29 января. Прихожу сегодня из школы, а мама на кухне сидит и какую-то бумажку в руках вертит. «Тебе письмо», – говорит, а сама чернее тучи. Схватил я эту бумагу и в самом верху вижу – красная печать в форме совы, такие же точно на бланках были, куда я на экзамене свои цифры записывал. А пониже – текст: «Уважаемый Мегаллин (лестно, однако)! Сообщаем Вам, что Вы успешно прошли первый этап отбора в Орден магов Империи с результатом 98 баллов из 100 (и что это значит?) Испытания второго этапа состоятся 15 февраля в помещении ремесленной школы, в 11 часов утра». «Вот, значит, как все сложилось», – сказала мама, не глядя на меня. «Ты как будто хоронишь меня, – возмутился я. – Только один-два человека проходят по конкурсу. Да и что будет плохого, если я магом стану?» Но она мне ничего не ответила, сказала только, чтобы я сам обедал, и к себе в комнату ушла.
1 февраля. Поглядел сегодня в окно и подумал: а схожу-ка я на коньках покататься! Стал их на себя напяливать, и что же? Еле-еле ноги впихнул, и то пришлось носки потоньше выбрать, а то бы вовсе не налезли. Тут я быстро их обратно стянул и встал к стене, там, где у меня карандашные отметки. Измерил свой рост, и оказалось, что за последние два месяца я вырос на три пальца! Это просто чудо. Может, права Динника, и я сейчас такой же высокий, как Маккафа? Достал ее портрет из ящика и долго рассматривал, а сам думал: «Она уже не такая, как на этой картине, а совсем почти взрослая, хоть и школьница». А в чем именно не такая, я бы сразу и не смог сказать. И не стал я вешать этот портрет обратно. Зачем? Все равно она перед моими глазами как живая, только лишний раз напоминать о себе будет. Надел-таки я коньки и пошел на Хеттику, а там уже народу – тьма, только и смотришь, как бы не врезаться в другого конькобежца. Там и Клуппер мне повстречался. «А где Динника?» – спрашиваю. «Не знаю, – говорит он. – Что она, приклеенная ко мне? Хочет кататься, пусть коньки себе покупает». Видно, что наша прошлая встреча ему боком вышла. «А она про тебя вспоминала». – «Правда, что ли?» – обрадовался Клуппер. «Точно. Что ты, мол, ходил сдавать экзамен в Орден». – «Ходить-то я ходил, – говорит он, – да только пришел мне ответ, что не подхожу я им, что не справился с заданием. А ты как? Конечно, это не мое дело, но все же?» Пришлось признаться, что мне положительный ответ пришел, и с ним предложение принять участие во втором этапе. Он меня поздравил с успехом, но как-то натянуто, а потом говорит: «Я особо и не рассчитывал, честно говоря. Это было бы слишком невероятно, чтобы из одной семьи вышло сразу два мага». – «А тебе брат рассказывает про свои дела? – спрашиваю. – Чем там занимается и вообще?» – «Деррек-то? С какой стати он будет мне рассказывать, если мне это все равно уже не понадобится? Да и живет он отдельно, комнату снимает на Береговой улице». – «Престижный район, – говорю, – дорогой». – «Ну, он же на свою стипендию живет. И нам помогает. Раза в два больше нам приносит, чем я от Блобба». Тут, похоже, у него совсем настроение испортилось, потому как он сорвался с места и стал как сумасшедший между детьми лавировать, посетителей катка распугивать. Так и уехал, не попрощавшись.
9 февраля. Сегодня Холль меня после уроков задержал и говорит: «Я слышал, ты успешно прошел первый этап. Извини за мои прошлые слова, наверное, я был не прав и твое призвание – магия, а не природа». «Откуда вы знаете? – спрашиваю. – Вам Клуппер сказал?» – «Не совсем, – ответил мне Холль и улыбнулся. – Все-таки мы со стажерами иногда общаемся. Теми, которые нашу школу окончили». (Тут я сразу про Клупперова брата вспомнил.) «Почему вы решили, что я пройду второй этап? Он ведь, наверное, гораздо сложнее первого?» – «Может быть, и сложнее, – опять улыбнулся учитель, – но в чем-то и проще. Только на моей памяти еще никто не получал такого высокого балла, как ты. Даже если ты не пройдешь второй этап, они все равно хотят принять тебя стажером, посмотреть, что еще ты умеешь делать». Ну и дела! Не знаю, радоваться мне или злиться на любопытных магов. Нашли подопытную мышь. Но маме я не стал пока ничего говорить, зачем раньше времени ее расстраивать?
14 февраля. Я думал, что так же точно волноваться буду, как в прошлый раз, но ничего подобного. Спокойный как жаба в болоте! Это, наверное, потому, что стажером меня все равно примут, даже на результат второго испытания не посмотрят. А там я еще поборюсь, может, способности сами прорежутся.
