– Блядь, страшная я, наверно, как ведьма...
Мазура поневоле прошиб идиотский смех.
– Все в порядке, подруга, – выговорил он относительно
внятно. – Если женщина начинает думать о внешности, все в порядке... Но
ты, точно, ведьма...
– На себя посмотри, – огрызнулась Анка, – чучело
гороховое...
– Не стану отрицать мнения предыдущего оратора, –
сказал Мазур серьезно.
Встал, почти что не ощущая дрожи в коленках, – времени
не было расслабляться. Прислушался. Вокруг – безмятежная тишина, как миллион
лет назад.
– Пошли, – распорядился он резко, в г о н я я ее с
первых минут в нормальный деловой ритм. – Некогда рассиживаться.
– Куда – пошли?
– К самолету, – сказал Мазур. – Посмотрим в темпе,
может, что полезное обнаружится...
Сделав пару шагов, он обернулся, как ужаленный, –
сумка! Покрутил головой, фыркнул. Вокруг определенно не имелось никого,
способного покуситься на пару килограммов кристаллического углерода, рефлекс
сработал...
Однако Мазур все же прибрал сумку, повесил на плечо. Целее
будет...
Еще метров за десять от самолета в ноздри ударил запах
бензина – означенная жидкость все еще просачивалась жиденькими струйками
откуда-то из-под брюха аэроплана, натекла немаленькая лужа. Покалеченный
самолет посреди чащобы выглядел сюрреалистически, и Мазура на миг прошиб
ледяным ознобом запоздавший страх – так оно п о т о м всегда и бывает, но тут
же отпускает, к счастью, мы привычные...
Они поднялись в самолет. Кивнув в сторону капитана, Мазур
взялся за лейтенанта. И не обнаружил ничего, что могло бы пригодиться. Прибор
навигации у него имелся свой, ничуть не хуже, документы покойника ни на что
путное употреблены быть не могли, поскольку были снабжены капитанской
фотографией. «Скорпион» в лесу на хрен не нужен, у самих в сумках кое-что итальянское
припасено, посерьезнее. В общем, цинично выражаясь, выходило, что поживиться
нечем.
– Кирилл!
Он подошел к Анке. И с первого взгляда опознал небольшой
блестящий предмет, вынутый ею из кармана покойника. Сверкающая крохотулька с
гибкой антенной, размеренно мигает крохотная красная лампочка, на боку
красуется единственный рычажок... С такой моделью он еще не сталкивался, но все
они, в общем, были на одно лицо – простейшие приборчики, предназначенные для
одной-единственной функции – прилежно посылать радиосигнал.
Радиомаяк. Еще одна деталька из приисковой системы
безопасности, за десятилетия отлаженной до подобия механизма швейцарских часов.
Сидящий где-то за пару сотен километров перед экраном oператор уже давным-давно
отметил и изменение установленного маршрута, и то, что в данный конкретный
момент маячок не движется. А поскольку самолет неподвижно замереть в воздухе не
может, у любого догадок будет всего две: самолет на земле, либо мирно
приземлился, либо н а в е р н у л с я. Других вариантов нет. В обоих случаях
тревога будет поднята моментально. Она уже поднята, ручаться можно.
«Чертов президент, – подумал Мазур. – Чертова
Олеся». Ни словечком никто не вякнул о системе предосторожностей... а впрочем,
откуда ш и ш к а м знать детали? Крупное начальство не опускается до
скрупулезного изучения мелких подробностей, великодушно оставляя это мелкоте
вроде Мазура с Анкой. Начальство мыслит глобально, в детали не вникает, алмазы
считает не каратами, а килограммами, войной руководит по глобусу...
Маячок прилежно мигал. Мазур взял его за конец антенны,
словно дохлую мышь, размахнулся и грохнул об стену. Коробочка выдержала. Тогда
Мазур положил ее на пол и в два счета раздолбал прикладом тевтонского автомата.
Кранты пришли маячку.
– А смысл? – спросила Анка.
– А пусть голову поломают, что означает полное разрушение
маячка после его долгой неподвижности, – сказал Мазур. – Чем больше
подбросим им загадок, тем лучше. Черт их знает, как они будут реагировать. Я на
их месте выслал бы к месту падения – или посадки – ребяток порасторопнее. Точно
так и они могут поступить – все-таки два кило алмазов, знаешь ли. Взвыл купец
Бабкин, жалко ему, видите ли, шубы... Эх, ты...
– А что?
– Я-то полагал, что ты бросишься в хвост, на лейтенанта.
– А я почему-то решила по твоему поведению, что это ты на
него кинешься, а мне оставляешь капитана... Нотацию намерен читать или как?
– Или как, – сказал Мазур. – Совершенно некого тут
винить. Когда импровизируешь, вечно получаются накладки... Ладно. Определяться
пора.
Он достал свой прибор, благодаря прочному корпусу уцелевший
посреди всех кувырканий (и именно он, такое подозрение, и оставил на ребрах у
Мазура синяк, оказавшись меж ними и чем-то твердым), принялся привычно нажимать
кнопки, перемещая участки карты. Анка заглядывала ему через плечо.
– А вообще, не так уж и плохо, – сказала она, пожимая
плечами.
Мазур задумчиво кивнул. В самом деле, из-за всех махаловок и
посадки наобум самолет не так уж и уклонился от расчетной точки – слишком
быстро все произошло. Не полсотни километров топать до п е р с п е к т и в н о
г о городка, а чуть более сотни. Только и всего. Оружия, патронов и прочего
снаряжения у них полно. Вокруг – не пустыня Калахари и не зеленый ад джунглей.
Места дикие и не лишенные многочисленных опасностей, но бывало и хуже...
Глядя на черную точку с надписью Инкомати, он весьма даже
меланхолично покачал головой. Городок Инкомати для здешней глуши – светоч
цивилизации: тысяч двадцать жителей, рудники, туристические конторы, и, что
главное, железнодорожное сообщение с конечным пунктом их маршрута. Вот только
условия игры чуточку изменились. Искать теперь будут не троих, а пятерых, в том
числе двух бравых офицеров. В подобных случаях любая серьезная, уважающая себя
контора землю роет на три аршина вглубь, чтобы отыскать своих ребят или, по
крайней мере, как следует за них отплатить. А «алмазный спецназ» – шарага
внушительная. И неизвестно, какие у них разработаны планы на такой вот случай –
не было времени изучать еще и это...
– Ладно, – сказал он решительно. – Переодеваемся в
темпе и делаем отсюда ноги. Мало ли что. Какие-нибудь черти типа партизан могли
видеть, как падал самолет, еще припрутся из любопытства или промышлять насчет
трофеев...
Они принялись за дело. Через несколько минут это были совсем
другие люди – одежда цвета хаки полувоенного фасона, высокие ботинки с толстой
подошвой, надежно предохраняющей от печальной участи вещего Олега, два
компактных рюкзака, итальянские автоматы, ножи, даже парочка гранат, и,
главное, закатанные в пластик карточки, весьма убедительные документы на чужие
имена. Сотрудники Лесного корпуса – нечто вроде военизированных лесничих,
боровшихся с браконьерами в трех заповедниках Ньянгаталы. Заповедники, правда,
расположены далековато отсюда, но объяснение заготовлено: служебная
командировка, о сути которой ввиду специфики корпуса не следует особенно
распространяться. Документы надежные, в случае чего в столице найдется
ответственное лицо, готовое подтвердить, что данные субъекты – те, за кого себя
выдают, и находятся вне всяких подозрений...
