– Бессет оставил вчера пятьсот дукатов, сказал, что ты их заработал, – недоуменно проговорила Тисса. – Хочешь взять их себе?
Магистру понравилось, что она не спросила его, за какую работу можно получить такие огромные деньги.
– Потрать на хозяйство, – отмахнулся он и прошел в свой кабинет. Стопки бумаг, нетронутые, по-прежнему лежали на столе. А непочатый флакон с Мегаллиновым веществом Валлент еще вчера спрятал в свой «магический» шкаф.
«Дорогой друг Мегаллин! – писал Веннтин в своем первом послании. – Не зная твоего адреса, посылаю этот листок в Орден, чтобы Блоттер передал его тебе в руки. Скорее всего, ты удивишься, получив мое письмо, но, поверь, продиктовано оно сугубо благими намерениями, а также верой в твой разум, который не раз приводил меня в восхищение во время твоих блистательных докладов на орденских семинарах.
Азиана – исключительно культурная страна с многовековыми традициями, разительно не похожими на эвранские. Влияние на местную жизнь наших представлений о «правильном» обустройстве быта столь же невелико, сколь и навязчиво. Достаточно сказать, что отмена Императором принятой здесь системы наказаний за преступления по-прежнему вызывает неприятие у населения и негласно игнорируется. Феррель не так глуп, как может показаться «постороннему» эвранцу: давая своим местным «вассалам» большую политическую и судебную (но, увы, не экономическую) самостоятельность, он обретает тем самым некую «поддержку», и народ более спокойно принимает наше вмешательство в его дела. А деятельность филиала вообще встречает всеобщее одобрение – тут говорят, что уже ради помощи в становлении азианской «магической школы» стоит терпеть грабительскую экономическую политику Империи. Признаться, люди тут талантливые и исполнительные, так что приходится жестче подходить к отбору стажеров Ордена, иначе меня захлестнули бы толпы учеников. Впрочем, мне и так уже некогда заниматься чем-либо, кроме работы с подрастающим поколением местных магов и управлением погодой. Но ближе к делу. Я знаю, что ты вернулся в Ханнтендилль (не скажу, откуда, а то в другой раз останусь без свежих новостей), и предлагаю тебе подумать над возможностью приехать в Азиану и присоединиться к моим усилиям. Осознание собственной значимости для жизни всей страны – непередаваемое ощущение, и ты мог бы познать его сполна, пестуя собственных учеников. Мне больно видеть, как Империя присваивает заметную часть труда азианцев, позволяя нашим купцам беспошлинно торговать на этой земле и за бесценок приобретать изделия местных металлургов. Дошло до того, что последним с прошлого года приходится покупать позволение на разработку собственных недр! Одно это способно распалить население до такой степени, что с ним не справится даже полк гвардейцев, приписанный к резиденции наместника и уже погрязший в карательных (и грабительских!) экспедициях, разоряя «незаконные» шахты и разворовывая большую часть награбленного. Тавтология, скажешь ты? Увы, нет. К сожалению, официальное обращение Ферреля к Императору не дало результата – Эвранской Империи требуется все больше денег и меди для их чеканки…»
Валлент выпустил пару абзацев заумных экономических рассуждений.
«…Если тебе дорог мир в Империи – прости за выспренний слог, – помоги азианцам в меру своих сил. Напоминаю тебе, что буду рад видеть тебя своим сотрудником, обещаю достойную (весьма) оплату труда, роскошное жилье и прочие блага древней азианской цивилизации. Ты можешь спросить: а как же договор с Канцелярией? Однако в нем множество статей, и среди них найдутся лазейки, нужно лишь заручиться поддержкой секретаря или, лучше, кого-нибудь из его помощников (здесь хороши все средства, в том числе и сомнительные – машина государственной власти давно прогнила).
Надеюсь на скорую встречу, Веннтин».
Валлент озадаченно хмыкнул и развернул второе письмо «азианского» мага.
