– Да, на моей памяти был один случай, лет тридцать назад, – очнулся привратник. – Тогда какой-то маг-недоучка проник в кабинет на первом этаже, через окно. Месяца за два до этого его прогнали из Ордена.
– И что случилось?
– Я уже спал, но сквозь сон услышал его крики и поспешил на них. Второпях я забыл запасные ключи, так что мне пришлось за ними вернуться. Прошло минут десять, прежде чем я нашел дверь, за которой раздавался шум. А когда я вошел туда, грабитель лежал на полу и не двигался. Он был весь мокрый с головы до ног, и у него обгорели все волосы на голове.
– Он был мертв?
– А то как же!
Он вновь надолго замолк, и Валленту пришлось сказать:
– Как он мог обгореть, если был мокрым?
– А это уж я не знаю, господин, спросите у Мастера. Не иначе огонь и вода были магическими, как по-другому?
Валлент знал, что вице-консул Даяндан хорошо разбирался в магии. Может быть, не хуже покойного Мегаллина, если у него хватило сил справиться с ним на расстоянии. Оставалось неизвестным, сможет ли квалифицированный маг противостоять охранной системе Ордена. И вопрос этот грозил так и остаться невыясненным, поскольку все настоящие маги столицы, кроме Даяндана, работали в Ордене и были здесь своими.
– Хорошо, проникновение через окно карается смертью. А что произойдет, если чужак войдет через дверь?
– А вы-то сами как в первый раз вошли? – скептически поинтересовался старик.
– Со мной был господин Бекк, он держал меня за руку.
– Ну да, ну да, – закивал привратник и вновь задумался, но на этот раз ненадолго. – Так вроде ничего особенного и не случится. Пару раз такое бывало, я сам видел, как человек замирает и не может сдвинуться. И подойти к нему нельзя, как будто на воздушную стену натыкаешься. Один так полночи простоял, кричал там, надрывался, да только не слышно его было. Мастер пришел утром, на него посмотрел, поговорил, узнал, что ему надо, и после этого за дверь-то и выгнал.
– Что, своими руками?
– Зачем своими? Дунул на него, он и слетел со ступенек.
Как ни крути, утверждать однозначно, что вице-консул не сможет проникнуть в здание, Валлент бы не стал. Все-таки азианец, вероятно, владел магией воздуха, с помощью которой создавался невидимый кокон вокруг нарушителя.
– А каким образом система защиты видит, что в Ордене посторонний? – спросил магистр.
Блоттер недоуменно покосился на него и пожал плечами:
– Господин Валлент, вы уж про магию меня не спрашивайте, я в ней не понимаю. Что другое – пожалуйста, а уж в эти дела я не вмешиваюсь.
– А не бывало ли случая, когда кто-нибудь пытался вынести из Ордена что-нибудь ценное – например, старую книгу или магический предмет?
– Не припомню такого. Я даже не знаю, можно это сделать или нет. При выходе отсюда магия ни разу не срабатывала. Может, кто и выносил что-нибудь, я ведь не могу стоять у двери и магов обыскивать.
– Они к вам хорошо относятся? – неожиданно поинтересовался Валлент.
– Как обычно, – замялся Блоттер. – Вы же сами знаете, что они малость не в себе, все время такими странными вещами занимаются. Вот магистр Шуггер любит разных животных разрезать, достает из них внутренности и развешивает на веревках. За одной крысой, помню, с сачком гонялся, а она между стен летала, будто каучуковый шарик – и смех и грех! Зато все разбежались, а то по ночам в открытую шуровали. Так он потом на летучих мышей перекинулся – всех на чердаке переловил.
Видно было, что привратник не слишком одобряет деятельность кровожадного мага, но осуждать открыто его пристрастия не считает возможным.
– Значит, говорите, здесь жили летающие крысы? – недоверчиво поинтересовался Валлент, подозревая Блоттера в старческом слабоумии.
– Только одна, да и ту просто зачаровали, вот она и полетела, – с оттенком печали улыбнулся старик, припоминая былой казус. Вдруг он нахмурился и строго взглянул на магистра. – Да вы, может быть, думаете, что кто-то из господ магов может охрану сломать? – вдруг воззрился он на гостя.
– Я не исключаю такой возможности, – согласился Валлент, довольный тем, что ему не придется изобретать причину своего интереса к характерам членов Ордена. – Работа у них, сами знаете, нервная, все возможно. Может быть, вы припомните какие-нибудь странности в поведении кого-нибудь из магов?
Блоттер явно напрягся и отвел взгляд, видимо, пребывая в сильном смущении. Конечно, это не его дело – рассуждать о привычках хозяев, но Валлент был все-таки представителем Мастера, и привратник, видимо, решился поделиться с ним своими наблюдениями.
– Не знаю, поможет ли вам то, что я заметил, – нерешительно начал он, – ведь господин Мегаллин, мир его праху, уже покоится в могиле…
– Расскажите мне, что вы видели?
– Ну ладно, слушайте. Я всегда его уважал, да и маги, по-моему, тоже. Деньгами мне иногда помогал. Знаете, ему ведь несладко пришлось, когда Мастер Эннеллий… да это дело прошлое.
– Ну почему же, все может быть важным.
– Я ничего не помню, давно это было, – отрезал Блоттер и поспешил продолжить: – Вот и с семьей у него не заладилось. Говорил мне, что жениться нет никакого смысла, все равно детей не будет. Как-то весной он пошутил, что подбросит мне ядовитую змею, я еще посмеялся вместе с ним… Потом мне деньги нужны были… я на скачках проиграл. Так вот, это уже в мае было, я попросил у господина Мегаллина немного, чтобы долг отдать. Он всегда мне давал, пусть не в тот же день, на другой, но ни разу мне не отказал. А тут как-то усмехнулся недобро и спрашивает: «Что, опять не на ту лошадь поставил, старый шалунишка?» Мне обидно стало, что он так говорит, но я виду не подал, конечно, признался. «У Халлики своей займи, она даст», – сказал он и ушел. Даже не знаю, почему он стал таким злым, раньше бы он так меня не обидел. Пусть я всего лишь слуга…
– И что было дальше?
– Дальше-то? Да ничего, больше он со мной не разговаривал, не замечал как будто. А потом, в июне уже, я кормил змей, и одна из них меня укусила. Я посмотрел, а это маленькая гадюка была, и у нее был зуб целый, она вместе со всеми в моем ящике ползала. Я сразу про этот разговор вспомнил, как он мне про змею сказал. Я уже подумал, что смерть моя пришла, побежал к нему, а сам уже чуть не падаю. Хорошо, что гадюка совсем молодая была, а то бы не добежал. А он как будто ждал меня, и говорит, ложись, мол, на стол, и какой-то горшок с цветами мне на грудь поставил. А больше я не помню ничего, сознание потерял. А очнулся когда, то мне получше стало. Я сам встал со стола, а он сказал, что я могу идти к себе, спасибо, мол, старик, за вклад в познание истины. Так и сказал, и до того мне за него неловко сделалось! Такой был человек хороший, а дошел до того, что уже на людях стал опыты свои ставить.
– А что цветок, завял?
– Откуда вы знаете? – поразился Блоттер.
