Он был распят в том месте, откуда выныривали поезда.
Эхо вторило крику Кея. Он рвался, пытаясь освободиться. Он обезумел от страха. Он висел голый на пути поезда и ничего не мог сделать. Он все кричал и кричал, но никто не отозвался.
Кей изо всех сил завертел головой. Взгляд его отчаянно метался от стены к стене в поисках какой-нибудь подсказки, что это за место. Полоса на стене была черная, полосы на рекламных щитах — пустых — тоже черные. Северная ветка. Уголком глаза он увидел самый край красного, разделенного синей линией круга с названием станции. Превозмогая боль в шее и в затылке, он попытался надавить подбородком на плечо, чтобы раскачаться и прочесть надпись. Он раскачивался, вывеска то исчезала, то снова оказывалась в поле зрения. Он успел ухватить два слова, одно над другим.
… гтон ент… ингтон сент… нингтон ресент…
Морнингтон-Кресент. Странная зона между Юстоном и Кэмден-тауном на старой северной линии: заброшенная маленькая станция подземки, которую закрыли на ремонт еще в конце восьмидесятых и так и не открыли снова. Поезда шли мимо нее без остановки, но все равно снижали скорость, чтобы прибыть на следующую станцию согласно графику, не раньше, и пассажирам было видно платформу через окно. Иногда на стенах появлялись извинения и обещания в скором времени возобновить работу, порой на пустынной бетонной платформе можно было даже разглядеть непонятные конструкции — видимо, оборудование, предназначенное для исцеления хворой станции. Но чаще всего в тусклом свете виднелось только название. Станция жила вполжизни, ее так до конца и не демонтировали и все время терзали безнадежными обещаниями, что наступит день, когда ее снова откроют.
Сзади послышались шаги.
— Кто здесь? — закричал Кей. — Кто вы? Эй! Помогите!
Кто бы то ни был, он стоял на платформе, так, что Кей не смог бы его увидеть, если бы попытался обернуться. Кей выворачивал голову через левое плечо, как только мог. Шаги приближались. В поле зрения попала высокая фигура: человек что-то читал.
— Все в порядке, Кей? — сказал Пит, не глядя на него. Он посмеивался, читая. — Боже, да они не склонны притворяться, эта компания, а? — Он показал, что читал, и Кей увидел, что это был «Драм-энд-бейс Массив 3!», диск, только что купленный Кеем. Он силился что-то сказать, но во рту вдруг пересохло от ужаса. — «Руди МС представляет: Rough и Ready Posse, Shy FX», и так далее, и тому подобное… «и парни севера, юга, востока, запада, помните… Они лондонцы! Урбан-бейс джунглей гетто, музыка городских трущоб!» — Ухмыляясь, Пит поднял голову. — Бред какой-то, Кей.
— Пит… — наконец прохрипел Кей. — Что происходит? Слышь, сними меня отсюда! Как я сюда попал?
— Так, мне надо спросить тебя кое о чем. Меня кое-что интересует. — Пит отошел, продолжая читать. В другой руке он держал сумку Кея. Он положил диск на место и достал другой. — «Хард-степ. Версия в стиле джангл». Бог ты мой! Если я хочу подружиться с Наташей, мне еще придется выучить немало словечек, а?
Кей облизал губы. Он покрылся испариной, хотя и зябко дрожал. Кожа стала липкой от ужаса.
— Слышь, как ты подвесил меня здесь? — стонал он. — Чего тебе надо?
Пит повернулся к Кею, убрал и этот диск в сумку, присел на платформу слева от него. Из-за пояса саблей торчала флейта.
— Еще рано, Кей, наверное, еще нет пяти. Северная ветка пока не начала работать. Наверное, тебе стоит это знать. И, да, что я хотел… ладно. Когда я вышел из паба, я тоже пошел к Наташиному дому, немного позади тебя, хотел типа поговорить. Видел, как ты поднялся. Меня очень заинтересовали эти рассказы о вашем приятеле, о котором вы все время говорили, о том, что он попал в беду, и я хотел подружиться лично с тобой — мне казалось, ты мог бы рассказать мне о нем… Потом, когда я подошел к тебе с подветренной стороны, я почуял особый аромат, он мог исходить только от того, кого я хочу выследить и поймать. И мне пришло в голову, что, может быть, твой приятель знает типа, которого ищу я! — Он рассудительно улыбнулся и склонил голову набок. — Итак. Ты ведь встретил своего приятеля прошлой ночью?
Кей сглотнул.
— Да… но Пит… сними меня… пожалуйста. Я все тебе расскажу, если только ты… пожалуйста, слышь… я с ума схожу.
У Кея закипали мозги. От боли в голове он едва соображал. Пит сумасшедший. Он снова сглотнул. Надо уговорить Пита, тот должен снять его прямо сейчас. Кей не мог четко сформулировать свои мысли, от страха адреналин мощным потоком хлынул в кровь. Его била дрожь.
Пит покачал головой.
— Неудивительно, что у тебя крыша поехала, Кей. Так где твой приятель?
— Сол? Я не знаю, слышь, я не знаю. Пожалуйста…
— Где Сол?
— Черт возьми, да сними же меня отсюда!
Кей не выдержал и заплакал.
Пит задумчиво качал головой.
— Нет. Ты же не сказал мне, где Сол.
— Я не знаю, клянусь, не знаю! Он, он, он сказал, что он был… — Кей отчаянно соображал, что бы такое сказать Питу, что могло бы спасти его. — Пожалуйста, отпусти меня!
— Где Сол?
— Канализация! Он говорил что-то такое… От него воняло. Я спросил, где он был, а он ответил, что в канализации… — Кей изгибался, отчаянно дергая ногами крепкие веревки.
— Вот это уже интереснее, — сказал Пит, наклонившись вперед. — Где именно в канализации? Я подозревал, что… парень, которого я ищу, бывает там.
Кей задыхался от рыданий.
— Слышь, он ничего не сказал больше… пожалуйста… пожалуйста… он был странный, говорил странным голосом, от него воняло… он не мог рассказать мне больше… Пожалуйста, сними меня!
— Нет, Кей, я не сниму тебя. — Неожиданно голос Пита стал страшно злым. Он встал и медленно двинулся к Кею. — Не сейчас. Видишь ли, я хочу знать все, что тебе известно о твоем друге Соле, потому что это для меня важно. Я хочу знать все, Кей, усек?
Кей быстро заговорил, выбалтывая все, что знал. Он вопил о канализации, повторял, что Сол вонял, что он прятался в канализации. Он выдохся, не зная, что еще сказать. Он скулил и извивался в своих путах.
Пит делал заметки, время от времени с интересом кивал, старательно записывая что-то в маленький блокнот.
— Расскажи мне о жизни Сола, — сказал он, не глядя на него.
Кей рассказал об отце Сола, жирном социалисте, над которым они все посмеивались, вкратце о самом Соле, о его неудачной попытке переехать к подружке, о возвращении домой, временно, как он говорил, всегда временно, и так еще два года. Кей продолжал говорить о друзьях Сола, о встречах, интересах, о джангле, о клубах, и, пока Кей говорил, слезы катились по его щекам. Он жалобно пытался угодить. Он подвывал при каждом вздохе. Ему нечего было больше сказать, и он боялся, потому что Пит, казалось, был доволен им, когда он говорил о Соле, и все, о чем Кей мог думать, это что Пит должен остаться доволен. Но ему и вправду нечего было больше сказать.
