Тэнго задумался на пару секунд.
— Да я-то готов в любую минуту. Но все-таки Фукаэри поставила условие: до получения ее согласия я должен с кем-то встретиться. Встреча назначена на воскресенье. И если разговор почему-либо не заладится, все ваши деньги и наши усилия, возможно, будут выкинуты на ветер.
— Да и черт с ними. Не помрем же, в самом деле. Главное — не отвлекаться по мелочам, начинать работу прямо сейчас. Со временем наперегонки!
— Но почему вы так уверены, что встреча закончится успешно?
— Шестое чувство, — отрезал Комацу. — У меня оно работает неплохо. Талантами я, боюсь, похвастаться не могу, но интуицией меня природа не обделила. Всю жизнь прожил с оглядкой на собственное чутье. А как ты думаешь, братец, в чем главное отличие таланта от чутья?
— Даже не знаю.
— Сколько бы в тебя ни заложил бог таланта, это вовсе не гарантирует, что ты не помрешь с голодухи. А вот если он заложил чутье, голодным ты уже не останешься.
— Я запомню, — пообещал Тэнго.
— Поэтому — никаких воздушных замков, — продолжил Комацу. — Начинай работу прямо сегодня.
— Если вы так говорите, у меня возражений нет. Просто я не хотел, чтобы все вдруг пошло коту под хвост…
— За это не беспокойся. Всю ответственность я беру на себя.
— Ясно… После обеда мне нужно кое с кем встретиться, потом я свободен. Завтра с утра съезжу в город, поищу словопроцессор.
— Давай, дружище. Считай, я твой напарник. Вдвоем мы перевернем мир!
В десятом часу позвонила замужняя подруга. Сразу после того, как подвезла на станцию мужа с детьми и попрощалась с ними. Сегодня после обеда она должна была заехать к Тэнго. Пятница — день свиданий.
— Физиологические обстоятельства не в нашу пользу, — добавила она. — Очень жаль, но в следующий раз.
«Физиологические обстоятельства» могли означать лишь одно: у подруги месячные. Что ни говори, а воспитывалась она в семье, где такие проблемы описывали исключительно эвфемизмами. В постели, впрочем, она не казалась настолько манерной. Но это другой вопрос.
— Мне тоже очень жаль, — ответил Тэнго. — Ну, ничего не поделаешь.
Впрочем, на сей раз он не особо жалел о разлуке. Делить постель с этой женщиной всегда приятно, однако теперь его мысли переключены на правку «Воздушного кокона». Самые разные идеи уже зарождались в его сознании, будто первые ростки жизни в Мировом океане.
Что ж, подумал Тэнго. Выходит, мы с Комацу и впрямь одного поля ягоды. Официально еще ничего не решено, а нам уже хочется бежать впереди паровоза.
В десять он вышел из дома, отправился на Синдзюку и, расплатившись кредиткой, приобрел словопроцессор «Фудзицу». Новехонький, куда компактнее, чем большинство громоздившихся на полках железяк. В довесок запасся чернильной лентой и пачкой бумаги. Принес покупки домой, разложил на столе и включил машину в розетку. На работе ему уже доводилось пользоваться подобными устройствами, и особых различий он не обнаружил. То и дело сверяясь с инструкцией к аппарату, Тэнго приступил к переделке «Воздушного кокона».
Как следовало обрабатывать текст, что именно должно получиться в итоге — никаких предварительных соображений у него не было. Он просто чувствовал, как следует поступить с каждой отдельной деталью. Но никакого «ноу-хау» для правки «Воздушного кокона» не существовало в природе. Тэнго даже не был уверен, возможно ли это вообще — переложить все чувства и образы этого странного текста на академический литературный язык. Да, прав Комацу: весь роман нужно перелопачивать от корки до корки. Но реальна ли столь масштабная правка без потери той интонации, что так цепляла в оригинале? Это же все равно что личинке приращивать крылья, чтобы та превратилась в бабочку! Чем дольше Тэнго размышлял об этом, тем больше запутывался и нервничал. Но тем не менее, повторял он себе, все наконец-то пришло в движение. А времени в обрез. Некогда медитировать сложа руки. Как бы там ни было, остается только править деталь за деталью. В надежде, что общее тело произведения начнет меняться само собой.
