– Соболезную, – я создал на физиономии видимость крайней участливости. – Надеюсь, машину тебе подлечат.
– А то как же. Там царапина неглубокая, – Рохля похлопал себя по пузу, обтянутому служебным комбинезоном мышиного цвета. – А вот дружку твоему вряд ли кто-нибудь фитильку поправит. Если не угомонится, то камни сейчас полетят.
Обступившие машину Раваша «голодранцы» выглядели весьма воинственно. По всей видимости, графу таки удалось их чем-то оскорбить. И чего он взъелся? Ну, потрогала детвора его за бампер, ну, грязными ручонками. Ну, пара небритых мужиков из бара вылезла – посмотреть на диво чудо-техники. А он так сразу ругаться.
В кварталах бедных ОЧЕНЬ не любят богачей. Даже не из-за отсутствия у первых и присутствия у последних каких-либо денег. Всяческих графов, баронов и баронетов ненавидят из-за их жизненной позиции. Почему-то любой, имеющий власть, так и норовит напомнить народу, что этот самый народ – приземленное быдло. О подобных вещах еще полбеды – рассказывать в изысканном обществе среди себе подобных власть имущих, но находиться в глухомани и говорить о бедняках разные гадости…
Я вскочил в машину графа как раз перед тем, как просвистел первый булыжник. Следом отправилась стеклянная пивная кружка. «Голодранцы» весело хватали все, что попадалось под руку, и швыряли в нашем направлении.
Истошно взвизгивая и проклиная богов, дел-ар Пиллио втиснул стопу в педаль акселератора. «Рогатти» засвистел покрышками и вырвался из-под обстрела.
– Ты почему с ними повздорил?! – набросился я на родственника, на какое-то время позабыв о наших отношениях «детектив-клиент». – С ума сошел? Мне в этом районе жить! А ты здесь всех соседей настроил против меня !
В подтверждение моих слов по крыше фитильмобиля прогрохотало пустое ведро.
– Они мне машину поцарапали! – пожаловался весь взмокший от холодного пота Раваш. – Кто-то провел гвоздем от капота и до задней дверки. Я слышал этот кошмарный писк. Словно по душе царапали. Вот и…
Мне было известно подобное чувство. С точностью до наоборот. Ведь не ранее чем этим утром я развлекался с гвоздиком в подземном гараже. Благодаря первоутренним воспоминаниям у меня имелись соображения насчет того, кто именно повредил покраску «Рогатти». Мнение о Рохле Пивском стремительно подскочило до позитивной отметки. Молодец, трупарь!
Впрочем, я сдержал довольный возглас и промолчал. Граф дел-ар Пиллио ругался до самого вокзала.
Билеты на вокзале проверяют на входе. Стоит только сунуть желтенькую карточку, полученную в бюро предварительных заказов, в широкое отверстие в магиталлических воротах; что-то прожужжит, пикнет, и тяжелая створка ворот приоткроется ровно настолько, чтобы пропустить владельца билета. Спустя какие-то минуты у вас отберут багаж и тщательно просветят его магическими светильниками. Если вы тащите с собой контрабанду, то цепкие руки темных эльфов тут же вытянут вас из зеленого коридорчика и бросят в каталажку. Если же с вещами все в порядке, то вам позволят выйти в следующий коридор – оранжевого цвета. За ним, оснащенным детекторами для обнаружения запрещенных вещей и наростов на вашем теле, окажется последний проход – синий. А дальше, за толстенной дверью из метеоритного железа, откроется вместительный зал.
– Давненько тут не был, – заметил я, очутившись под прозрачным куполом зала ожидания.
– Бледнота и сирость, – добавил Раваш в своей обычной манере выражаться. – Отстойник для холопов.
Расчерченный золотистыми полосами потолок, лепнина на каждом углу, мелкие фонтанчики, ровные шеренги скамеек. И все залито светом обоих валибурских светил: правее все искрится от синего свечения первого солнца, слева играют апельсиновый и зеленый. Хмурятся дородные тролли в полицейской форме, поигрывают дубинками. На громадном световом табло, напрямую подключенном к вокзальной линии Скандалнета, мелькает информация о прибывающих и отбывающих поездах. Миниатюрные ларечки, где работают феи-крылатки, вовсю торгуют ледяной водой с пузырями (последняя новинка сезона!), сдобными булками, бутербродами, фруктами, свежей кровью и пивом. То и дело проносятся грузовые фитильтележки: из багажного отделения – в сторону перронов.
Пахнет здесь, как и на любом вокзале в любой стране любого мира. Вездесущий запах человеческого, оборотневого и демонского пота. Десятки запарившихся задниц, потные затылки и лбы, множество использованных платков в высоких колдетонных урнах. Запах подгорелой сдобы, прокисшего пива и протухшей рыбы. Из приоткрытой двери, ведущей на перрон, несет испражнениями тяглового бастарка и разгоряченным металлом.
И море багажа. Маленькие, большие, средние, исполинские сумки, дипломаты и чемоданы. На колесиках, с полозьями, ушками, ручками, лямками, застежками и клапанами. И масса вечно спешащих пассажиров. Кто-то бежит, спотыкаясь и завывая дурным голосом – опаздывает. Кто-то жалуется на повышение железнодорожных тарифов. Парочка несвежего вида орков штурмует справочное бюро. Молодая красивая женщина позванивает мелочью у кассы. Ушлый гремлин неопределенного возраста – не то незрелый юнец, не то глубокий старик, – громко распевает «Велик Валибур» и просит милостыню.
– Как здесь смердит! – пробубнил Раваш из-за платка.
Я пожал плечами – не привыкать.
– Идем скорее в зал для вельмож! – приказал мне граф.
Пришлось лениво проследовать за ним – в золоченые двери под табличкой «Для высокородных».
В зале, который оказался едва не вдвое больше предыдущего, сидел всего один мужчина. Бледнокожий эльф с островов Бей-Буяна, такой древний, что остроконечные уши почти свернулись в трубочки. В другом конце помещения, в едва видимой дали, тускнела кабинка с табличкой «служебный». Раньше мне приходилось бывать только в основном зале ожидания вокзала. К тому же, он тогда весьма отличался от увиденного сейчас – везде слонялись запыленные солдаты, над головами висело непроницаемое облако табачного дыма, звучали похабные шутки, гремели марши оборотней-оперативником. Мы отправлялись на войну с Хаосом и, конечно же, не имели времени пробраться в «высокородный» зал. Потому я поинтересовался у графа, что такое «служебный».
– А, – он отмахнулся от меня, точно от надоедливой пси-мухи. – Это такой специальный тип, который исполняет приказания.
Словно по мысленному приказу, дверь кабинки отворилась. По залу пронеслась темно-синяя ливрея, весьма напоминавшая торнадо. Она деликатно обогнула эльфийского пенсионера, перепрыгнула через приземистый диванчик и резко остановилась перед моим родственником. И как ей удалось определить, кто из нас граф, а кто – детектив? Надо будет почистить ботинки…
– Чего желает глубокоуважаемый? – справился владелец ливреи, согнувшись в низком поклоне.
Я никак не мог определить, к какой расе относится данный индивидуум. На карлика или гремлина не похож – слишком высок. Гномами тоже не пахнет – не та ширина плеч. И крыльев нет, значит, не представитель фей-крылаток. Наверное, какой-нибудь квартерон, помесь человека, оборотня и, например, леприкона.
