– Разве вас не ждут торговые дела в Хайкуме? – Она изящно подняла брови.
– Подождут, – хмыкнул Валлент. – А вот что вы здесь делаете, интересно?
В этот момент рядом со столиком возникла Мунна, нагруженная подносом. На нем возвышалось внушительное блюдо – изрядный кусок жареной утки, обложенный пестрой смесью огурцов, помидоров, спаржи, артишоков, моркови, батата и чего-то еще незнакомого. Тут же появился и горнец. Он вожделенно заглянул «официантке» через плечо.
– Молодец, девка, быстро работаешь, – бросил он, плюхаясь на стул и приготовившись схватить вилку. – Ну и проголодался же я!
– Это для господина Валлента! – осмелилась возразить Мунна, двигая тарелку к следователю.
Купец неожиданно расхохотался и хлопнул магистра по плечу.
– А ты время не терял!
– Как и ты, – в тон ему ответил магистр.
Луззит явно уже был навеселе, но бодрости духа не утратил и держался вполне уверенно. Задержав на короткое время цепкий взгляд на Валленте, он обратился к спутнице:
– Проклятые азианцы сожрали последнюю свиную ногу, да встанут мои лимоны у них поперек горла. – К счастью, певица в этот момент взяла отменно высокую ноту, и та слегка приглушила резкие речи купца. Сотрудники консульства сидели довольно близко, по-прежнему сохраняя невозмутимые выражения плоских лиц. Между ними на столе имелось нечто, напоминавшее очертаниями огрызок пресловутой ноги.
– Ты все еще ждешь позволения, а, Валлент?
– Приходится, – «признался» магистр и покосился на Амаггету, не в силах превозмочь манящий аромат ее духов и противостоять ее животному обаянию. – Но вот ты, кажется, застрял здесь по-настоящему надолго. Даяндан мне сказал, что пока они не слопают все твои лимоны, про позволение и не подумают.
Луззит загадочно ухмыльнулся и наклонился было к Валленту, но тут вновь подошла Мунна. На этот раз ее поднос ломился от яств, которые, впрочем, по ассортименту упорно вращались вокруг утки и овощей. Довершала изобилие высокая пузатая бутылка, пока закрытая: торговец собственноручно сорвал пробку и принюхался к напитку, затем плеснул себе в бокал и осушил его одним глотком. Затем он звонко приложился ладонью к правой ягодице «официантки» и громогласно вопросил:
– Присоединишься, малышка?
Амаггета фыркнула со странной смесью ревности и, как показалось магистру, любопытства в голосе, а Мунна взглянула на молчаливых азианцев и пожала плечами. Луззит кивнул, словно это дело благополучно решилось, жестом отправил девушку прочь и повернулся к неторопливо жующему свою порцию Валленту.
– Ты думаешь, почему я обхаживаю эту кошку? – Он показал глазами на спутницу, которая, держа обеими руками бутылку, лила из нее вино в свою емкость.
– Да потому, что ты – похотливый козел, – заявила Амаггета.
– Пошла к бесу, – беззлобно огрызнулся торговец и продолжал: – Как, по-твоему, сколько сил приложит Терренс, лишь бы выпроводить меня из столицы?
– Чепуха, – скривилась супруга заместителя. – Этот импотент не в состоянии повлиять даже на Зиммельна, а уж на Хеовина тем более. Скорее уж он подошлет к тебе убийцу.
– Он-то? Кишка тонка! Да я сам кого хочешь прирежу.
В этот момент замолчавшая было певица затянула новую песню, одну из нескольких бродячих баллад. Ей подпели сильно нетрезвые парни, и в итоге родилось вполне народное хоровое произведение:
В могучем и древнем замке
Живет у Ролланта прекрасная
Любимая, верная, страстная
Белиннда ни в чем не повинная,
Но старцем на смерть осужденная…
Увенчалась дорога Ролланта длинная
Черна прогнившая рама оконная.
Здесь прольется твоей возлюбленной кровь…
– Жалостно поет, – одобрительно промычал Луззит, пропихивая в рот торец утиной кости. Он уже порядочно набрался и не сводил с Амаггеты откровенного взгляда. Она, впрочем, отвечала ему взаимностью.
…«Роллант!» – вдруг радостный крик,
И он устами к устам приник.
Из чаши любви он лишь каплю испил,
Он во всем виноват, он так мало любил.
Чтобы веру и радость людей возродить,
Все, что есть у него, он обязан убить…
Слова древней песни набатом отдавались в ушах Валлента, трансформируясь в его сознании и приобретая страшный смысл. «Все, что есть» – это его собственная жизнь, которой он, следуя путем Мегаллина, должен пожертвовать… но никак не жизнью возлюбленной, тут неизвестный поэт немного ошибся. Да и нет у него никакой возлюбленной, вот разве что Амаггету пригласить на эту роль. Но еще рано, рано… Время для этого не пришло – договор с Дерреком обязывал его раскрыть тайну смерти Мегаллина, пусть даже убийцей окажется сам Мастер.
– Дорогой господин Валлент, не соблаговолите ли принять приглашение досточтимого вице-консула Даяндана? – раздалась над ухом следователя порядком искаженная азианским произношением речь. Он поднял голову и наткнулся на взгляд иноземного гостя, склонившегося в полупоклоне. С некоторым усилием магистр узнал в азианце Фееруза.
– Но вы ведь вернетесь, не так ли? – игриво проговорила Амаггета и повела плечом, отчего ткань с него немного сползла.
– Если смогу, – ответил магистр, поднимаясь.
– Зачем нам третий, крошка? – недовольно пробурчал Луззит, сквозь хмель остро взглянув на «коллегу».
– Ты же пригласил Мунну, забыл?
– О, Мунна, – неожиданно встрял азианец и причмокнул. – Вице-консул Даяндан имеет свой план на ее счет.
– Пусть проваливает к бесу со своими планами! – Луззит вытянул руку, чтобы схватить иноземца за полу плаща, но пошатнулся и вновь упал на стул. Фееруз отпрянул с вежливой улыбкой и вернулся к соплеменникам.
Валлент сошелся с Даянданом за одним из отдаленных столиков, куда тот захватил высокую узкую бутылку с напитком, оказавшимся традиционным азианским вином, приготовленным из недозрелого риса. Услужливый Друппон лично снабдил «отшельников» бокалами. Азианец с доброжелательным выражением широкого лица разлил жидкость и дождался, пока магистр не отхлебнет ее. Не сладкое вино мутной струей устремилось в сопротивляющееся горло: его крепость заметно превосходила мыслимые границы.
– Как продвигается ваше расследование, господин Валлент?
– Вас интересует, кто убил Мегаллина? – проговорил магистр, собираясь с мыслями после пожара, учиненного напитком в его желудке.
– Если это не государственная тайна, конечно, – сказал вице-консул с самой серьезной миной. А может, он при этом и улыбался: особенности его физиономии не позволяли с точностью утверждать что-либо.
– Вообще-то тайна, – протянул Валлент. – Мастер Деррек особо указал мне на вашу заинтересованность в овладении магией жизни.
– Глупо было бы утверждать, что это не так.
