Седрах тотчас дал знак Ягареку, подошел к ближайшей лампе, напряг ноги и соединил кисти, создав «ступеньку».
— Полезай и закрой фонарь плащом, — приказал он.
Наверное, только один Айзек заметил колебания Ягарека. Поэтому только Айзек и смог оценить мужество человека-птицы. Тот подчинился без звука. Развязал узел на шее, лишаясь своего покрова. Появилась голова с перьями и клювом, и увечье гаруды стало вопиюще зримым. Только обрубки и шрамы, прикрытые тонкой рубашкой.
Ягарек со всей осторожностью встал большими когтистыми ногами на соединенные руки Седраха, выпрямился. Седрах с легкостью поднял гаруду. Тело с полыми костями весило немного.
Ягарек накинул тяжелый плащ на плюющий огнем липкий факел. Повалил черный дым, но огонь тотчас погас. В то же мгновение на стоящих под фонарем набросились, точно ночные хищники, тени.
Ягарек спустился и вместе с Седрахом быстро двинулся влево, к другому огню, освещавшему тупичок. Повторили процедуру, и в кирпичной лощинке воцарилась мгла.
Спустившись во второй раз, Ягарек развернул плащ — испятнанный дегтем, прожженный. Поколебавшись, отбросил. В одной лишь грязной рубашке он выглядел совсем крошечным, жалким. Висевшее на нем оружие не было прикрыто ничем.
— Уйдите поглубже в тень, — отрывисто прошептал Танселл, и снова Пенжефинчесс без единого звука повторила движение его рта.
Седрах отступил назад, нашел маленькую нишу в кирпичной стене, втащил за собой Ягарека и Айзека, заставил прижаться к старой кладке.
Те не спорили. Ждать так ждать.
Танселл резко выпрямил левую руку, бросил им отмотанный с катушки конец толстой медной проволоки. Седрах качнулся навстречу, с легкостью поймал. Намотал проволоку себе на шею, затем быстро набросил петли на стоявших рядом. И скользнул обратно во мрак. Айзек заметил, что другой конец проволоки присоединен к портативной заводной машине. Танселл выдернул стопор, заработал механизм.
— Готовы, — сказал Седрах.
Ставший почти невидимым Танселл забубнил, зашептал. Отдельные различимые слова звучали дико для человеческого уха. Айзек пытался вникать, всматривался, но видел лишь окруженный мраком силуэт, дрожащий от натуги. Танселл перешел на скороговорку. А затем ударил ток. Мысли Айзека напряглись в спазме, он почувствовал, как Седрах удерживает его на месте. По коже побежали мурашки, он ощутил там, где проволока касалась тела, зуд от электричества. Продолжалось это с минуту, а потом машина остановилась.
— Ладно, — прохрипел Танселл, — посмотрим, получилось ли.
Седрах вышел из ниши на улицу.
Его окружала нечеткая аура тьмы, той самой, что миг назад была вместе с ним в укрытии. Айзек заметил пятна особенно густой мглы в глазницах Седраха и под его подбородком. Седрах медленно пошел вперед, к близкому перекрестку, на свет факелов. Тени на его лице и туловище не менялись, словно он не вышел под мерцающие факелы, а так и остался во мраке ниши.
Прилипшая к нему тень выступала примерно на дюйм от подбородка, пасмурным гало обесцвечивала окружавший воздух. И было нечто еще — словно тьма проулка перетекла в тени, словно перемещалась вместе с Седрахом. Когда он шагал вперед, со стороны казалось, будто и не двигается вовсе. Чары Танселла обманывали взгляд. Если знаешь, где находится Седрах, и следишь за ним, то заметишь его продвижение. Но куда проще не заметить.
Седрах жестом подозвал Айзека и Ягарека.
«Я что, такой же сейчас? — думал Айзек, когда крался на свет. — Полуневидимка, носящий покров из теней? С легкостью огибающий край чужого поля зрения?»
Айзек посмотрел на Дерхан и понял по ответному изумленному взгляду, что так и есть: он уподобился Седраху. Слева фигура Ягарека тоже сделалась неразличимой.
— Как только начнет светать, пойдем, — прошептал спутникам Седрах.
Танселл и Пенжефинчесс кивнули. Разъединившись, они дрожали от изнеможения. Танселл поднял руку, дескать, желаю удачи.
Седрах знаком позвал Айзека и Ягарека и вышел из темного переулка на свет трескучих факелов. Следом двинулись «обезьяны», они не торопились, старались как можно меньше шуметь. Остановились рядом с двумя людьми и гарудой, и на их мятых металлических оболочках вовсю заплясал красный свет. Этот же свет стекал с трех зачарованных пришельцев, как жидкое масло с ножа. Ему не за что было зацепиться. Три нечетких силуэта застыли перед пятью тихо полязгивающими конструкциями, а затем двинулись через улицу к дому.
За кактами не водилось обычая запирать двери. Проникнуть в дом не составило труда. Седрах крадучись стал подниматься по ступенькам.
Айзек, пробиравшийся следом, чувствовал экзотический запах кактусовой живицы и незнакомой пищи. Повсюду были расставлены горшки с супесью — грунтом для разнообразных растений пустыни. В большинстве своем нездоровых, чахнущих в неестественной среде обитания. Седрах повернулся и глянул на Айзека, затем на Ягарека. Очень медленно приложил к губам палец. И двинулся дальше.
Когда приблизились ко второму этажу, услышали глухие голоса — кактусы спорили. Ягарек шепотом переводил, что ему удавалось понять, — о страхе кактов, о необходимости верить старейшинам.
Здесь коридор был пуст, запущен. Седрах остановился, и Айзек заглянул через его плечо — дверь в комнату с говорящими кактусами была отворена настежь. Увидел большое помещение с очень высоким потолком — судя по полосе разлохмаченного шпона на высоте семи футов, жильцы просто снесли одно перекрытие. Газовая лампа светила в самом слабом режиме. Недалеко от двери удалось различить спящих кактов, они стояли сомкнув ноги, неподвижные, внушительные. Но двое бодрствовали — склонившись друг к другу, бормотали.
Седрах, точно хищник, подкрадывающийся к добыче, очень медленно преодолел последние ступеньки и застыл у дверного проема. Оглянулся и ткнул пальцем в одну из «обезьян». А после этим же пальцем указал вниз. Повторил жест. Айзек понял, наклонился к речевому входу и передал конструкции распоряжение Седраха приблизиться. Она с тихим цокотом засеменила вверх по лестнице, отчего Айзек поморщился. Но какты ничего не услышали. Конструкция бесшумно присела рядом с Седрахом. Айзек послал вслед вторую, потом дал Седраху знак идти дальше. Медленно, крадучись рослый человек двинулся вперед, заслоняя своим телом конструкции. Иначе нельзя — они не заговорены, значит, их блеск в дверном проеме привлек бы внимание кактов. Седрах без задержки выскользнул из поля зрения разговаривавших жильцов, прикрыв собой от света крадущихся «обезьян», и вместе с ними окунулся во мглу коридора.
И тогда наступила очередь Айзека. Он дал знак двум другим конструкциям спрятаться за ним, а затем осторожно пошел по деревянному полу.
Жутковатое он испытал чувство, когда миновал первый косяк и оказался на виду у беседующей перед сном супружеской пары кактов. Айзек держался как можно дальше от двери, но несколько секунд, пока он крался через призму тусклого света к спасительной мгле, были мучительны.
