– Ты уверен?
– Да. Помогите мне…
Алекос уже в нетерпении расхаживал вокруг Ило и готов был, кажется, в одиночку бежать на вершину холма.
Он быстро сообразил, что от него хотят, и стал чуть ли не силой втаскивать Аталая по высоким выщербленным ступеням, подхватив его под руку с правой стороны. Ило, который пристроился слева, жестами попросил белокожего не торопиться, и тот поумерил пыл.
Этот путь длиной в сто шагов показался Аталаю дорогой в преисподнюю, хоть он и вел наверх. С каждым шагом приглушенные звуки, доносившиеся сверху, становились все отчетливее. Ничто на земле не могло бы так звучать, верховный жрец был в этом уверен – ни стук зубила по камню, ни разговор между людьми, ни рев пумы, ни крик обезьяны, ни клекот попугая. Что-то там шипело, лязгало, скрежетало, щелкало и обменивалось другими неживыми сигналами.
Осталось совсем немного. Гигантская серая пятка «паука» уже нависала над головами аймара и белокожего пришельца – поцарапанная, в темных неровных пятнах и выбоинах, абсолютно мертвая. Маленькая процессия обогнула ее слева и взошла на бывшее кукурузное поле.
Боясь моргнуть, Аталай глядел на открывшуюся перед ними картину и не понимал, почему он еще жив, а не свалился от приступа сердечной боли и ужаса. Ни одного человека он не увидел, одних демонов! Они были восьмилапыми, тонкими и блестящими, будто серебряные, но отливали не теплым белым светом, а холодной грязью. Кто-то из этих приземистых тварей, споро перебирая лапами, таскал на плоских макушках крупные, в рост человека ящики из того же серого материала, что и лапа «насекомого». Другие распечатывали эти вместилища неведомых предметов и сооружали из их содержимого загадочные, нечеловеческие конструкции.
Это-то движение, собственно, и вызывало весь жуткий шум, что разносил ветер от вершины холма.
И все эти верткие маленькие монстры, очевидно, выбежали из брюха колоссального многонога, застившего половину неба над головами людей и белого посланца.
– Нунихренасебе! – повторил Алекос и похлопал ладонью по угловатой лапе «насекомого». Потом оставил аймара и уверенно зашагал к лестнице.
– Что это за твари, Ило?
– Демоны, учитель, – убежденно отозвался жрец. Он был так бледен, словно из него вытекла вся кровь. – Боги не могут выглядеть так уродливо и пахнуть так отвратительно.
В самом деле, от мерзкого духа, заливавшего холм, просто мутилось в голове.
– Может быть, это их безмозглые помощники? Погляди, кроме ног, у них и нет ничего…
– Не знаю, учитель. На старых пластинах я ни разу не видел такого. Нам тоже надо туда? – Он кивнул на Алекоса.
Аталай только вздохнул. Они уже и так зашли слишком далеко, чтобы останавливаться на самом пороге преисподней. Конечно, оставалась еще небольшая надежда, что монстр уберется, но тогда все эти ящики… Они наверняка останутся и превратятся во что-то ужасное. Отступать было уже поздно.
Верховный жрец в последний раз оглянулся на притихший Тайпикала, и они двинулись следом за белокожим пришельцем. Тот уже успел осмотреть один из ящиков, ничего интересного не обнаружил, поскольку не сумел его открыть, и теперь стоял на краю участка, где суетились «паучки» со своими ношами. Над головами аймара потянулись однообразные серые плиты с выпуклыми кружками по краям.
– Он опустился с неба, – тихо произнес Ило. – Иначе мы увидели бы дыру в земле, а ее нет. И ночью услышали бы сотрясение почвы под ногами, а его не было. Неужели это все-таки боги, учитель?
– Конечно, сынок, – с облегчением сказал Аталай.
И они увидели их. Но сначала наверху, в брюхе многонога, раздался утробный лязг, от которого ноги у верховного жреца подкосились, и лишь крепкая рука помощника уберегла Аталая от позорного падения. Затем в нескольких шагах впереди, рядом с Алекосом, в днище небесной лодки возникла черная трещина – это стала опускаться вторая лестница. Безголовые «паучки» на мгновение замерли, потом прыснули вбок, освобождая место. Мерно жужжа, лестница опустилась и на ладонь погрузилась в мягкую почву, смяв остатки маисовых стеблей.
В чреве монстра было светло, оттуда пахнуло неживым теплом. На вершине лестницы в гостеприимных позах добрых хозяев стояло два бога. Лица их были так же бледны, как у Алекоса, но наполовину закрыты черными выпуклыми жгутами, перекрывшими ноздри и рты – или то, что у них там пряталось. А кожа, начиная с шеи, у них была светло-серой, словно ребристой.
Один из богов что-то отрывисто сказал, глядя на верховного жреца пронзительно-черными глазами. И тут Аталай понял, что умирает. Он опустил голову к земле, чтобы не видеть богов, и та как будто приблизилась к нему. Сердце выплеснуло из себя целый сгусток черной боли, затопившей все его тело.
Пожалуй, этим утром Алекс впервые по-настоящему разглядел город.
Началось с того, что за ним явились два солдата с круглыми от ужаса глазами и даже не дали толком очухаться. Выбравшись из цепких объятий Чучильи, Алекс напялил первую попавшуюся одежду и отправился вслед за провожатыми. К его удивлению, другие обитатели дома где-то пропадали, даже дети.
В городе творилось что-то странное – его буквально переполняло людское напряжение, невидимое, но вполне ощутимое. «Смотри-ка, не таращатся», – в некоторой досаде подумал Алекс, когда не заметил привычного интереса к своей особе.
Сегодня Алекс наконец рассмотрел дворец местного правителя при свете. Это было серьезное строение, крышу его подпирали толстые колонны с квадратным сечением, украшенные резными рисунками. Больше всего среди них имелось оскаленных кошачьих морд, но присутствовали также воины с торчащими фаллосами. Все это Алекс успел рассмотреть, пока чего-то ждал внутри ограды, которую преодолел без всякого труда – в отличие от вчерашней попытки. Подняться по широкой лестнице, ведущей внутрь дворца, его все же не пригласили. Венчала эту лестницу каменная арка, а уже на ней возвышалась блестящая черная статуя человека с голым торсом и яркой «повязкой» на бедрах. В одной руке эта фигура сжимала золотой меч, в другой кожаный щит, а на голове у нее красовалась шляпа из перьев.
– Вот дикари, золото им девать некуда, – пробормотал Алекс и обратил взгляд на раскинувшийся ниже по склону Эльдорадо. Из-за стены видеть он, правда, мог совсем небольшую его часть, какой-то узкий сектор, который не слишком круто опускался к распадку между этим холмом и соседним.
Чем дальше от квартала знати, тем беднее выглядели дома. Уже в сотне метров от дворца они превращались в мазанки, покрытые соломенной крышей, и так тесно лепились друг к другу, что между ними с трудом разминулись бы два человека. Еще дальше видны были кривые покатые земельные участки, совершенно пустые – хотя еще вчера на них работали крестьяне. Вообще же город смотрелся неплохо, особенно длинные лестницы, выстланные цветными плитами, треугольные площадки с фонтанчиками, акведуки, мостики, каналы между полями… По всему видно, местный народ неплохо продвинулся в организации своей жизни.
