И вновь она ринулась вперед, зажав в левой руке свой
дерюжный наряд, который метко швырнула его прямо в морду медведю. Пронеслась
настолько близко от зверя, что ощутила прикосновение его густой свалявшейся
шерсти. Медведь, вскочив на четыре лапы, быстро скинул с морды рогожку, но пару
драгоценных мгновений Ольга у него все же выиграла. И бросилась назад в безопасное
место. В затылок ей ударило жаркое смрадное дыхание, совсем рядом с ее пяткой
царапнули по камню кривые длинные когти, показалось даже, что зубы скользнули
по ее ноге…
Отчаянно завизжав, словно простая деревенская баба, Ольга
прыгнула, ударилась легонько о каменную стену – и сползла на пол с колотящимся
сердцем, уже зная, что она в безопасности и зверь ухватить ее не успел. Правда,
сразу стало ясно, что это была ее последняя ботаническая экспедиция на медвежью
половину подземелья: встревоженный и обозленный медведь не метался
вправо-влево, гремя цепью и угрожающе рыча, всем своим видом показывая, что
нового вторжения в свои владения он не потерпит…
Значит, последняя попытка. Если и теперь ничего не выйдет,
придется шагнуть в медвежье объятия, чтобы избежать худшего…
Ольга трудилась с величайшим тщанием, которое и сравнить-то
не с чем: вряд ли существуют в человеческом языке столь превосходные степени.
Свежий стебель или?.. Ну, с богом…
Что-то произошло. Она не сразу сообразила, что, а, осознав,
непроизвольно испустила короткий звериный рык: такой, что даже топтыгин
озадаченно притих, прислушиваясь.
По бедрам, по животу, по ногам скользнула вниз жесткая
кожаная полоса, царапнувшая тело многочисленными узелками, – это упал на
камень разомкнувшийся чародейский пояс.
Она свободна!
Неизвестно, с чем можно было сравнить нахлынувшие ощущения:
походило на то, как если бы тело долго сдавливал туго зашнурованный корсет, и
вдруг он исчез, появилась возможность дышать полной грудью, с неизъяснимым
наслаждением втягивая прохладный воздух…
Потом на нее обрушилось что-то непонятное и могучее: словно
упал сверху, больно ударив по затылку, обтекая тело до пяток, некий водопад или
поток холодного ливня, Ольга даже пошатнулась под его напором…
И едва не закричала от радости, сообразив, что это может
означать…
Прислушалась к себе. Что-то бродило внутри, по всем телу,
проникая до пят, до кончиков пальцев, под череп, до кончиков волос и ногтей…
Что-то помаленьку возвращалось.
Резкая судорога сотрясла ее, пронизав каждую клеточку тела.
Волосы с шуршащим терском на мгновение взвились, вздыбились над головой,
поднявшись вертикально. Потом медленно опали.
Она чувствовала себя прежней.
Она вновь видела в темноте, как днем, стоило только этого
пожелать. Видела, как медведь, поводя башкой, по-прежнему натягивает цепь,
видела каждую травинку в ворохе, свое дерюжное платье, бугры и неровности стен
и пола подземелья…
Но ее не покидало ощущение чего-то непонятного: что-то было
все же не так. Не так, как обычно. Некая неправильность присутствовала…
Проведя кончиками всех десяти пальцев от ключиц к животу,
Ольга произнесла нужные слова – и увидела, что ее тело моментально очистилось,
с кожи исчезли все синяки, царапины и укусы, оставленные насильниками.
Правда, вслед за этим спину и бока на несколько мгновений
охватило непонятное жжение. Тело бросало то в жар, то в холод… Это, впрочем,
быстро прошло, но осталось убеждение: с ней все не так, как обычно, прежняя
сила будто пульсирует, то пропадая, то возвращаясь. Ну да, ну да: когда
проверки ради она захотела поворотить медведя в сторону, это закончилось ничем
– а через несколько мучительно долгих мгновений все же сработало, и зверя так
сильно повело в сторону, что он с жалобным ворчанием буквально отлетел к стене…
И вновь на Ольгу накатило ненадолго чувство пустоты и бессилия.
Похоже, пребывание здесь, издевательства и переживания
что-то нарушили, и теперь Ольгина сила давала сбои, пропадала и возвращалась,
мерцала, гасла, вспыхивала…
Некогда было рассуждать по этому поводу, гадать, придет ли
все в норму, а если да, то сколько пройдет времени. Следовало поскорее отсюда
выбираться, пока есть такая возможность, – кто знает, к чему приведет это
нехорошее мерцание…
Ольга осторожно попыталась проникнуть чувствами наверх, в
располагавшийся над подземельем особняк. Временами, в полном соответствии с
ритмом загадочного мерцания, на несколько мгновений лишавшего ее силы и
способностей, всё пропадало, и Ольга словно слепла и глохла – но тут же все
восстанавливалось, словно раскачивался некий маятник. Уже стало ясно, что в
доме не присутствует та мощь, что связывалась в ее колдовском видении с
фигурами вроде камергера и графа. В доме их не было. Кое-где теплились тусклые
светлячки, которые не следовало принимать в расчет – жалкие подмастерья,
обученные паре-тройке примитивных умений, дешевые прислужники, не тянувшие на
достойных противников…
Лязгнула цепь, заворчал медведь, оборотясь в противоположную
от Ольги сторону – и она, встрепенувшись, повернулась туда же.
Кто-то неторопливо отодвигал засов.
Особенного страха не было. Все еще пребывая в состоянии
странного мерцания, то делавшего ее обычным беспомощным человеком, то
возвращавшего прежнюю силу, Ольга смотрела на дверь. Дверь со скрипом
распахнулась, и в темницу вошел могучий Степан, а следом, похохатывая и тихо
переговариваясь, показались еще трое, столь же могучего сложения, одетые
по-простонародному, бородатые, кряжистые, излучавшие несуетливое злобное
превосходство и откровенную похоть.
Под потолком вспыхнули несколько желтых комков света –
довольно тусклого, надо полагать, на большее у холуев не хватало сил.
– Ах ты ж моя умница, – пробасил Степан, с
ухмылочкой глядя на Ольгу. – Уже голенькая стоит, приготовилась… Ну, иди
сюда, сладенькая, живо. Господа уехавши, нам велено тебя развлекать, чтоб не
скучала, а мы люди исполнительные и обстоятельные… – он поманил ее обеими
руками. – Ну, что стоишь? Я тебе сейчас наглядно объясню разницу меж
барским деликатным причиндалом и добрым мужицким штырем, ты у меня орать
замучаешься, отродье нездешнее… Ну, кому говорю?
– Брезгуют оне нами, Степан Провыч, – хихикнув,
подал голос один из его спутников.
– А пусть, – сказал Степан, ухмыляясь. –
Брезговать хорошо, когда на воле, а тут, брезгуй не брезгуй… Ну, кому говорю?
Иди сюда, подстилка дешевая, пока добром прошу…
Ольга выбросила руки вперед, разжала стиснутые кулаки.
Мерцание ей здорово мешало – но главным образом своей непривычностью. Все, в
общем, сработало на совесть, пусть и прерываясь время от времени…
Удар золотистого сияния, скопища острых лучиков обрушился на
четверых неотвратимо и мощно, их сбило с ног и разбросало – так поток воды
сносит соломенных куколок. Ольга на миг зажмурилась, содрогнувшись от
омерзения, – один из вошедших с отвратительным звуком врезался в дверь
затылком, да с такой силой, что враз исчез из списка живущих на грешной земле…
