– Назад! – скомандовала Ольга. – На лестницу!
Дверь уже начала подаваться. Оба поручика, словно
сомнамбулы, выполняя Ольгин приказ, отступили на ступеньки.
Ольга выпрямилась, сосредоточилась и ударила сквозь
начинавшую рассыпаться дверь по толпившимся на крыльце. Ничего не помогло – на
дверь все так же сыпались могучие удары, вот уже отлетели все филенки, отлетели
державшие засов скобы, и дверь распахнулась, шумно ударившись о стену…
Ольга ударила иначе – и снова без малейшего результата.
Темные рослые фигуры, толкаясь, хлынули в прихожую. Все бесполезно – там нет
живых, а потому ни одно заклятье не действует – не усыпить, не напугать, не
сбить с ног…
Ольга вскрикнула в неподдельном ужасе. Первым той же нелепой,
ломаной походочкой вошел Анатоль: грудная клетка вмята, словно у проломленной
ударами сапога куклы из папье-маше, лицо зеленоватого цвета, застывшее,
неподвижное, зубы оскалены, глаза тусклые, похожие на мутные стеклянные шарики.
А следом за ним – великан Кудеяр (буйная черная борода особенно четко
выделялась на фоне воскового лица) и еще кто-то, смутно знакомый по той
подвальной ресторации… а вот и сам хозяин оной, Фома…
Вот только головы у Фомы не было на плечах. Голову он держал
в руке, крепко зажав широкой лапищей волосы. И эта голова, уставясь на
оцепеневших людей, вдруг явственно повела глазами-стекляшками, рот покривился,
открылся, и голова как ни в чем не бывало, словно так и полагалось в ее
положении, произнесла вполне разборчиво:
– Барышня, пожалте в гости, хозяева заждались…
И вся толпа двинулась к лестнице.
Поручик Тучков бросился вперед, спрыгнул с последней
ступеньки, замахнулся со всего плеча, блеснула начищенная сталь изогнутой,
широкой гусарской сабли…
Наверное, это был мастерский удар, способный в бою с
настоящим, живым противником снести голову с плеч. Но сейчас, когда клинок
обрушился на плечо Анатолю, послышался лишь звук, похожий на удар топора по
толстенному сучковатому полену. С неожиданным проворством Анатоль вскинул руку
(невзирая на то, что плечо у него все же было наполовину разрублено),
сграбастал саблю прямо за клинок и одним движением вырвал из руки Тучкова.
Отбросил в сторону, искривил губы в подобии сардонической усмешки:
– Тут вам, мон шер, не плац-парад…
– Нишкни, барин, – грозно сказал Кудеяр,
надвигаясь плечо в плечо с ужасными сотоварищами. – Забейся вон в уголок,
и живой останешься. Нам только девка нужна, возьмем и уйдем…
Оба бравых гусара пятились вверх по лестнице, острие сабли в
руке Тулупова скребло по каменным ступенькам. Ольга видела уже, что оба
поручика парализованы страхом и совершенно не годятся более в качестве бойцов –
а впрочем, что они могли бы сделать, оставайся при ясном сознании?
Мертвечиной, тухлецой несло все сильнее, ожившие покойник надвигались.
Ольга, вцепившись в перила, стояла как вкопанная, не представляя, что тут еще
можно сделать. Их не заставишь заснуть, не обездвижишь (это тоже только на
живых действует), не разгонишь, наслав приступ панического ужаса, даже с ног не
сшибешь – не поддаются, как она ни пытается, лишь отшатнутся и вновь прут
вперед…
Огонь!
Она выбросила руки с растопыренными пальцами, пылающие
струйки ударили вниз, в прихожую… и шагающие в первых рядах мертвецы
превратились в шевелящиеся сгустки ярого желтого пламени, тут же
перекинувшегося на остальных. Вот это против них действовало, да еще как!