15 февраля. Как все просто оказалось! Но по порядку. Пришел я к одиннадцати часам в школу, а там уже почти все собрались – те же самые два мага и еще один, которого в прошлый раз не было. С ними директор школы и какой-то незнакомый мне мальчишка из пригорода, тоже претендент. А следом за мной Нужжол пришел, который в прошлый раз меня просвещал. Наверное, не зря он такой осведомленный был, помогла ему подготовка. А может, он просто «талантливый», как и я. И тут же нас по разным кабинетам развели, каждому «своего» мага выделили и заперли на ключ. Причем кабинеты не простые выбрали, а специальные, в них окон не было! (Я даже и не знал, что у нас в школе такие есть. Правда, они совсем крошечные, похожие на чуланы, или мне такой достался?) Из мебели там были только стол и стул – для самого мага, наверное, а на нем какие-то непонятные штуки лежали. «Мой» маг сразу после того, как мы вошли, свечу простой спичкой зажег и на стол перед собой поставил, потом достал вторую и ее тоже зажег, воткнул в подсвечник с ручкой и мне подал, вместе с листом бумаги. «Встань посреди комнаты лицом ко мне и выполняй инструкции», – сказал и сел на свое место, а свечу перед собой водрузил. Еще он снял с шеи какой-то предмет, смахивающий на медальон, и положил его перед собой. Посмотрел я на лист перед своими глазами и опешил, а написано там было вот что: «Вызови дрожь земли»! И все, больше ни единого слова. А ведь всем известно, что маги в своей работе используют заклинания, без них они не могут не только дождь вызвать, но и обычный туман сгустить, а уж про землетрясение и речи быть не может. И я, дурак, подумал, что они специально дали мне невыполнимое задание, чтобы я срезался. Ну, думаю, раз такое дело, то и бояться нечего, и мама обрадуется. А все же интересно мне стало. Как можно землю встряхнуть, если руками не получится, а лопату мне не дали? (Пол-то, кстати, каменный, а сверху досками прикрыт!) Закрыл я глаза и представил я себе, что я там, под столом у мага, в каменном мешке сижу, и так мне стало страшно и тесно, что дернул я плечами, будто камень раздвигаю, и на цыпочки приподнялся. Слышу – грохот раздался, открываю глаза и ничего не вижу, свеча у «моего» мага не горит. Примерно минута прошла, прежде чем он зажег ее, и стул у него при этом на боку лежал, и руки у него как-то неловко вздрагивали, все спичкой не мог по фитилю попасть. «Предупреждать надо, парень», – хмыкнул он и поставил свой стул на ножки. Стал он огнем перед собой водить, все на пол и потолок смотрел, но ничего там не было. Трещины, что ли, искал? Потом подозвал меня к себе и другой лист вручил, и было написано на нем: «Вскипяти воду в блюдце». А сам зачем-то подальше от стола отодвинулся. И тогда я представил, что я – солнце, мне жарко, но хорошо, а вещи вокруг меня и особенно на столе находятся в фокусе моих лучей. Меня остановил легкий стон, донесшийся со стороны мага, и я тотчас представил себя остывшим, черным солнцем, а потом и вовсе вернулся в себя. «Довольно!» – сказал мне маг, он тяжело дышал открытым ртом и утирал пот с красного лица. Но ни единой струйки пара не поднималось от воды, налитой в блюдце. И вообще в комнате было так же прохладно, как и в самом начале. «Мегаллин, – сказал маг. – Ты можешь идти». – «Я не справился?» – спросил я. Он не ответил и подошел ко мне, а затем вдруг поднял горячими пальцами мой подбородок и заглянул мне в глаза. «Ты справился, – сказал он. – Пожалуйста, не пытайся больше так делать, держи свою силу при себе. Тебе еще многому нужно научиться, пока ты не поймешь, как правильно применять ее». – «Хорошо, – говорю, – господин». Когда я вышел из кабинета, в коридоре никого не было, даже директора, и я подумал: «И это все?» Маг тоже вышел за мной и отправился в правое крыло школы, наверное, в кабинет директора, а я решил подождать кого-нибудь у входа. Но почему-то никто не появлялся, а потом вышли все три мага, они увидели меня и заулыбались, а один спросил: «Не терпится приступить к занятиям в Ордене?» – «Просто жду, вдруг еще кто-нибудь выйдет». – «Никто больше не выйдет, дружок, – засмеялись они. – Все остальные уже давно дома. Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?» Тут я догадался посмотреть на солнце – его немного было видно сквозь плотные тучи – и что же оказалось? Времени-то было уже двенадцать часов! Так я и не понял, куда у меня полчаса из памяти выпало. Домой идти совсем не хотелось, отец бы стал расспрашивать – что да как (он, кстати, совсем не огорчился, когда мама ему про мои жизненные планы рассказала). Мама была в театре, и я подумал: а схожу-ка я к Диннике. А потом еще одна мысль появилась, про Маккафу, но я ее отогнал, и бодро зашагал к мосту. Прошел шагов двадцать, и чувствую, что чем дальше, тем мне все трудней и трудней ноги переставлять, а потом понял, что вот-вот свалюсь прямо в снег, и засну в нем, и замерзну насмерть. Уж не знаю, как я до дома добрался, перед глазами какие-то цветные круги вертелись. Пришел домой и не раздеваясь в кровать упал, тут же, конечно, Зубля выскочил и стал меня обнюхивать, пищал как резаный. Пришлось ему стукнуть между ушей, тогда только замолчал и гулять ушел. А я проспал до восьми часов вечера! Вот встал, поужинал и записываю свои впечатления. Зубля из-за угла выглянул, и мы с ним помирились, но дрессировать его я не стал (он не слишком-то настаивал). Родители, конечно, допытывались, что да как, мама хоть и расстроилась и даже плакала недолго, но все равно видно было, что она мной гордится. И как я теперь спать буду? Голова такая же пустая, как бочка из-под пива вечером в день ярмарки. Ничего неохота делать, даже мысли записывать. Да их у меня и нет.
