Господин Абди соизволил скупейшим образом улыбнуться:
– Это почти все, господин курьер. Распределим теперь
отчетность. Это вам... это нам... это вам... это нам... вам... нам... В чем вы
намерены транспортировать груз?
Мазур взял стоявшую у ножки его стола обыкновенную
спортивную сумку, защитного цвета, не особенно и большую, поднял над столом,
продемонстрировал, мысленно испугавшись: вдруг существуют какие-то замшелые
предписания и на этот счет? И транспортировать алмазы можно, скажем,
исключительно в железном чемоданчике темно-синего цвета с ручкой и петлями
утвержденного образца?
Нет, кажется, обошлось – оба сморчка промолчали, лишь
обменялись кисло-саркастическими взглядами, выражавшими примерно следующее:
«Совсем распустилась молодежь, никакого уважения к традициям, с чем только
ходют...» Не выдержав немого укора в их глазах, Мазур промолвил извиняющимся
тоном:
– Согласно инструкции для данного случая. Особые условия
маскировки и все такое...
К его удивлению, этот аргумент произвел на старичков убойное
действие – моментально перестали сожалеючи кивать головами, подобрались,
глянули одобрительно: ну, коли инструкция, дело святое... Встав, Мазур взвесил
сумку на руке с видом весьма легкомысленным – за что вновь удостоился
осуждающего взгляда в четыре выцветших ока за стеклами старомодных очков.
Душа рвалась на воздух, на простор из этого сонного царства.
Мазур уже разевал рот, приготовившись тепло распрощаться...
– Минуту, – без выражения произнес господи
Лабранш, – еще не все формальности выполнены...
Господин Абди, словно эти слова послужили сигналом, нажал
давно уже усмотренную Мазуром кнопку на краю столешницы – едва заметную,
утопленную заподлицо с зеленым сукном. Раскрылась узкая дверь в дальнем углу.
Появились еще один черный и еще один белый, в серых костюмах
самую малость помоднее и галстуках самую чуточку веселее, темно-синих, в белую
полоску. Э т и были гораздо моложе пожилых, чахнувших над алмазами
гномов, – косая сажень в плечах, короткие военные стрижки... и моментально
отмеченные Мазуром кобуры под просторными пиджаками. Судя по первым
впечатлениям, там у них покоились не пистолеты, а маленькие автоматы.
– Капитан Ачебе. Лейтенант Моди, – представил их господин
Абди, – сотрудники спецгруппы конвоирования. Будут сопровождать вас до
столицы.
Мазур был настолько удивлен, что не сразу смог произнести
хоть слово.
– Позвольте, – сказал он наконец, – характер нашей
миссии, мне казалось, исключает подобные дополнительные меры. Мы выполняем
задание лично...
– Президента, – кивнул господин Абди. – Я это
давным-давно уяснил из ваших документов, молодой человек. Будь все иначе,
отыщись в ваших бумагах малейшая неточность или упущение, вы просто не попали
бы сюда, не говоря уж о приемке груза... Я прекрасно понимаю, что вы выполняете
поручение президента. Но, каковы бы ни были в а ш и инструкции, я обязан
руководствоваться с в о и м комплексом секретной документации. Позавчера мы
получили очередной циркуляр Наблюдательного совета корпорации
«Даймонд-Ньянгатала». Касающийся как раз перевозок г р у з а. Категорически и
недвусмысленно предписывается: независимо от того, чье поручение выполняют в н
е ш н и е курьеры, невзирая на то, к какому ведомству они принадлежат, до конечного
пункта их отныне сопровождают сотрудники спецконвоя. Я не комментирую и не
подвергаю собственным оценкам указания свыше – я их просто-напросто скрупулезно
исполняю. Пока циркуляр действует, я выпущу вас отсюда с грузом исключительно в
сопровождении господ офицеров. Разумеется, я не могу вам препятствовать, если
вы решите улететь без груза...
Этот серенький понурый мышонок был непреклонен, как триста
спартанцев. Мазур слишком хорошо знал подобный тип людей и потому даже не
пытался протестовать, качать права. Спросил лишь:
– Возможно, нам имеет смысл связаться со столицей?
– На мой взгляд, не стоит, – господин Абди доверительно
понизил голос: – Как мне передали, циркуляр этот был введен по настоянию
господина Мозеса Мванги, члена Наблюдательного совета и спикера парламента.
Президент его утвердил.
Мысль работала лихорадочно. Без сомнения, и Кавулу, и Олеся
в курсе. Следовательно, бесполезно до кого-то из них дозваниваться и просить
помощи. Но почему никто не предупредил? Ответ жутковатый и циничный: полагают,
что Мазур с Анкой и с этим п р е п я т с т в и е м справятся в рамках
поставленной задачи...
Канцелярские крысы выжидательно посматривали со своей
стороны стола. Двое офицеров, чуть расставив ноги, стояли на прежнем месте с
видом записных служак, не обремененных собственным мнением и собственными
эмоциями – равнодушно ждали, когда придет время пуститься в путь... или
остаться дома.
И тут Мазуру пришла в голову нехорошая догадка: а что, если
старый бессребреник и идеалист Мванги что-то такое все же пронюхал? Прослышал
краем уха о намерении президента уйти по-английски с полными карманами
бриллиантов? Вполне могло оказаться так, что президент разоткровенничался с
кем-то доверенным в охотничьем домике, а старый проныра подслушал и подсмотрел.
И продавил эту бумаженцию, душой болея за истощающиеся закрома родины. Это на
него похоже. Борец с казнокрадством, мать твою, чуть ли не взвыл мысленно
Мазур, что ж ты этим двум обормотам жизнь укоротил, идеалист хренов? Мы ж
сейчас в игре, где велено – м н о г и м и велено! – не жалеть пешек! Что ж
ты из меня супостата-то делаешь, сам того не ведая, хрыч старый, святоша
долбаный, борец за идеалы, чистые руки и светлые души...
Он покосился на Анку, не принимавшую до сих пор никакого
участия в происходящем. Она сидела с невозмутимейшим видом – и наверняка пришла
уже к тем же выводам, что и он: никакого толку не будет от звонков в столицу,
заранее ручаться можно, услышат в ответ что-нибудь вроде: «Поступайте в
соответствии с планом». Ведь не могли не знать заранее об этом клятом циркуляре
– и Кавулу, и Олеся. Как он мог мимо них пройти? Все они знали, но предпочли
остаться в белом, чистенькими. А пачкать руки должен Мазур за двадцать пятый
мешочек... и обязанный выполнить с в о е задание, не предусматривающее ни
эмоций, ни гуманизма. Угораздило же...
Почувствовав, что молчание нехорошо затягивается, он поднял
глаза и сказал насколько мог безмятежно:
– Что же, господа, остается скрупулезно выполнять циркуляры.
Официальные бумаги для того и пишутся, чтобы государственные служащие их
выполняли...
Господин Абди одарил его благосклонной улыбкой, а господин
Лабранш ободряюще закивал. Видно было, что их скептичное отношение к нынешней
молодежи несколько изменилось в лучшую сторону. Выразительно прокашлявшись,
Мазур подхватил сумку и выпрямился, выжидательно глядя на столь неожиданно
навязанных ему спутников.
Капитан Ачебе прекрасно понял его взгляд, но не торопился
пускаться в дальнее странствие. Он сказал спокойно:
– Будьте так любезны, подождите немного. Мы прихватим
снаряжение.
