Она отстала от меня с датчиками и опять принялась возиться с компом, но уже не с зародышем. Какие-то схемы и формулы у неё там побежали.
— Хочешь ДНК-профиль тебе рассчитаю? Будет у тебя эксклюзивная диета, очень полезная для здоровья.
— Давай, если не трудно.
Вряд ли, конечно, мне по диете удастся питаться. Там же всякие редкие витамины, элементы и прочие штуки будут, это уж как пить дать. На них я вовек деньжат не насобираю.
Урсула почти знаменитость, я передачу с ней по голику видел. На образовательном канале, правда. Месяц назад показывали, когда у Генки детёныш родился. Я не очень хорошо понял про разное финансирование и так далее, мне это неинтересно. Узнал только, что она новый серийный аппарат по репродуктивному клонированию испытывала, компании «Экстра-Геном» из Токё. У них контракт с университетом, в общем. Но дело не в этом. Две яйцеклетки она у шимпанзе взяла, пополам их порезала и между «пустыми» половинками Генкино ядро сунула. Потом растила эмбрион и всё это делала в том фирменном устройстве. А затем уже обезьяне в матку подсадила.
Пока я на Урсулу глядел, туг она и уснула, даже «пока» сказать не успела, Я поднял её и переложил на полосатый диванчик под окном, что ей за столом дрыхнуть. Она меня сразу, когда мы познакомились, предупреждала, что спит по системе Убермана, чтобы больше в жизни успеть. Она всем это говорит. По-моему, странная система, но мне ли Урсулу учить?
— Егор! — окликнула меня Марина через открытую дверь. — Ты домой? Уснула эта чокнутая?
— Хай.
На Марине был красивый сиреневый костюмчик с бахромой по подолу юбки. Кофточка у неё была перечеркнута ярко-розовой полоской на уровне груди, а в ушках висели маленькие цветки из блестящих камешков. Служебный ошейник она успела снять.
— Подожди минутку… — Марина кончила красить губы электронной помадой, поиграла цветами перед зеркальцем и выбрала бордовый с плавающей жёлтой полоской. Не знаю, зачем она меня всё время тормозит, когда со мной случайно встречается. И в кафе всегда норовит подсесть, когда одного застаёт. — Только и бывает по вечерам время, чтобы в Инете погулять, — пожаловалась она. Мы спустились на первый этаж и отметились на выходе у робарта. — Понатыкали контрольные программы, на половину сайтов ни фига не пролезешь. Оядзи мой такую же поставил, когда в порнушке меня застукал! А ты любишь там бывать, Егор?
— У меня смарт слабоватый… И денег надо много. Я эччи иногда смотрю, после зарплаты.
— Грустно тебе. А я видела по голику репортаж из Диета, что за окурок мимо урны скоро будут коннект отнимать. Тогда я вообще повешусь. А тут ещё дир приказ готовит, что ханами следующей весной не будет! А в этом году здорово было — подстилочки на траву кинули, тёплого сэйсю налили. Гляди на сакуру, в бэнто ковыряйся — кайф. Жалко, тебя ещё не было. А сейчас многие заранее отказываются, непьющие они! Та же Урсула твоя. Уж лучше пить, чем экстази закидываться, я так думаю.
Мы вышли за ворота и остановились на разделительной полосе между машинами. Байк у меня в углу стоял, дожидался, я даже подпрыгивал от нетерпения — как я на него вскочу.
— Урсула не моя, она сама по себе…
— Ты меня не подбросишь? Я тут недалеко живу. По сайтам классным полазим, я недавно такой горячий отыскала!
Хотя у меня замедленное мышление, тут я быстро ответил, потому что меня Давид предупредил. Он сразу сказал, что я не должен соглашаться на сомнительные предложения Марины, а то потом пожалеть сто раз придётся. «Работа у тебя одна, — сказал он. — А Марин много». Я даже отмазку заготовил как раз для такого случая.
— Я в храм собирался заехать… Извини, в другой раз, ладно? Мне богам помолиться надо.
Девушка вытаращила на меня глаза, присвистнула и попрощалась. Она была заметно разочарована. Наверное, решила, что недаром у меня чёрный паспорт — мало того что тормоз волосатый, так ещё на религии сдвинулся. Ну и ладно. А я вскочил на байк и вырулил со стоянки. Мысль посетить храм была удачной, я в самом деле давно там не бывал. А дело вообще-то полезное.
Я уже говорил, что рядом с нашим зоопарком синтоистский храм имеется? Он маленький и состоит только из одной пагоды. Ни колокольни, ни библиотеки и зала для проповедей, ни дома для монахов и трапезной тут нет, потому что земля дорогая. Зато есть симпатичный садик с клёнами и сакурами. Пагода торчит из крон многоярусной башней с загнутыми кверху карнизами. Внутри у неё деревянная колонна, а под ней настоящий реликварий — всё как полагается. Даже глиняная стена есть с четырьмя воротами, которая всё это дело огораживает.
Меня отец на каждый праздник в храмы таскал, так что я, можно сказать, синтоист. Поклоняюсь каким только есть ками, а заодно предкам. Особенно я почитаю божество дороги, потому что оно меня от аварии уберегает. А ками дождя, грома, любви, риса и так далее мне безразличны.
Когда я проходил мимо бронзовых скульптур всяких бодхисатв, святых и хранителей, то подумал — может, обряд очищения заказать? В смысле после всего, что со мной на Полосе вчера приключилось. Но потом решил, что митама повсюду, и нечего против судьбы возражать, недаром же я к школе тарики себя причисляю, как отец. А вот мать всегда ругала папашу: «На ками надейся, а сам не плошай!»
Вокруг хондо бродили туристы и жаждущие просветления, трогали иконы и свитки, изучали надписи на кане и английском. Даже несколько русских слов тут было, одинаковых и очень коротких, но их мало кто понимал. Их русские туристы нацарапали. Говорят, они данкон обозначают.
Я бросил пятииеновую монетку нищему и вошёл в храм. Кого из божеств тут только не было! Народ бродил между большими и мелкими фигурами ками, добрыми или свирепыми, и возносил молитвы. Некоторые даже ставили на особые столики по двенадцать горящих свечей, чтобы их мольбы быстрее достигли ушей бога. Вокруг кудрявого Будды кружились в храмовом танце две девчонки в нихонских одёжках. Красивая кагура у них получалась, и молящиеся порой тихо хлопали в ладоши. А потом бросали монетки в ящик для пожертвований.
Я остановился возле божества дороги Дзидзо. Это был небольшой и серьёзный божок верхом на широком колесе, с кучей самых важных дорожных знаков под мышкой. «Проезда нет», «Стоянка запрещена», «Опасный участок дороги» и тому подобных.
В толпе трудно просветления достичь, но я с детства приучился на минутку от людского мельтешения отделяться. Нужно на мандолы смотреть, которые на постаменте под скульптурой нарисованы, — кана с правилами дорожного движения, цветы лотоса, героические сценки с божком на колесе и полицейскими… Так и постоял я без всяких дум перед своим ками, потом подле весёлого бога удачи побыл, и можно было домой отправляться.
Но возле автомата-предсказателя я остановился, вспомнил про слова матери, когда она мне беду предрекла. Бросил сто иен в прорезь и получил пахнущую благовонием, сложенную вчетверо бумажку. «Брат твой нуждается в помощи, — прочитал я. — Принеси себя в жертву, отдай иллюзии…» Дальше была написана незнакомая мне кана и слово «закон».
