– Нет, делаю скидку в виде меньшего налога, если человек обладает парой коров или другого скота. Это делается, чтобы селяне не взбунтовались. Еще начнут кричать о разорении… Или, еще хуже, станут требовать домкратии и затеют революцию…
– Да ты что? - волнуется Одноглазый. - Неужели и при тебе домкратия щупальцы свои грязные показывает? А я, старый дурак, думал-то, что уничтожил вольнодумство на корне еще при жизни.
– Эта зараза похуже сорняка, - соглашаюсь с покойником. - Вырви одного демократа, и на его месте тут же появится два новых да еще и с правозащитником в охапку.
– Тяжко живете, - заключает Гуга. - При мне все домкраты и пузатая адвокатура сидели в застенках.
– Эх, - тяжко вздыхает Эквитей.
– Ты вот что сделай, внучок, - советует Одноглазый. - Поставь вдоль самой длинной дороги ряд виселиц. И на каждой повесь табличку "Место для домкрата". Поди революционеров-то поубавится.
– Хорошая мысль! Поразмышляю на досуге. - Глаза монарха светятся истинным негодованием демократической несправедливостью. Но продолжу. Так вот, каждый конный рыцарь в год выплачивает золотой, каждый пеший мечник - сребринку. Торговцы платят десятиной со стоимости каждого воза…
Дальше они вникают в подробности фискальной политики и я не прислушиваюсь. Успокаивающе обнимаю Харишшу и шепчу ей на ушко какие-то глупые комплименты и байки из оперативной жизни.
– Ой, покойники опять лезут, - вздрагивает некромантка. - Кажется, это мои хуторяне.
Возле плота выныривает прогнившая башка какого-то мертвеца. За ней из-под тины и осоки показываются остальные двадцать девять подгугиневцев.
– Ты его, внученька, не боись! - гордо изрекает Гуга и пинает всплывшего зомба в оскаленную харю. Голова с бульканьем скрывается в трясине. - Мои воины их попридержат.
Из воды действительно высовываются несколько сотен рук. Они хватают хуторян за ноги и шеи, тащат ко дну.
– А нельзя попросить, чтобы зомбы там и остались, на дне? - умоляющим тоном спрашивает Харишша.
– Нельзя, - Одноглазый отрицательно отмахивает ладонью. - Мертвые друг с другом не воюют - закон природы.
– Еще бы они с живыми не воевали, - грустно раздумываю вслух. - Кто бы такой закон придумал…
– Нельзя, - отвечает Гуга. - Мы со дна и так поднялись из-за вашего вмешательства. Вот ты скажи, - обращается он к Эквитею. - Зачем на старой кошелке женился-то?
Плечи потомка поникают словно паруса в безветренную погоду.
Покойник игнорирует раскаяние короля. Он рассказывает о некоторых забавных фактах из своей биографии.
– Слушай, - наклоняется он к монарху. - Давай утопим твоего звездочета?
– С чего бы это? - пугается Эквитей. - Мне этот парень жизненно необходим. К тому же он в последнее время зарекомендовал себя с лучшей стороны: не трусит, дорогу указывает…
– Видишь ли, внучок, - щелкает языком Одноглазый и говорит заговорщицким шепотом. - Боюсь я этих предсказателей-то. Мне когда-то один звездун сказал, что однажды я встречу своего далекого потомка.
– Да ты что!
– Угу… И сказал он, что один из нас, то есть либо я, либо потомок, погибнет. А произойдет все это во время конца света.
– Занятно, - корчит кислую рожу король. - Ты потому меня убить хотел?
Гуга кивает и хлопает Эквитея по колену.
– Но ты же мне заплатил. К тому же вы убили болотного духа, который нас держал в этой вонючей выгребной яме. Теперь наши души свободны-то…
– Как же я рад! - монарх восхищенно перебивает предка. - Невероятно рад!
– … Но погоди радоваться-то, - мрачно заявляет Одноглазый. - Мы еще неделю посидим в этих местах. Если за это время не справишься с солнцем, придется тебя убить.
На Эквитея внезапно нападает икота. Простудился, видимо, когда меня из трясины вытаскивал. Несмотря на летнюю пору, в здешних местах не так тепло как хотелось бы.
– Ну а пока что я вас провожу и покажу путь к Пустой горе. Кстати, что вы там забыли-то? Неужель этот подлый дракон с Теплым связан?
Монарх рассказывает предку о том, что мы собираемся воскресить Тугия.
– Этого прыщавого недоноска?! - восклицает Гуга. - Видал я его. Он когда-то приходил, спрашивал, каким образом обойти магические ловушки в подземельях горы.
– И как?! - выдыхаем вместе с Эквитеем.
– Не скажу. И не просите-то, - твердо отказывает Одноглазый. - Я вона Тугию уже сказал. Он потом сюда в виде духа прилетал. Благодарил сердешно…
Понятно. Не буду доставать мертвеца глупыми вопросами. Надеюсь, что доберемся до подземелий без лишних приключений и по дороге мне удастся покормить "Каратель". Будем надеяться, что волшебное полиморфоружие и мозгомпьютер Клинны позволит обойти здешнюю допотопную магию.
Покойник и король вновь ударяются в длительные размышления на тему налогообложения. Их разговор настолько скучен и монотонен, что я ложусь головой Харишше на колени и на некоторое время засыпаю.
Когда сновидения уходят и мои глаза открываются вновь, небо над трясиной уже багровеет и поблескивает вечерними звездами. Все вокруг окутывается желтоватым туманом. Вонь усиливается до такой степени, что привычная к трупным испарениям некромантка даже прикрывает нос белоснежным платком. И как она умудряется содержать эту деталь гардероба в такой чистоте? Не иначе как с помощью магии.
Вечерняя прохлада пробирается под комбинезон. Кожа покрывается пупырышками, я сутулюсь от холода и прижимаюсь поближе к Харишше. Девушка не сопротивляется. Наоборот, ласковая ладошка нежно гладит меня по небритому подбородку, пальчики ерошат мои короткие волосы. Я улыбаюсь и щекочу ее за талию. Она смеется и внезапно наклоняется. Поддавшись внезапному порыву, приподнимаю голову. Спустя несколько длиннейших мгновений, которые кажутся сладкой вечностью, я понимаю, что мы упоительно целуемся.
Она обнимает меня за шею, притягивает к себе. Пухленькие губки едва касаются моего рта, юркий язычок ласкает мне небо. Как чудно, какое неземное наслаждение! Руки переплетаются, я заваливаю девушку на бревна. Она взвизгивает - шлем Прасса упирается ей в бедро. Приходится подняться.
С удивлением мы замечаем, что за нами следит пять глаз. Именно пять - пара Эквитея, два хитро прищуренных ока Слимауса и насмешливый огонек внутри пустой глазницы Гуги.
– Голубки, - кряхтит Одноглазый. - Как же приятно быть молодым-то.
– Я примерно вдвое старше тебя, старичок, - угрюмо сообщаю покойнику. - Но как самый взрослый среди этих мальчуганов, - указываю на смущенного звездочета и улыбающегося короля, - мог бы посоветовать им повернуться к нам спиной. Только не говори, что занимался амурными делами в присутствии придворных.
– Как же, как же, занимался-то! - довольно изрекает Гуга. - Зимними ночами весь мой двор вместе со скотиной ночевал в большом тронном зале. Какие были моменты…
