Вагоны живовоза состоят из двух десятков купе, размещенных в два ряда. Между ними проходит коридорчик для обслуживающего персонала. Он настолько узкий, что протиснуться в него могут только низшие демоны да черти. Взрослому оборотню или широкоплечему человеку ни за что здесь не пробраться. Исключение – красные гоблины и некоторые семейства восточных гремлинов.
Я убедился, что коридор не представляет опасности. Просунул туда острие «Карателя» – во избежание… Затем, решившись, высунул и голову. Осмотрелся.
Ни пылинки, ни малейшего намека на паутину. В конце коридора находилась причина кристальной чистоты. На маленьком стуле торчал зеленокожий проводник. Демон поднял рогатую голову и поинтересовался, чего желает глубокоуважаемый пассажир.
Пассажир проникся изысканной почтительностью проводника и своей глубокоуважаемостью. Но от кофе-чая-мармелада отказался. Только спросил, когда мы, наконец, разовьем приличную скорость и выберемся под сияние какого-нибудь из валибурских солнц.
– Осталось примерно полчаса, – ответил «железячник», как называют в народе служащих железной дороги. – Бастарка придерживают и не позволяют разогнаться. Ибо есть распоряжение номер сто девятнадцать дробь восемь «О сохранности сводов подземелий города Валибура». Если живовоз пойдет на большой скорости, может рухнуть тоннель. А вместе с ним и добрый кусок пригорода. Такое однажды случилось лет сорок назад. Ибо…
Я согласился, что лучше ехать тихо, чем с риском. Думаю, даже бывшая жена не пришла бы в восторг, завали Ходжу Наследи многими тоннами земли и камня.
Выдавая принадлежность к уроженцам Восьмого круга, проводник вещал короткими предложениями, периодически вставляя устаревшие «ибо», «кои» и «глаголю». О страшной трагедии, неразделенной любви в затерянном купе и разрушении города.
– …А потом туда же упал целый спальный корпус Монастыря любопытных девственниц, – вещал проводник. – То-то визгу было…
Я решил, что лучше оставить демона наедине с воспоминаниями. Мне не слишком улыбалось дослушать до конца историю, в которой погибло несколько тысяч прелестных девушек.
Засим откланялся.
Дальнейшая проверка купе меня удовлетворила. Крепкая дверь на улицу, рядом табличка: «Сортир материализуется по желанию пассажира, выброс только наружу. Нажмите кнопку»; два окна, за которыми степенно проплывают магические светильники; четыре спальных полки. На одной из них расположился граф, вторая – моя. (Раваш похлопотал, чтобы его лишний раз не беспокоили – сунул несколько монет проводнику; потому остальные полки пустовали).
Скудный интерьер купе украшал только похрапывающий дел-ар Пиллио. Да я, неусыпно бдящий за безопасностью клиента.
Наконец в приоткрытые окна ворвался дневной свет. Разноцветные отблески сразу двух светил принесли с собой свежий воздух. Впрочем, это длилось недолго. На горизонте поднялись зеленые башенки магической защиты. Следом, из-за нагромождения четырехэтажных домиков пригорода, материализовалась высокая городская стена.
Зашипело. Машинисты закрыли заслонки печи, сбивая пламя. Убрали магиталлические стержни от задницы тяглового чудовища и вовсю загремели. Послабили натяжку цепей, ведущих к гигантскому хомуту на мускулистой шее монстра. Бастарк остановился и облегченно выдохнул. Смрадное дыхание тут же заволокло все пространство внутри и снаружи вагонов.
У меня брызнули слезы, даже платок не помог. Дел-ар Пиллио всхрапнул и прошептал что-то вроде «лучше бы зубы почистила, любовь моя».
– Станция «Окраиновка», – включился динамик над дверью.
«Промышленный выхлоп» бастарка смешался с запахом настоящих промышленных отходов. А еще почему-то завоняло тухлой рыбой.
– Прибыл поезд номер шесть-двенадцать «Валибур – Северная граница», – донеслось от приземистого строения с надписью «Вакзаль» на гоблинском диалекте.
Пригород словно взорвался. Поднятая поездом копоть убежала под порывами ветра. Оказалось, что с обеих сторон железнодорожных путей стоят двухэтажные домики, ларечки с пивом и кабаки с тенистыми навесами. Из окон, устроив небольшую бурю занавесок, стали выглядывать местные домохозяйки и шлюхи. Первые – просто из любопытства, вторые – предвкушая работу.
Из ближайшего окна высунулась седая представительница древнейшей профессии. Более древняя, чем первый городской булыжник. Обладательница реденьких волос, угольно-черного макияжа, тысячи морщин на плоской физиономии и вульгарного рта, очерченного все тем же кошмарным угольным цветом. Девица, если бы у кого-нибудь повернулся язык назвать ее этим словом, решительно переступила подоконник и бросилась к нашему вагону. Цепкие пальцы, тонкие и корявые, точно ветки кустарника, вцепились в ручку входной двери.
– Сексуальный эскорт, мальчики, – когда-то томным, а сейчас замогильным голосом сообщила проститутка, широко раскрывая рот. – Доедем до конечной остановки с таким блеском, что глаза и гланды повываливаются.
Я грешным делом в ответ оценил все прелести гланд и аденоидов незваной гостьи. Кажется, они у нее не только вываливались – как обещалось, но и вставлялись обратно… Стало страшно.
– Нет, спасибо… э-э-э… милая. Как-нибудь в другой раз.
– Но я настаиваю! – безапелляционно заявила служительница богини любви.
Я с сомнением глянул на проснувшегося графа. Он в кои-то веки был солидарен со мной – ошалело внимал настойчивой путане. И рожа у него казалась точной копией моей – глаза навыкате, брови на середине лба, искривленные губы. Я даже посочувствовал дальнему родственнику. Не каждый день вельможам случается встать на пороге инфаркта пред такой «красотой».
– Надо же, – прочистил горло Раваш. – Настаивает она… Лучше бы замуж пошла, чем к графьям приставать.
– А ты возьми, – нашлась проститутка. Путанам не привыкать к подобному отношению.
Она тряхнула увесистыми полушариями обвисших грудей. В такт им заколебались коричневые мешки под глазами.
– Недорого! Всего-то два бронзовых слитка за полчаса женитьбы. Сегодня скидка для вельмож и работников городской администрации.
На такое предложение не нашелся с ответом даже надменный граф.
– Прошу исключить из списка свидетелей одного частного детектива, – с этими словами я забился на краешек своего сиденья. – Совет вам да любовь.
Раваш икнул, руки у него предательски задрожали. Что поделать – молодой еще. Он явно чувствовал, что от «девицы» так просто не уйдешь. Стреляная баба, ушлая: и деньги возьмет, и удовольствие получит. Лишь бы клиент не слишком трепыхался.
Я прочитал эти мысли на рожице проститутки. Она относилась, кажется, к рыбоборотням – за левым ухом виднелись темные чешуйки.
– Видишь, он не против, – шлюха подарила Равашу воздушный поцелуй.
Граф издал неопределенный всхлип и вжался в деревянную стенку купе. Я ликовал. Сейчас свершится кошмарный ритуал над графскими мощами. Отдам половину гонорара, чтобы такое увидеть. Но наблюдать за телодвижениями этой девицы…
