Дом карлика выглядел так, словно его построили сами боги. Его позеленевшие стены были покрыты неведомыми знаками, о значении которых не догадывались даже жрецы. Единственное окно было обрамлено полированными плитками из пенного кварца, а в стыках между стенами и плоской крышей кое-где сохранились мутные кварцевые кристаллы.
– Ты слышал легенду? – спросил Синчи. Кетук рассеянно помотал головой. – Этот храм карлик-колдун поставил всего за одну ночь. Причем он только стоял и посвистывал, а камни сами собой поднимались в воздух и укладывались в нужном порядке.
– И зачем он так поступил?
– Кто знает? Наверное, просто решил построить себе жилище… А теперь мы считаем его святым местом.
– Это и есть святое место, – с осуждением встрял незнакомый Кетуку воин с перекинутой через плечо пращой. Пояс у него был особенный, с ячейками для метательных камней – сейчас, правда, их у него не было. – Воздвиг бы ты дом одним только свистом, и тебе бы люди поклонялись.
– Что-то я не слышал о боге Карлике, – хмыкнул Синчи.
Пращник сердито промолчал, не найдя что ответить.
Дорога постепенно повышалась, следуя вдоль правого берега реки, причем с каждой тысячей шагов ее пенные перекаты и отмели становились все ближе. Нередко встречались небольшие водопады, вода в которых кипела и рокотала. Но признаки человека попадались так же часто, как и в самом начале перехода, даже, пожалуй, чаще.
Когда у Кетука стали болеть ноги, а ноша с запасной обувью, одеждой и домашней пищей уже порядком натерла плечи, командующий распорядился устроить привал. Кетук и воины его десятки догадались об этом, когда за очередным поворотом внезапно окунулись в гомон тысяч людей, плотно занявших вытянутую неровную площадку между скалами и обрывом.
Огонь, понятно, разжигать не стали – топливо следовало экономить до более подходящего момента. Впереди еще не один такой переход, войско подойдет почти вплотную к границе снегов, и там погреться и приготовить горячий отвар будет намного важнее, чем здесь.
Разгрузить лам также не потрудились. Погонщики только сбили их в кучу и выдали животным силос и воду.
– Ну как, живот еще не болит? – мимоходом спросил десятник у Кетука и еще одного новичка в этом военном походе.
Дожидаться ответа командир не стал.
– Если еще не болит, то скоро начнет, – «утешил» друзей пращник.
Кетук, разумеется, знал, что на перевале у многих появятся признаки горной болезни. Тут будет важно не выдать, что тебя скручивает боль, и сохранить лицо неподвижным, а то засмеют. Кетук медленно прожевал единственный кусок вяленого мяса, запил его водой из глиняной фляги, и тут в голове колонны скомандовали выступать дальше.
Замелькали отборные ламы, груженные вещами сапаны и его приближенных, жрецов и слуг. Воздвигнутый ненадолго походный шатер быстро свернули.
Кетук стянул шерстяной плащ и упаковал его в мешок, чтобы не потеть понапрасну.
Когда его десятка через какое-то время проходила через место стоянки молодого сапаны, все обратили внимание на свежий петроглиф на ближайшей скале. Знак был красным, а под ним лежала кучка выжатых трупов каких-то грызунов. Рядом с новым знаком видны были старые, почти смытые дождями. Жрецы недаром едят свой маис…
Еще через половину шестицы, когда Солнце добралось до верхней точки своего дневного пути, дорога сузилась настолько, что идти по ней бок о бок могли только два воина. Колонна растянулась на многие тысячи шагов.
Скоро тропа, впрочем, опять расширилась, и Кетук понял, что войско достигло очередной стоянки. Во всяком случае, движение по тропе полностью замерло, и солдатам пришлось сесть там, где они стояли. Ноги у Кетука гудели после непривычно долгой ходьбы, а плечи, натертые лямками походной сумы, саднило.
– Слышишь? – спросил Синчи и протянул ему половинку листа коки.
Кетук с благодарностью принял дорогой подарок и аккуратно положил мягкий теплый лист на язык. Жалко, нет извести, но и так сойдет.
– А что я должен слышать? Река шумит…
– Камни внутри горы перекатываются! Под нами где-то серебряный рудник. Я там был в прошлом году, когда нас отправили туда для охраны каравана с серебром.
– И в руднике был?
– Конечно. Дырка в горе, и только. Едва пролез, штольни там узкие, везде пустая порода навалена. Заблудиться в галереях ничего не стоит, если факел погаснет и дороги не знаешь. Я в глубину даже не совался. И серебро плавят тут же, не выходя наружу, – жара несусветная! Зато когда потечет в форму… Ничего красивее не видел. Может, золото разве, но в золотом руднике я не бывал, не знаю.
– Я бывал, – пожал плечами пращник. – Ничего особенного, глаза только слепит. А когда застынет, так вообще смотреть не на что. Это потом уже, когда мастер его обработает, пригладит да безделушку выплавит… Тогда конечно. А так ничего особенного.
– На Солнце похоже?
– Когда расплавленное, что ли?
Кетук вытянул шею и попытался заглянуть как можно дальше за поворот тропы. В самом деле, там происходило какое-то движение – ходили с носилками полуголые люди, звучали глухие удары тяжелых горных инструментов и взлетала мимолетными облачками пыль. Она быстро пропадала в водяной мороси, поднятой близким водопадом.
Десятник скомандовал подъем, и солдаты нехотя поднялись. Потоптавшись на месте, колонна пришла в движение, но такое медленное, словно дело происходило в городе, на раздаче пива во время карнавала. Так оно в общем и оказалось. На площадке под крутым склоном был сооружен каменный склад с продовольствием, и теперь каждому воину выдавался паек на ближайшие несколько дней. По рядам солдат время от времени прокатывался недовольный ропот, и уже очень быстро все знали, что «сынов пумы» потчуют откровенными отбросами. Почти все рабочие и стражники, приписанные к руднику, прекратили свои занятия и с откровенной насмешкой наблюдали за хмурыми воинами.
Когда подошла очередь Кетука, толстый чиновник при складе торопливо подал ему что-то дурно пахнущее, завернутое во влажный и скользкий, черный от долгого хранения кукурузный лист. Сзади напирали другие солдаты, и Кетук не стал тут же проверять, что ему подсунули, тем более десятники подгоняли подчиненных окриками.
Миновав склад, колонна пересекала узкую в этом месте реку, над которой рудокопы возвели из пустой породы мост в форме арки. На мосту опять возникла задержка, потому что многие, в том числе Кетук, воспользовались моментом и принялись наполнять опустевшие фляги водой.
– Что это нам дали? – негромко спросил Кетук, когда они с Синчи и вся их десятка уже двигались вверх по узкой тропе, удаляясь от реки.
– Чарке, конечно. В прошлый раз такая же гадость была. Ничего, пару раз выварим в общем котле, и сойдет…
Подъем с каждой тысячей шагов давался все труднее. Хорошо еще, что Солнце к этому времени передвинулось далеко на запад и пекло не так сильно, как в полдень. Кетук легко представил себе, каково приходится ламам, чьи жалобные стоны раздавались все чаще. Если бы людей нагрузили каждого по десять мер веса, половина войска уже упала бы от изнеможения.