«Приветствую тебя, Мегаллин! Но на этот раз, к моему сожалению, не как возможного друга и союзника, а как будущего врага. Или ты был настолько осторожен, что ответил мне предельно лояльно и безлико? Впрочем, не исключено, что перлюстраторы просматривают и орденскую служебную переписку – в таком случае заранее извиняюсь за резковатый стиль письма.
Подросло первое поколение азианских магов, и сила их не уступает, а во многом превосходит взращенную веками силу эвранцев (и мою собственную, кстати). Не закономерно ли это? Свежая кровь способна пробудить зревшие подспудно способности, и сейчас наш «филиал» силен как никогда. Фактически уже вы, там, становитесь магической «провинцией», – настолько слабы ваши работы (доказательством тому – «Вестник Ордена…», этот набор вялых банальностей). Но ты пока еще силен, надо признать. Твоя теория и практика воздухоплавания вдохновила одного из моих учеников на собственные исследования в этой области. Придет день, когда он тоже поднимется в небо, чтобы обрушить на Империю свою магическую мощь…
…Еще не поздно одуматься и снять кабалу с Азианы. Лояльность Ферреля к Императору имеет пределы: любой дрогнет, когда гвардейский корпус разрывается между резиденцией и подпольными фабриками по производству оружия (к слову, весьма эффективного и долговечного, не в пример эвранскому). Пока еще не дошло до крови – Феррель знает, что случится, отдай он приказ о серьезном наказании хоть одного азианца…
…Что можешь сделать лично ты для спасения (своей!) страны? Подай в отставку, если не можешь (или не хочешь) приехать сюда, чтобы противопоставить себя бездумной и грабительской политике Ханнтендилля и не участвовать в разрушительной войне, которая вскоре разразится, если Император не смягчит свои экономические тиски. Присоединитесь к Народному совету – тогда, может быть, имперские вояки не решатся применить войска. Без магии власть Императора уже давно несостоятельна».
Неудивительно, что Мегаллин посмеялся над самоуверенными словами адресанта и оставил его угрозы без ответа, предпочтя надежный хлеб отечества сомнительным благам чужой «страны». Магистр спросил себя: «Как поступил бы я на месте Мегаллина?», и признался, что так же точно. Жаль, что человеку не дано заглянуть в будущее.
Среди писем завалялось три вполне новых листа с записями Мегаллина, лишенных ссылки на год их создания. Но уже после первых строк Валлент знал, что появились они в прошлом году.
«16 сентября. Я практически закончил просматривать библиотеку в поисках дельных трактатов, касающихся магии жизни. Столько мусора мне еще не приходилось видеть: почти все в древности, да и не так давно почившие маги словно считали себя обязанными высказаться по этому поводу. Но пока что у меня имеется лишь одно по-настоящему ценное наблюдение, и то принадлежащее мне. Все последние годы я множество раз прокручивал в голове картину последнего боя с азианцами – она была живым воплощением слов Аппертина (я нашел-таки его фолиант! но поздно виновато пожимать плечами) об опасности бездумного «сваливания» стихий в кучу. Все же остальные исследователи упорно настаивают, что лишь такой путь и способен привести к успеху в деле поиска магии третьего уровня. «Негоже отбрасывать мнение уважаемых людей прошлого», – так думал я долгое время, натыкаясь на разные вариации одних и тех же постулатов. И в то же время я собственными глазами, на Гайерденском перевале, убедился в их порочности. Собственно, я потому и взял в руки перо (хоть и зарекся делать это), чтобы «поделиться с потомками» свежей мыслью, которой я разродился. А ведь она, можно сказать, шесть лет валялась на поверхности, дожидаясь того счастливого мига, когда я нагнусь и подниму ее. Вот моя догадка: магия воды оперирует не только водой, но и льдом; огонь дополняется невыносимым холодом, монолитный камень – пылью, а воздух – пустотой, то есть своими противоположностями.
