна, но Карин уловила, как от волнения у Дороти перехватило горло.
— Скажите мне прямо, сэнсей… — она склонила голову набок, повернув лицо в его сторону и зная, что он будет смотреть в серебряные глазницы, где больше не было ее глаз. — Это ведь ваша внучка. Почему ее прятали от меня?
— Потому что вам нельзя волноваться… — начала было Дороти.
— Я хочу забрать ее домой. — Сэнсей избегал прямого ответа — Я могу отойти от дел или работать неполный день… Я еще не все до конца обдумал. Тебе не о чем беспокоиться.
— Не о чем беспокоиться? — Карин усилием воли взяла себя в руки. Сэнсей был последним человеком, на которого она могла бы злиться.
— Я имею в виду, что ей, твоей дочери, не придется жить в приюте.
Дороти торопливо добавила:
— На тот самый корабль прибыли два укомплектованных экипажа.
Мю-пространственный корабль: Карин было интересно, кто же стал пилотом.
— Когда ты поправишься, прямо здесь пройдешь дообучение.
Если сэнсею придется заниматься воспитанием внучки, будет ли это означать, что он решит посвятить ее в священнический сан?
Впрочем, это не имело значения, потому что Карин уже приняла решение. Просто она осознала это только сейчас.
— Я не собираюсь возвращаться в мю-пространство, — сказала она спокойно — Я намерена быть матерью на Земле.
— Но ты будешь…
