– Еще бы, – сказал Мазур. – Мечта террориста:
точно известно и время, и место, да вдобавок знаешь, что м и ш е н ь непременно
должна будет явиться... Что на сей раз? Если не снайперы... Смертник с бомбой в
толпе? Или парочка броневиков, проламывающих кордоны?
– Нечто посерьезнее. Я же говорю, наши конкуренты не
мелочатся. Этот загадочный полковник зафрахтовал наш же, российский корабль. Не
океанский лайнер, но и не малый рыболовный траулер. Гидрографическое судно – их
сейчас столько не у дел... Команда абсолютно не в курсе. Им впарили легенду:
мол, по заказу африканского министерства природных ресурсов группа ученых из
Европы изучает миграцию рыбы в заливе Одлаванги. В нейтральных водах, совершенно
законно и официально, так что никакого криминала...
– А на самом деле?
Олеся обольстительно улыбнулась:
– Кирилл, ты же любишь себя телепатом аттестовать, вот и
попытайся включить шестое чувство...
– Десантная группа? – вслух предположил Мазур. –
Нет, ты ж говорила, их там всего дюжина. А клиника наверняка не на побережье –
в центре столицы где-нибудь... Меры безопасности будут серьезные, дюжине, пусть
они наперечет терминаторы, ловить попросту нечего... Тогда?
– Догадайся... – с дразнящей улыбкой сказала Олеся.
– Ну, а что тут еще можно придумать? – искренне пожал
плечами Мазур. – Корабль в нейтральных водах... – он выпрямился в
кресле и стал очень серьезным: – Олеся, но не ракеты же...
– Угадал, – сказала она с тем же серьезным, хмурым
лицом, что было сейчас у него. – Ракеты уже на корабле. Четыре штуки. Мне
три раза повторили название, так что я отлично запомнила... «Синяя ведьма»,
эм-пэ-эйч восемь... Это серьезно?
– Серьезнее некуда, – сказал Мазур. – Ваши
конкуренты не скупятся, точно... Состоят на вооружении как минимум десяти
флотов. Крылатая ракета класса «корабль-корабль», а это означает, что ее с тем
же успехом можно послать на сушу. Предназначены для того, чтобы нанести
возможно больший ущерб современному военному кораблю – сама представь мощность
боеголовки. Причем размеры не особенно и большие, метр с копейками, – он
показал рукой от пола. – Запускать можно, собственно говоря, с самого
примитивного устройства вроде разрезанной вдоль металлической трубы. Лет десять
назад в одной далекой стране партизаны, умыкнув полдюжины, ими по военному
аэродрому трахнули. Впечатляющий был результат... Ну, и точность попадания
фантастическая. Можно запрограммировать так, что они залепят президенту пониже
пояса... Я, конечно, преувеличиваю, но не особенно. Достаточно будет, если
парочка или хотя бы одна влепится в радиусе метра от трибуны. А уж если все
четыре... Воронка будет впечатляющая. Девятиэтажка поместится. Ну, а если
какая-то добрая душа заранее установит радиомаячок, а то и притащит с собой...
Он, по идее, не больше пачки сигарет. Свободно можно попросить б о л в а н а
сунуть в карман и стоять поодаль от президента – мол, это такой шпионский
микрофон... В любом случае, сомневаюсь, чтобы у президентской службы
безопасности нашлась возможность такой маячок выявить или заглушить. Нет у них,
зуб даю, подобной техники, все-таки Африка, а не Вашингтон... Ну да, вот
именно. На их месте я бы планировал именно наведение по радиомаяку. Гораздо
надежнее. Если уж нашлись деньги зафрахтовать судно и достать «Ведьмы», маяк –
пустячок...
– Иными словами – дела хреновые?
Мазур усмехнулся:
– Но я же не отказываюсь съездить в гости в Джалу? Значит,
все не так уж и хреново... Вы меня одного хотите послать?
