– Не знаю, – искренне сказала Ольга. – Мне…
мне просто некуда идти.
– Случается, – с самым невозмутимым видом ответил
Фельдмаршал. – Случается, что и в столь большом городе совершенно некуда
идти… – он засмеялся. – Ну, право же, как ни стараешься избегать
ситуаций, целиком заимствованных из дурацких французских романов, а они сами
настигают и хватают за шиворот, словно будочник – мелкого воришку… Придется
звать вас к себе в гости… Не боитесь воспользоваться моим гостеприимством?
– Нисколечко, – сказала Ольга.
– Вы так доверчивы?
– Не особенно, – сказала она. – Просто…
Конечно, вы сразу производите впечатление благородного человека… но внешность обманчива,
и это еще ни о чем не говорит… Тут, скорее, точный расчет. И некоторый
житейский опыт. Вы дали себе труд отбить меня у этих…
– Ну, это было несложно.
– И все же… – сказала Ольга. – Корыстной
выгоды, каковую вы можете иметь, тут что-то не просматривается. Конечно, уж
простите великодушно, сразу чувствуется, что человек вы, как бы это изящнее
выразиться…
– А вы не деликатничайте, друг мой, не
деликатничайте, – сказал Фельдмаршал поощряюще. – Называйте вещи
своими именами и высказывайте все предположения, какие имеете… Ну-ка?
– Сдается мне, что вы – человек, имеющий некоторое
отношение…
– К жизни ночной и не особенно благонравной?
– Вы же сами просили откровенности…
– Ну разумеется. Вы, юноша, правы… отчасти. Образ жизни
мой не особенно благонравный, но отсюда еще не исходит, что он ночной. Скорее
уж – дневной… Но в общем и целом вы угадали верно. Полагаю, поопасаетесь теперь
садиться ко мне в карету?
– Ну что вы, – сказала Ольга и первой сделала шаг
к экипажу с кучером на козлах, казавшимся отрешенным от всего сущего, ничего не
видевшим вокруг, кроме лошадей и вожжей. – Зачем же вас опасаться? К
забавам определенного рода вы вряд ли склонны – там, в подвале, у вас читалась
откровенная брезгливость на лице. Что до денег, их у меня весьма мало – а вы, судя
по карете и общему впечатлению, не занимаетесь мелочами. Сдается мне, самое
большее, что может угрожать в вашем обществе, – это возможность войти в
коллизии с законом. Но возможность таковая меня не особенно и пугает…
Ловко запрыгнув следом за ней в карету, тотчас же
тронувшуюся, Фельдмаршал спросил деловито:
– Вас разыскивают?
– Полицию имеете в виду?
– Ну не дворников же…
– Разыскивают, – сказала Ольга. – Наверняка…
Теперь ваша очередь поопастись, а?
– В одном-единственном случае: если вы, милейший, хоть
как-то связаны с политикой, ну, вы понимаете. Политические интриги и прочие
заговоры – это то, от чего я шарахаюсь, как черт от ладана. Выигрыш порой может
оказаться невероятно высок, но и шансы на проигрыш не в пример больше, нежели
во всех других… ремеслах. Так что политики я стерегусь. Если имеете отношение к
политике, я, конечно, вас довезу, куда вам нужно, но вот домой к себе
приглашать, простите великодушно, не стану.
– Никакой политики, – сказала Ольга
грустно. – Сплошные житейские неурядицы…
– Понятно. На этом пока и остановимся. А каковы же ваши
дальнейшие планы? При том, что идти вам некуда, вас ищут и ваше состояние
умещается в дрянном немецком кошельке?
– Честно сказать, сегодня мне было некогда над этим
задумываться, – сказала Ольга. – Чересчур быстро развивались события.
Я обязательно подумаю о будущем, не откладывая, но сейчас хотелось бы
отдохнуть…
– Ну, простите мою навязчивость, – ответил
Фельдмаршал. – Я и не намерен вас допрашивать, и слово это, да и саму
процедуру, терпеть не могу. Значит, житейские неурядицы. Ну, в эту категорию
слишком многое укладывается. Один мой знакомый, добрейшей души человек, именно
что житейскими неурядицами называл времена, когда полиция его усиленно
разыскивала за шалости с пистолетом, повлекшие смерть…
Ольга сверкнула на него глазами:
– Я никого не убивал!
– Вы знаете, мой юный друг, я тоже, – ухмыльнулся
Фельдмаршал. – До сих пор как-то обходилось. А не позволено ли мне будет
поинтересоваться вашим именем?
– Андрей… – сказала Ольга. – Андрей
Степанович Каразин.
– Очень приятно. Гауф Григорий Петрович, из обрусевших
германцев… Давайте сразу внесем некоторую ясность, Андрей Степанович. Поскольку
то, что я вам скажу, право же, можно спокойно произносить и в присутствии
полиции. Я – авантюрист, знаете ли. Классический, можно бы даже выразиться –
патентованный образец. Как в восемнадцатом столетии, когда такое занятие
почиталось едва ли не почтенным ремеслом и уж безусловно имело широкое
распространение…
– Вот как? – с любопытством сказала Ольга. –
Я полагала, что в девятнадцатом столетии авантюристы образца прошлого века
перевелись…
– Смешно, но именно так полагают многие, большая часть
человечества. А это, уточню не без цинизма, как раз и помогает работать…
– Ага, – сказала Ольга, в голове у которой еще
бродил хмель. – Граф Калиостро, барон Рейнак… Вы, стало быть, вроде них?
– Меня больше привлекает барон Рейнак, – серьезно
сказал Гауф. – Поскольку он был мастер измышлять сложнейшие, изящнейшие,
красивые комбинации, приносившие немалый доход. Комбинации без малейшей
мистической подоплеки. А Калиостро… Он чересчур уж грешил мистицизмом, выдавал
себя за мага, повелителя духов и прочего… Такие методы мне отчего-то не
нравятся, господин Каразин. Я себя отношу к приверженцам старых добрых
традиций: придумать и провести в жизнь некий насквозь приземленный план, не
требующий подпорок вроде мистического вранья… и обернуть все так, чтобы тот,
кто понес урон, ни за что не обратился бы в полицию…
Ольга, отодвинув занавеску на окне, посмотрела на улицу.
Оказалось, что карета едет по Моховой. Выходит, берлога камергера все же
располагалась довольно близко от центра города: ну конечно, ведь это еще в
старину был барский дом, следовало догадаться…
На Моховой же они и остановились. Гауф, небрежно помахивая
тростью, провел Ольгу в парадное, они поднялись по широкой лестнице на второй
этаж, где провожатый своим ключом отпер входную дверь, и они оказались в
прихожей, слабо совещенной огоньком единственной лампы.
– Мой единственный человек дрыхнет, кончено, –
сказал Гауф вполголоса. – Будьте, как дома, Андрей Степанович. Если
желаете вина или холодных закусок…
– Мне, откровенно говоря, чертовски хочется
спать, – сказала Ольга.
– О, как хотите. Пожалуйте вот сюда. Дверь, как видите,
снабжена замком, так что можете запереться на ключ.
– Ну что вы, – сказала Ольга. – Я вам
доверяю…
Однако, едва хозяин вышел, она скинула сапоги, на цыпочках
прокралась к двери и повернула ключ в замке, стараясь не произвести ни
малейшего шума. Замок оказался хорошо смазан, и это удалось. Кое-как сбросив
одежду, она рухнула в постель и провалилась в сон так быстро, что показалось,
будто это кровать вместе с ней с невероятной скоростью обрушивается куда-то в
недра земли.
