— …Сильвана Лирголан, бывшая леди Сильвана…
Далеко-далеко вверху, на самой высокой части потолка, из центра мембраны пошли световые круги.
— …Совершенные преступления: измена народу…
Медленно поднимается ярко освещенный крест из железа и графита.
— …против человечности…
Крест опускается вниз.
Ее лицо попало на дисплеи, и у Тома мелькнула мысль, не случилось ли это по ошибке: привязанная к распятию, с разметавшимися чудесными светлыми волосами, она было невыразимо прекрасна.
О Сильвана! Он был прав, что пришел сюда.
Заговорила представительница защиты.
— Этот судебный процесс несправедлив уже тем, что его исход предрешен. Мы стоим в преддверии новой эпохи, перед лицом мира, построенного отважными людьми, — она повысила голос, заглушая поднявшийся в зале ропот. — Да, у тех, кто правил раньше, были ошибки… Но мы не должны повторять их ошибок, товарищи сограждане. Представители обвинения будут утверждать, что она виновна; но мы должны признать, что подзащитная оказалась под давлением определенных обстоятельств…
На дисплее появился представитель обвинения.
— Требования защиты вынуждают нас показать это, пусть оно и кажется несправедливым…
Изображение сменилось: вновь показали Сильвану.
Том затаил дыхание, боясь, как бы не выскочило из груди сердце.
Сильвана вскрикнула.
Том вцепился рукой в свою ляжку, с силой впился пальцами в плоть. Зрители вокруг затаили дыхание: даже после многих лет насилия такие жестокие кары потрясали…
Десять тысяч железных прутьев и графитовых волокон, по мере того как магнитное поле распятия выталкивает их наружу…
Он со всей силой прикусил губу, ощущая во рту соленый вкус крови.
…проникают в тело Сильваны, корчащееся в центре крестовины…
Донеслось приглушенное рыдание. Рядом с Томом женщина спрятала лицо под капюшоном.
…и кровь ее стекает струйками, капая с прутьев, пока она умирает.
На дисплее снова появился обвинитель:
— Это виртуальное изображение, полученное с помощью находящегося в нашем распоряжении Оракула, показывает, что подсудимая не только, вне всякого сомнения, виновна, но и даже сам вид наказания, которому она должна подвергнуться в ходе суда, уже предопределен…
— Ваше преподобие? — послышался рядом тихий голос.
— Мир вам, — Том скрестил пальцы в мудру. — Я всего лишь молюсь.
И это была почти правда.
— Поскольку мы уже знаем, — продолжал обвинитель, — что обвиняемая будет казнена, нам остается лишь провести эту процедуру!
Выродки!
Другая Сильвана, реальная, неотрывно смотрела на виртуальное голографическое изображение. Никакой паники; хотя нет и надежды на смягчение приговора.
А диалог «защита — обвинение» продолжался, хотя Том теперь улавливал лишь обрывки фраз.
— …рассматривая это прежде всего как… в соответствии с доводами обвинения… Судьба заставила ее принять решение…
— …защита не доказала… вынуждены будем признать ее виновной… так велит Бог… и вынести приговор трибунала, тот, который мы уже видели…
* * *
— Я дам тебе знать, — сказал тогда Том Кордувену.
— Это небезопасно. — Кордувен был все время мрачен: ему предстояло рисковать жизнями своих людей.
Но Том отрицательно покачал головой:
— Может быть, выход на связь и не проявится так явно, как в тот раз. Только достань мне этот проклятый кристалл!..
* * *
О Сильвана! О распятие!
«Я не смогу сделать это без кристалла», — говорил себе Том.
У него действительно не было таких сил. Но не было и выбора.
Глава 67
Нулапейрон, 3418 год н. э.
Голубое пламя.
Этого не должно происходить.
Тот барьер.
Прорваться сквозь него.
У груди — жар.
У меня нет кристалла.
Люди, сидящие рядом, потянулись ближе, как будто хотели помочь, затем отпрянули. На лицах их появился страх, а голубое пламя уже скользило по лиловым одеяниям Тома.
У меня есть кристалл. Но он не действовал. Так ведь?
Засунув руку под рубашку, он раскрыл талисман и достал кристалл, спрятал его в ладони. Даже через нуль-гель чувствовалось исходящее от него тепло, а уж когда он вскрыл оболочку и извлек кристалл из нуль-геля!..
Жеребенок остался разделенным на две половины: одна — на шнурке, другая упала под рубашку, поверх которой были надеты одежды священника.
Рука просто горела.
Он снова положил кристалл в талисман, закрыл его, но без нуль-гелевого футляра.
— Вперед, Том! — скомандовал он себе.
Теперь не было уже никакого барьера, и поэтому он рывком бросился вперед, расстегивая легко снимающиеся застежки, его лиловая одежда спадала с плеч, и янтарные лучи резали воздух, и кто-то пронзительно кричал.
* * *
Высоко вверху левит-диски судей меняли свои формы: у них появлялись грани, из них лился свет. По периметру запускались поисковые сканеры и нейроспиндлеры. Приводились в боевое состояние фемтоорудия…
Вперед!
Десятки лучей брызнули в ответ во все стороны, зрители начали прятаться за сиденья. Некоторые запаниковали и устремились к пандусам, но первых тут же сразило наповал.
Идти надо без оружия. Так считал Том — да и другие согласились с ним — по одной простой причине: когда придет время, они могли взять оружие у охранников.
И вот время пришло.
Бежать быстрее!!!
Ему и в голову не могло прийти, что возможно такое развитие событий.
— Сложить оружие! — кричал кто-то сзади.
Слышались какое-то бряцание, грохот, неразборчивые крики.
Обе стороны целились, как снайперы, пытаясь не задеть невинных граждан — если зрителей можно было назвать таковыми, — но против семи человек были сотни, и к этому моменту все уже должно бы закончиться…
Он ступил на пандус. Взбегая по нему, он ощущал в бедрах напряжение, как во время быстрого подъема на холм. Бросил беглый взгляд вниз: молодой человек, в котором Том немедленно узнал чжунгуо жэнь, вскочил со своего сиденья и, схватившись со стоящей рядом охранницей, разоружил ее. И эту возможность Том не учел: Кордувен пришел сюда отнюдь не без союзников.
«Я должен был предвидеть это». — Он испытал смешанное с горечью восхищение тактической смекалкой Кордувена, но времени размышлять об этом не было — на пандусе перед ним стояло три охранника. Они растерялись, увидев одного невооруженного человека, бегущего от места схватки, и слишком поздно поняли свою ошибку.