«Тебе, брат, это по силам. Уж я-то знаю!» — уверенно заявил Комацу. И Тэнго воспринял эту уверенность как должное. Хотя прекрасно знал, что слова у Комацу частенько расходятся с делом и что на самом деле этот тип не думает ни о ком, кроме себя самого. Если ему приспичит, он бросит Тэнго, не задумываясь ни на секунду. И даже не оглянется на прощанье. Но редакторский нюх у Комацу был все-таки феноменальный. На этом поприще он никогда ни в чем не сомневался. Что бы ни происходило, мгновенно оценивал ситуацию, делал выводы, принимал решение и как можно скорее претворял его в жизнь. Ничуть не заботясь о том, что при этом говорят окружающие. Качества командира на линии фронта. То, чего самому Тэнго, увы, не хватало.
Работать он сел в половине первого. Забил в процессор несколько страниц романа и приступил к обработке. Стараясь не искажать содержания, перекраивал фразу за фразой — так, чтобы глаз бежал по строчкам ровно и не спотыкался. Очень похоже на капитальный ремонт в отдельно взятой квартире. Структуру здания оставляем прежней. С этим проблем нет. Узлы коммуникаций не трогаем. А все остальное — плитки пола, потолочное покрытие, обои на стенах — выбрасываем и заменяем на новое. В конце концов, утешал себя Тэнго, я всего лишь ремесленник, которому поручили отремонтировать чье— то жилье. Вот только никакого плана работ не предоставили. Придется делать из чужого дома конфетку, полагаясь на чутье и накопленный опыт…
Малопонятное разъясним, громоздкое облегчим. Лишнее удалим, недописанное дополним. Где нужно, изменим порядок слов или предложений. Прилагательных с наречиями в тексте до крайности мало. Эту особенность, пожалуй, выделим как изюминку. И лишь там, где без определений уж совсем не обойтись, подберем уместные сравнения. В целом повествование Фукаэри было настолько по-детски наивным, что отделять в нем достоинства от недостатков оказалось даже проще, чем он думал. С одной стороны, из-за этой наивности местами было трудно понять, что имелось в виду; с другой стороны — все та же наивность порождала настолько свежие высказывания, что просто дух захватывало. В первом случае он переписывал фразу по-своему, во втором оставлял как есть.
Продвигаясь вперед, Тэнго все чаще ловил себя на мысли, что Фукаэри писала все это вовсе не из желания создать литературное произведение. Ей просто хотелось зафиксировать, по ее же словам, те реальные события, свидетелем которых она оказалась. И дело тут не в словах: просто у нее не было никаких других способов выражения. Вот и все. Ни малейших литературных амбиций. Ни стремления проработать детали так, чтобы текст удачнее продавался. Если продолжить сравнение с домом, были бы стены да крыша от дождя, а больше ничего и не нужно. Вот почему Фукаэри до лампочки, как именно Тэнго переправит ею написанное. Каким бы текст ни получился в итоге, она своей цели уже достигла. Говоря ему «делай-как-хочешь», она совсем не кривила душой.
И все-таки «Воздушный кокон» нельзя назвать текстом, написанным для себя. Чтобы просто сохранить информацию, хватило бы и дневниковых заметок. Но эта история, как ни крути, изначально писалась для того, чтоб ее прочел от корки до корки кто-то еще. Вот почему, несмотря на полное отсутствие литературности и убогий стиль изложения, роман все равно цеплял душу. Но стоит заметить: этот «кто-то еще» довольно сильно отличался от среднестатистического читателя, воспитанного на современной литературе. Так, по крайней мере, казалось Тэнго.