Прихожая моментально наполнилась скопищем бессмысленно тыкавшихся в разные
стороны пылающих фигур, они сталкивались друг с другом, падали, ползали,
хаотично перемещались, налетая на стены… Вот пламя взметнулось вверх по
кисейным занавескам, вот загорелись другие, огонь охватил обивку мебели, с
треском взлетел вверх сотней ручейков по обоям из тисненой бумаги…
Жар ударил в лицо. Прихожая уже вся была объята огнем, в
котором продолжали метаться пылающие фигуры, распространявшие омерзительный
запах горелого протухшего мяса, от которого чуть не наизнанку выворачивало…
Ольга отступала вверх по лестнице, волоча за собой обоих
гусар, более похожих на безвольные тряпичные фигуры, мягкие детские куклы в
полный человеческий рост. Дым щипал глаза, тошнотворные запахи залепили ноздри,
из почти неразличимого уже скопища догоравших фигур вырвалась одна, рухнула на
ступеньки ничком и поползла наверх, дергаясь конвульсивными движениями, все медленнее
и медленнее.
И речи не было о том, чтобы спасаться через входную
дверь, – они бы там изжарились заживо все трое. Оказавшись на втором этаже
– и тамошние помещения уже начинало заволакивать едким дымом, – Ольга
взглядом распахнула окно. Откуда-то из глубины комнаты метнулся тихо
поскуливавший мохнатый клубок.
– Уноси ноги! – крикнула Ольга Нимми-Ноту.
Не заставив себя просить дважды, тот взлетел на подоконник и
одним отчаянным прыжком канул в ночную темноту за окном. Ольга напрягла все
силы, не зная, удастся ли, – но другого выхода не было, и она, ухватив под
локти гусар, прямо-таки вывалилась из окна.
Она не взлетела, но и не упала камнем, а медленно опустилась
на землю. Затравленно огляделась. Вокруг никого не было, ни живых, ни мертвых,
ни чудищ, ни призраков, яркие отблески разгоравшегося пожара освещали изрядное
пространство вокруг. Не раздумывая, она кинулась в переулок, чуточку
подхлестнув спутников и заставив их перебирать ногами самостоятельно. Пустырь,
еще переулок, снова пустырь… скоро начнутся линии…
– Ольга Ивановна, – слабым голосом произнес
бежавший рядом Тучков. – Что за чертовщина? Я ж не сплю, это все наяву…
Верно, Тулупов?
– Да воскреснет бог и расточатся врази его… – еле
выговори Тулупов.
– Живее! – прикрикнула Ольга. – He останавливайтесь!
Они бежали так, словно по пятам гналась сама Смерть, а
может, именно так и было… Показалось, что где-то поблизости воздух рассекают
сильные крылья, рядом слышится нечто вроде змеиного шипенья и карканья.
Ольга не поверила своим глазам: впереди, на углу, виднелся
самый настоящий извозчик, дремавший на облучке, – должно быть, привез сюда
за хорошую плату припозднившегося седока и по упрямому оптимизму остался
дожидаться фортуны, чтобы не возвращаться в город порожним…
Она прямо-таки затолкнула в старенький экипаж обоих
поручиков, тычком в бок разбудила дремавшего «ваньку» и, сунув ему в руку пару
золотых, распорядилась:
– Гони на Невский, а там тебе господа скажут поточнее!
Ну, пошел!
Оторопело на нее уставясь, извозчик встряхнул ладонью –
денежки звякнули реально, убедительно, неподдельно. Проснувшись окончательно,
мужичок сунул золотые за пазуху, сделал зверское лицо и, размахнувшись кнутом,
заорал:
– Пошла-пошла-пошла, анчутка! Грабют!
Звонкий удар по крупу – и лошаденка рванулась вперед, как
призовой рысак. Тучков, малость опамятовавшийся, крикнул что-то, глядя назад,
на Ольгу, но она уже не слушала. Оттолкнулась от земли и взмыла в воздух, ветер
туго ударил в лицо, моментально отодвинулись, пропали показавшиеся было над
крышами черные разлапистые силуэты, более всего схожие с летучими мышами…