– С Аней, – Олеся заторопилась: – Кирилл, я прекрасно
понимаю, что ты думаешь, по твоему лицу видно – такую гримасу скорчил, словно
лимон раскусил... Зря ты так, честное слово. Это тот классический случай, когда
внешность обманчива. Она только на вид – юный наивный ангелочек. А на деле и с
рукопашной обстоит самым лучшим образом, и стреляет отлично, и в переделках
бывала. До тебя ей, конечно, далеко, но девочка, поверь, серьезная.
– Милая, – сказал Мазур с видом крайнего
простодушия. – Но там, неровен час, людей убивать придется...
– Я же тебе говорю: она бывала в переделках, – Олеся
подчеркнула голосом последнее слово. – Ты, конечно, продукт штучной
выделки, но с чего ты взял, что прежде у нас не было ситуаций, когда от людей
требовалась... р е ш и м о с т ь?
– Ладно, верю, – сказал Мазур. – Ты – женщина
серьезная, надеюсь, прекрасно знаешь, что делаешь... Вот только... У меня
создалось впечатление, что девочка строптива и заносчива. Сумеет она быть
хорошей п о д ч и н е н н о й?
– Сумеет, не беспокойся. Говорю же, в деле проверена.
– Ну, будем надеяться... – протянул Мазур.
– Серьезно, нет никаких оснований для беспокойства. Или тебе
будет спокойнее, предоставь я тебе дюжину Шварценеггеров?
– Э, нет, – сказал Мазур энергично. – Вот дюжина
Шварценеггеров в таких делах как раз совершенно ни к чему. Чем меньше людей,
тем успешнее такие дела проскакивают. Я так понимаю, кораблик этот для пущей
надежности следует потопить?
– А ты сможешь?
– Да я многое могу... – сказал Мазур, – но не
хотелось бы выходить за рамки. Куча ни в чем не повинного, непричастного
народа... Такие вещи лучше делать ю в е л и р н о.
– А конкретно?
– Ну, скажем... Хороший такой пожар в машинном отделении или
в трюме. Куча пожарных, куча полиции, репортеры и все такое... Не могут же все
поголовно полицейские и спецслужбы в Джале оказаться перекупленными вашими
конкурентами?
– Безусловно, не могут. Пожар, огласка, сенсация... Как
следствие – неминуемый арест корабля в порту и куча вопросов к его
экипажу... – Олеся улыбнулась совершенно непринужденно. – Знаешь, мысли
у нас идут параллельным зигзагом – так, кажется, у вас, моряков, говорится?
– Параллельным курсом.
– Ну, это несущественно... В общем, мысли наши шли в одном
направлении. Я тебе больше скажу: нечто похожее у ж е планируется. Там есть
нужный человек, причем никакой не разведчик... Это в ваши времена все делилось
на шпионов и контрразведчиков, а сейчас в игре гораздо больше самых
разнообразных фигур...
Глава 2
Робинзон и Пятница
Тщательно притворив за собой дверь ванной, Мазур старательно
изничтожал оба российских загранпаспорта, свой и Анкин. Меньше всего возни было
со страничками: изрезал их на мелкие кусочки крохотными ножницами, имевшимися
при швейцарском ноже, в два счета сжег в раковине. С фотографиями и особенно
красными обложками пришлось повозиться, резать их еще мельче, чтобы лучше
горели. Но все равно, возни хватало: плохо горели, медленно, неохотно, чадно,
ванная наполнилась едкой химической вонью, Мазур перхал, мотал головой,
смаргивая слезы, но все равно стоически держался, пока не разделался с уликами
окончательно. Обильно побрызгал каким-то освежителем воздуха, изведя не менее
чем полбаллончика, смыл хрусткий пепел, намочил носовой платок и тщательно
протер раковину. Гарь понемногу улетучивалась, воздух очистился. В крайнем
случае, если кто и почует, решат, что русские курили какую-нибудь дурь, здесь
этим никого не удивишь, и сами смолят, и заезжим не удивляются...
