То, что овладеть языком аннунаков удалось всего за несколько дней, добавило Алексу уверенности в своей теории – его сознание упало в лакуну внутри самого себя, а уж там-то все возможно.
– Если бы ты слышал о генетике не только само это слово, не болтал бы глупостей, – мрачно отозвался Балам. – Энки, дашь мне знать, когда этот тип окончательно утомит тебя. Уверен, где-нибудь внутри него найдется ответ на вопрос, откуда он тут взялся. Прошу тебя не забывать – он вполне в состоянии выдать местным, что ты не бог, а инопланетянин. Последствия могут быть…
– Ему это невыгодно, – усмехнулся Энки. – К тому же для аймара что бог, что пришелец… Занимайся своим делом, Балам, не обращай на землянина внимания.
– Эй, трупы заждались тебя, инопланетный брат! – воскликнул Алекс с дурашливой гримасой. – Смотри, убегут.
Балам сверкнул на Алекса глазами, что-то невнятно буркнул и отправился вокруг пирамиды к двери на ее «тыльной» стороне. Посох он оставил руководителю миссии. Никаких дипломатических действий, уходя, он не предпринял. Вообще доктор относился к местным жителям с полным безразличием, рассматривая их сугубо как генетический материал.
А вот Энки, как главе наземной миссии, приходилось отдуваться за всех, изображая всемогущего бога и даже объясняя аймара мотивы своих поступков. Хотя в общем он мог бы и не делать этого.
– Все снял? – поинтересовался он у Гугумаца, который обеспечивал информационное освещение праздника.
Этнограф даже нравился Алексу – вечно сосредоточенный, сухой и скрупулезный в каждой мелочи. Дело свое он знал, а потому без его помощи миссия вряд ли проходила бы так успешно. Гугумац был спецом по примитивным культам и всего лишь по результатам съемки с орбиты вычислил, какой системы верований придерживаются аймара. А значит, Энки оставалось только вписаться в нее, чтобы занять место божества.
– Конечно. Прекрасный учебный фильм получится.
– У них, значит, праздник урожая, – сказал Алекс. – А мы как? Участвуем по полной программе?
– Не знаю, как ты договорился с местным начальством… У всех выходной, и у нас тоже. А работу продолжим завтра. Гугумац, что скажешь? Надо нам посидеть с ними, чичи выпить? Вот уж мерзкое пойло.
– Вообще-то боги не нуждаются в материальной пище, – пожал плечами этнограф, он же культуролог. – Но я проголодался.
– Ладно, перекусим с ними. Но чичу я не буду, уж лучше запросить из лагеря ящик нормального вина.
– Тогда уж спирта. А девочки? – Алекс ткнул Энки локтем, почувствовав под его широкой накидкой жесткий панцирь защитной одежды. – Тут неплохие подруги, ей-богу. Сегодня будет широкий выбор, храмовых ткачих приведут по случаю праздника. Я сам вчера выбирал.
– Парень, ты напрасно взял на себя роль секретаря при начальнике миссии, – строго заметил Гугумац.
– А кому, как не мне, этим заниматься? – возмутился Алекс. – Ты все время торчишь в лагере на холме, как и этот ваш кровавый маньяк Балам. Он только по ночам в окрестностях шурует, страх на крестьян наводит. Тсума с Кондоем вообще на охоту поехали, плевали они на народные традиции. Коаау с Агабом на рыбалку отправились. Знаем мы их рыбалку!
– Ты-то откуда знаешь? – хмыкнул этнограф. – Ты Коаау еще не видел ни разу.
– Слухами земля полна… Аталай меня спрашивает: что предпочитают Энки и его помощники из земных удовольствий? И что я должен ответить? Что он вас вообще за тараканов считает, а ваша жеваная чича для него – тошниловка позорная? Не говоря уж о качасе. А с бабами вашими для него путаться – все равно что с обезьянами. Еще скажи спасибо, что я ваш имидж тут поддерживаю, а то бы не знаю, как на вас народ посмотрел. Боги выискались…
– Алекс, прекрати, – не выдержал Энки. – Не забывай, что такова была наша договоренность. Ты участвуешь в постройке плотины и почитаешь нас как детей Творца, а мы за это позволяем тебе играть роль младшего бога и помощника, имея от этого кучу привилегий. Кончай истерику у всех на виду, не черни мой образ всемогущего. А то уже надоел, честно, своей болтовней.
– Да помню я. Ладно, замнем разговор, пошли во дворец. Надоело тут торчать, на ветру. Это ты оделся в свои пластиковые шмотки, а я уже замерз.
– Кстати, каким образом ты общаешься с ними? – спросил Гугумац. – Неужели нашелся еще кто-то, способный понять твой чудовищный язык?
Культуролог был тем самым «контактером», встретившим делегацию аймара под летающей тарелкой. После того как выяснилось, что изучал в полевых условиях и дышал избыточным кислородом он фактически напрасно – никакой пользы русский язык в общении с аймара не имел, – Гугумац только посмеялся. А вот Энки, параллельно «подключенный» к первому контакту, и особенно Балам, злились не меньше недели.
– Жестами… Есть тут один парень, Рунтан зовут. Способный оказался, почти все понимает и даже сказать может.
– Это тот, кому в череп золото вставили? Припоминаю такой экземпляр. Бывает, что такая травма пробуждает в аннунаке таланты. И в человеке, наверное…
Алекс огляделся. Жрецы и сапана явно ожидали от богов сигнала к прекращению официальной части церемонии. Они вежливо слушали беседу богов, явно ничего не понимая. Энки поступил правильно, когда никого из дикарей не обучил языку аннунаков.
Бог, очевидно, догадался, что стоять тут и смущать народ смысла больше нет, и величественным жестом надел на голову шлем с антенной спутникового телефона. Вытянув руку с посохом, он провел им по крайней доске помоста. Только Алекс и Гугумац видели, как он увеличил пальцем мощность лазерного луча.
Край помоста вспыхнул, несмотря на сильный и холодный ветер. Пламя отделило «руководителей страны» от толпы. На Алекса дохнуло жаром горящего дерева, и он поморщился, отступая от огня. Вслед за ним отшатнулись от края и жрецы во главе с сапаной Таури.
– Дешевый трюк, – хмыкнул Алекс.
– Зато эффектный.
Под восторженные вопли аймара они двинулись в обход Храма – боги первыми, затем сын Солнца на земле Таури и потом уже Кумари и многочисленная свита сапаны. Позади занимался огнем оставленный помост. И только оказавшись в широком внутреннем коридоре, который вел через подземелья в сторону дворца, Энки подозвал к себе Таури, и они пошли во главе процессии, о чем-то светски разговаривая.
Алекс их почти не понимал, в отличие от остальных аймара. Его злило, что инопланетяне отказались обучить его заодно и языку дикарей. Настолько, что он каждый вечер, оставаясь наедине с девушкой, полчаса или дольше практиковался в произнесении и запоминании местных слов и выражений. И ему казалось, что получается у него все лучше и лучше. Может быть, у него и в самом деле имелись кое-какие способности, «разбуженные» учебой на корабле пришельцев? Но спешить демонстрировать свои успехи Алекс не собирался, чтобы не выглядеть глупо – он сотни раз встречал иностранцев, чьи потуги выражаться по-русски смешили его до колик. Увидеть даже след усмешки на физиономии дикаря он не хотел. А девушки… Что ж, порой их смех был даже приятен.
