Они послушно попятились. Обойдя обоих, словно пустое место,
появилась Анка, доложила:
– Точно, никого больше.
Мазур сделал два шага вперед, гипнотизируя их дулом пистолета
и решительной физиономией, а они пятились по лестнице, пока не оказались внизу.
– Посматривай там, – громко сказал Мазур напарнице и,
видя по сторонам узкие двери, наугад распахнул одну: – Прошу, господа мои...
Ему по-человечески было чуточку жаль незадачливых яхтсменов,
на свою беду оказавшихся посреди чужих опасных игр, но что тут было делать?
Какое судно ни захвати, обязательно кого-нибудь обидишь и удручишь, так что не
стоит терзаться угрызениями совести. Что тут прикажете делать – выбирать яхту
так, чтобы владелец оказался особенно несимпатичным, лысым, пузатым? Ерунда
какая…
– Присядьте-ка на коечку, ребята, – сказал Мазур.
Они послушно сели, причем бородач, отодвинув подружку в
угол, героически прикрывал ее собственным телом, словно опасался, что Мазур с
ходу бросится ее сексуально обижать или резать на куски подобно техасскому
маньяку с бензопилой. Он представлял собой забавную смесь решимости и робости –
и злостью кипел, и был достаточно умен, чтобы очертя голову бросаться на
пистолет.
За спиной появилась Анка, вопросительно воззрилась, ожидая
распоряжений.
– Посмотри машинное, – сказал Мазур. – Если все в
порядке, запускай движок и дуй в открытое море.
Она кивнула и исчезла.
– Какого черта? – рявкнул бородач. Вполголоса, скажем
так, рявкнул, не хотел особенно обострять.
Под ногами у них глухо зарокотало, суденышко дрогнуло и явно
стало перемещаться.
– Не переживайте, – сказал Мазур. – Ничего
страшного, собственно. Мне просто понадобилось ваше корыто. Совершим небольшую
морскую прогулку, а там мы вас отпустим. Разумеется, если будете вести себя
смирно. В общем...
Он правильно угадал – бородач, очевидно, посчитав момент
подходящим, бросился на него очертя голову. Отступив на шаг, Мазур легонько ему
припечатал свободной рукой, не собираясь ни оглушать, ни тем более калечить –
попросту отправив назад на узкую койку. Девушка завизжала, видимо, решив, что
сейчас-то им и придет конец.
– Хватит, – сказал Мазур, досадливо морщась. –
Никто тебя не съест, глупенькая, нужна ты мне... Откуда кораблик?
– Ирландия, – отозвалась она напряженно забившись в
угол, не спуская с Мазура расширенных от ужаса глаз.
– Хорошая страна, – кивнул он. – Тихая, маленькая,
зеленая...
Кажется, ему в прошлой жизни случалось притворяться
ирландцем, он сейчас не помнил точно. В этой маске есть положительные стороны:
никого не озаботит и не встревожит чуточку неправильное английское
произношение, потому что так ирландцу говорить и полагается. Ну, а родной язык,
гэльский, значительная часть ирландцев попросту не знает...
– Вы нам, правда, ничего не сделаете? – настороженно
спросила она, боясь худшего и надеясь на лучшее.
Бородач уже чуточку очухался, Мазур бесцеремонно поднял его,
толкнул на койку, посоветовал непреклонно:
– Сиди тихонечко, вояка, а то получишь
качественнее... – и улыбнулся девчонке как мог галантнее: – Честное слово
ничего с вами не случится, если будете вести себя смирно. Мне, право, неловко,
но не было выбора...
– Между прочим, это натуральное пиратство, – сказала
она сварливо.
Мазур и сам это прекрасно знал: подобный поступок, захват
судна с экипажем, с точки зрения морского права недвусмысленно именуется
пиратством, размеры судна тут совершенно не играют роли. Ну, что поделать, он в
жизни нарушил столько законов неисчислимого множества государств, что
как-нибудь переживет и сегодняшний криминал...
– Сам знаю, – сказал он примирительно. – Но что
мне оставалось делать? Сплошная романтика, знаете ли. У моей девушки очень
суровые родители, огромная семья, живущая по здешним древним обычаям, и, если
нас поймают, прирежут к чертовой матери. Вот и пришлось бежать из страны, не
выбирая средств. Я же не виноват, что подвернулось именно ваше суденышко.
Неужели вы не посочувствуете несчастным влюбленным?
– Кто б тебе верил... – проворчал бородач, растиравший
то место, куда пришелся удар. – Куда вы нас тащите?
– Да тут недалеко, – сказал Мазур. – В Ньянгаталу.
Никогда там не бывали? Красивые места. В Ньянгатале мы сойдем, а вы можете
плыть куда угодно. Вот что, ребятки, давайте-ка я вас свяжу, уж не сердитесь. И
мне будет спокойнее, и вас не будет тянуть на всякие глупости...
Глава 7
Посиделки с откровенным человеком
Обнаружив, что Олесин домик, сразу видно, пуст, Мазур уже
привычно переключился на президентские апартаменты. Без малейшего стеснения – а
что здесь было церемониться, подумаешь, президент, видывали мы лилипутов и
покрупнее...
Отхлебнул пива из холодной банки, печально вздохнул, грустно
покачал головой: господин президент был в своем репертуаре. На экране вновь
разворачивалась крутая порнуха: белая блондинка стояла у широченной постели,
согнувшись, упершись в нее руками, а пристроившийся сзади президент наяривал со
всем усердием. Отчетливо доносились его довольное уханье – уэллсовский
марсианин, бля, – и громкие постаныванья блондинки. То ли всерьез ловила
кайф, то ли старательно отрабатывала гонорар, надо полагать, немаленький –
президент в таких делах не мелочился, благо к его услугам были и казна, и
секретные фонды, и доля в алмазных рудниках.
«Очаровательно, – подумал Мазур. – В лесах полно
повстанцев, по сопредельным державам обосновались террористы, в парламенте
дядюшка Мванги что-то вроде вотума недоверия готовит, одним словом, серьезных
дел невпроворот, а он тут блондинок жарит беззаботно... Да пошел он...»
Протянув уже руку к выключателю, Мазур задержал ее в
воздухе. Нельзя сказать, чтобы увиденное его ошеломило, всякое повидал, но все
же это было достаточно удивительно.
Блондинка как раз закинула голову, спутанные волосы упали на
спину, открыв лицо, и Мазур моментально опознал Олесю. Здрасте, тетя, Новый
год...
Ситуация переменилась – президент, выражаясь деликатно и
употребляя военные термины, ловко поменял место дислокации ударной группировки
– и продолжал со всем пылом. Вот тут партнерше пришлось туговато, охала и чуть
ли не орала всерьез, президент, которого сейчас не могла бы отвлечь и
плюхнувшаяся на охотничий поселок атомная бомба, старался по-стахановски и лица
Олеси не видел, но Мазур-то прекрасно различал ее искаженную физиономию – тут и
дураку было ясно, что подобные упражнения у нее не вызывают ни малейшей
радости, наоборот, категорически не по вкусу.
Мазур долго сидел перед экраном, не видя происходящего,
погрузившись в собственные раздумья, морщась временами от страдальческих охов белокурой
русалки. Когда президент наконец решил, что с него достаточно, поставил Олесю
на коленки у постели и приступил к следующему номеру программы, Мазур плюнул,
выключил телевизор и еще какое-то время сидел в раздумье.
