– Я думал, ты на плотине работаешь, – сказал Унако и уселся на плоский камень. Он отвязал от кожаного сапога тесемку, благодаря которой обувь не сваливалась с увечной ноги, и вынул красную культю. Ее нижняя поверхность загрубела и напоминала подошву. – Чешется, собака! Будто настоящая нога, а не этот обрубок.
– Через день там, – кивнул Кетук и уселся напротив старого солдата.
– Слышал, тебя скоро десятником назначат…
– Врут, – напрягся Кетук. – Откуда у тебя такое знание?
– Послужи с мое, сынок! Есть такое намерение у командиров, значит.
– Так вот возьмут и назначат?
По правде говоря, Кетук не считал себя самым достойным кандидатом на эту должность. Были в их десятке и более опытные воины, побывавшие не в одной стычке с врагами во время боевых походов. Вот только у одного характер был не очень, другого вряд ли станут слушаться без разговоров…
– Может быть. – Унако осмотрелся, словно это он был в дозоре, а не его собеседник. Но все было тихо, только со стороны плотины доносились привычные уже звуки строительства. То есть слаженные крики десятков рабочих, что с помощью толстых веревок опускали каменные блоки на дно реки. – Если ты оправдаешь надежды сапаны Таури.
– При чем здесь сын Солнца? – удивился Кетук. – Что ему до нас? Сказал бы про Кумари, я бы еще понял… Ты в своем ли уме, брат?
– Слушай меня, мальчик, внимательно. Это ведь твоя невеста завтра отправится на холм, чтобы зачать ребенка от бога?
– Она теперь невеста неба! – резко ответил Кетук, едва не потеряв контроль над собой. Ему захотелось вскочить и вонзить копье в ближайшее дерево, чтобы оно застонало от его удара. – Так решил семейный совет, и я подчинился ему. К тому же она совсем не одна такая, девушек выбрано много! Не говори мне об Арике, друг, иначе я прогоню тебя. Мне и так пора продолжать обход.
– Я не все сказал, – прищурился Унако. – Не торопись, малыш… Ты бы хотел, чтобы твоя женщина стала прежней и не понесла от богов?
– Это невозможно, – хрипло ответил Кетук. – Она избрана по благословению Таури. Пусть лучше у нее будет ребенок неба, чем ее убьют за избавление от плода.
– Сапана мудр, он никогда не пойдет открыто наперекор Энки.
– Еще бы.
Только сказав это, солдат сообразил, что именно пытается донести до него бывший пращник. Не поверив себе, он прислушался к шумам со стороны плотины, пытаясь различить среди них шелест чужих шагов. «Не может быть, чтобы Унако обманывал меня, – подумал он. – Только не Унако».
– О чем ты говоришь? – спросил Кетук, чтобы нарушить молчание.
– Мы поклоняемся ложным богам, – просто ответил увечный пращник. – Неужели ты этого не чувствуешь?
Эта простая мысль настолько поразила молодого солдата, что он лишь молча открыл рот, словно умер и приготовился вступить в царство мертвых. Чтобы переварить ее, потребовалось порядочное время. Унако не мешал ему, поигрывая сухой веткой.
– Мы не можем знать замыслы богов, – наконец проговорил Кетук. – Это они прилетели с неба, а не мы. Все видели летающие чертоги и Посох смерти. А резак Алекоса? Разве бывают ложные боги, Унако? – Он находился в искреннем недоумении. – Разве боги бывают чужими для людей?
– Вот! – почему-то обрадовался калека. – Я вспомнил! Да, ты правильно назвал их, друг. Они именно чужие! Так Ило и сказал.
Хотя Кетуку нужно было продолжать обход, он и думать забыл о своих обязанностях. Ну и ладно, все равно ни один здравомыслящий враг не осмелится двинуть на аймара войско, пока они принимают на своей земле всемогущих богов.
То, о чем толковал старый пращник, было гораздо важнее. У Кетука возникла и стала крепнуть вопреки всему надежда, что его семейная жизнь с Арикой еще может начаться, не омрачившись рождением маленького божка.
– Значит, она сможет избавиться от плода, и ее не казнят?
– Именно, братец. Наконец-то ты понял.
– Я не понимаю другого – как смеет сапана Таури восстать против своих небесных родичей?
– Я же тебе объясняю, – стал сердиться Унако, – Таури – сын Солнца, а Энки? Кто он такой, даже если у него есть летающий дом и Посох смерти? К тому же никто толком и не видел, как его дом летает, а Посох разит. Так, слухи! Подумай, зачем бы истинным богам потребовалось плодить от земных женщин детей? Им достаточно было бы смешать воду с кровью, и дитя готово! Вот и получается, что они не боги вовсе! Ну ладно, не настоящие боги, тут я загнул… А ты представь только, что будет, когда в тысяче простых семей появится небесный младенец, да еще и с бородой?
Кетук ужаснулся – перед глазами возник образ Арики, из чрева которой вылезает маленькое бородатое существо с крошечным Посохом. Молодой солдат нервно рассмеялся. Последний довод Унако словно низвел богов до уровня ярмарочных шутов, изображающих какое-нибудь жалкое животное вроде головастика. Даже их божественные атрибуты власти и многоногие помощники перестали казаться чем-то непостижимым.
– Вот-вот, – ухмыляясь, продолжал Унако. – Что будет с головой женщины, у которой родится такой ребенок? «Я мать бога! Я мать бога!» – чуть не из каждого двора будут кричать. А сын Солнца тогда как, не бог вовсе? Смута, воровство, неуважение к святыням… Беда случится с аймара, братец. Со всех сторон на нас навалятся, не посмотрят, что боги в Тайпикала гостили.
– Я не знаю, зачем ты говоришь мне это! – вскричал в растерянности Кетук. Он вскочил и обвиняюще выставил в сторону старого солдата копье, словно желая, чтобы тот поскорее уносил ноги. – Ты сражался со мной за перевалом, я ничего не скажу десятнику. Уходи, друг, я всего лишь простой воин и не могу говорить о великих, потому что это не мое дело.
– Именно твое, – сурово отрезал Унако и тоже встал.
Как видно, несуществующая ступня отозвалась в нем болью, потому что он поморщился и схватился за тонкий ствол деревца.
– Я не хочу.
– Помоги нам, Кетук! Ты можешь вернуть себе Арику и стать десятником, так сказал сапана Таури.
– Почему я должен тебе верить?
– Ты этого хочешь!
Молодой воин прислушался к собственным мыслям и чувствам, но ничего, кроме растерянности и страха, не уловил. И еще была боль, но за последние дни он притерпелся к ней и почти не замечал.
– Зачинщика смуты ждет куда более суровое наказание, чем ее участника, – добавил Унако, уловив колебания Кетука. – А я не боюсь наказания, потому что его не последует. Ты и сам это видишь. Разве я когда-нибудь желал смерти на алтаре? Поверь мне, брат.
– Не знаю…
– Я хочу рассказать тебе еще одну вещь. Ты не поверишь, но это правда. Слышал о калеках, которых Энки приглашает к себе в город для исцеления и службы? Будто бы они потом проводят дни в радости и довольстве.
– А что? Конечно, слышал. Только не говори мне, что они томятся в темнице богов!
