– Пока нет, – деликатно ответил Данелия. – Именно в этой связи мне бы и хотелось с вами побеседовать. Я имею в виду обстоятельства пропажи.
– Так я же все рассказал! – Минаев наклонился к собеседнику и прижал растопыренную ладонь к груди. – И заявление написал.
– Кому вы рассказали?
– Как это – кому? Да милиции же! Вы-то разве не из милиции?
– Из милиции, из милиции, – успокоил его Данелия. – Но мне вы ничего не рассказывали. Мы видимся с вами в первый раз. Разве не так? – Он стал разговаривать с заклинателем змей, как с капризным ребенком.
– Так вроде… Хотя ваше лицо мне вроде бы знакомо. Вы, случайно, не родственник Читашвили?
– Нет. Не родственник.
– А похожи.
– Первый раз слышу.
– Как?! – удивился Минаев. – Вы не знаете Дика Читашвили? Это же з-замечательный фокусник! – Он поднял над головой палец и кому-то погрозил. – Экстра-класс!.. Вы почти такой же красивый, как и он.
– Благодарю. Польщен, – слегка наклонил голову Данелия. – Но вернемся к нашим баранам, то есть к питонам… При каких обстоятельствах исчез питон? Кстати, какой он породы?
– Сетчатый.
– Ага! Прекрасно! Значит, ретикулатус.
– Вот как по-латыни будет, не поручусь. Забыл. Вроде бы как вы сказали… А по-нашему – сетчатый. Это точно.
– Он и есть ретикулатус, – заверил Данелия. – Так расскажите же мне все, как было. И не стесняйтесь подробностей. Они бывают очень нужны.
– Значит, так… – Минаев покосился на последнюю бутылку, но взять не решился. – Это было во вторник, на прошлой неделе. Приходит ко мне администратор и говорит: «Не согласишься ли, Оня (я то есть), принять участие в выездной программе?» Я отвечаю: «Всегда, мол, готов, лишняя двадцатка не помешает. Только чтобы не очень далеко. Далеко не поеду. Завтра выступать, говорю, дальняя поездка себе дороже обойдется. Володька тряски не переносит. Целый день потом шипит и на хвост вставать не желает…»
– Простите мое невежество, – робко прервал артиста Данелия. – Но мне бы хотелось знать, с какой целью питон на хвост у вас становится?
– Но позвольте… Это же номер такой! Вы что, в цирке не бывали? – Минаев посмотрел на следователя так, словно перед ним сидел живой марсианин или по меньшей мере бушмен из пустыни Калахари.
– Бывал, бывал! – Данелия обиженно поморщился. – Ну, конечно же, бывал!.. И вас сколько раз вместе с Володей видел, восхищался всегда… Но сейчас, видите ли, особый случай. Я как бы – вы должны меня понять – официальное лицо. Так забудьте на миг, что перед вами сидит ваш горячий поклонник, и не удивляйтесь кажущейся наивности моих вопросов. Это нужно для пользы дела.
– Да? – скептически прищурил глаза Минаев. – Тогда ладно… Спрашивайте, что хотите.
– Благодарю. Вот вы и расскажите мне суть вашего знаменитого номера.
– Номер действительно знаменитый… – Минаев глубоко вздохнул, и стало видно, как под олимпийским костюмом горделиво налились могучие мышцы.
«Здоровый парень все-таки! – уважительно подумал Данелия. – Невзирая на возраст. Иначе разве с удавом совладаешь?»
– Номер, вы это правильно заметили, мировой! Никто такого с шестиметровым питоном не достигал!
– Шесть метров?!
– Именно… Где я теперь другого достану? В Индии, между прочим, питоны стоят по сорок рупий за ярд. Да пока выучишь, сколько времени пройдет! А есть-пить мне надо? Детей кормить?
– Не волнуйтесь, Онуфрий Павлович. Мы приложим все усилия, чтобы отыскать его. Никуда он не денется. Не волнуйтесь. Питон, знаете ли, не иголка и не человек. Его найти легче.
– Вы уж постарайтесь. – Минаев просительно втянул голову в плечи. – С песчаным удавчиком или там полозом уральским не та работа. Не тот коленкор! И на зрителя меньшее впечатление производит. Знаете, сколько я ежедневно теряю?
– Не волнуйтесь! – Данелия едва только не скомандовал, но тут же, чтобы отвлечь артиста от горестных подсчетов, мягко переключил разговор на более оптимистическую тему: – Выдающееся достижение советского цирка обязывает нас как можно быстрее найти замечательного питона.
– Спасибо вам! – растрогался артист. – Спасибо! Я ведь правду говорю, что никто в мире не может сейчас показать пляшущего питона. Я же знаю! Каждый сезон на гастроли за рубеж ездим… Да, только Колька Ванашный мог поставить большого питона на хвост.
– Как вы сказали? Ванашный? Кто он?
– Не слыхали? – удивился артист. – Впрочем, его мало кто теперь помнит. А до войны очень известен был.
Правда, только среди своих, среди нас, артистов, значит. Публика его только-только стала принимать, а тут война. Не довелось ему славы настоящей изведать. Вот и не помнят его потому… А ведь выдающийся дрессировщик был. Это я вам говорю!.. Только, хоть о мертвых плохо не говорят, мерзавец тоже… Ох, какой мерзавец! Как он зверей избивал! Душа кровью обливалась глядеть на его безобразия. И к людям такой же беспощадный был, к жене даже. Глаза белые-белые, и зубы друг о друга от бешенства клацают мелко-мелко. Да… Номер с пляшущим питоном я у него перенял. Его разработка. Только я с Володькой по-человечески обращался, ласково, а он своего питона, по кличке Наг, полосовал за милую душу. Вы представляете, до чего надо змею довести, чтобы она при одном виде укротителя, что твоя струна, дрожала?! Он и на хвост-то Нага этого битьем поднял. От боли ведь не то, что на хвосте – на голове извиваться станешь…
– Вы говорите, он умер, этот Ванашный?
– Без вести пропал в первые месяцы войны… Был слух, что к немцам перебежал, только никто толком ничего не знал. Одним словом, не вернулся с войны человек, и все… Я-то всю войну прошел аж до самого Будапешта… Между прочим, в доме отдыха этом самом – будь он трижды неладен! – однополчанина встретил. Он не то горняк, не то металлург с Горловки. Отдыхать приехал с женой. Вместо руки черный протез…
– В этом доме отдыха и пропал ваш питон?
– Именно. Только не пропал он. Украли его.
– Почему вы так думаете?
– Сам он от меня никуда не уйдет! Это точно. Только шаги заслышит – так уже свистит от радости. Я же его молоком из соски кормил! Сам цыплят ему жарил!
– Любит жареных цыплят?
– Еще как!
– А кроликов или, может, кошек?
– Ест и кроликов, но неохотно, а как насчет кошек – не знаю…
– Кто же мог насильно унести из клетки такую могучую и, главное, столь привязанную к вам змею?
– Ума не приложу… Он, вообще-то, у меня смирный и к человеку очень ласковый. Зла-то он в жизни немного видел. Понимаете? Пойман был еще молодым и сразу в хорошие руки попал.
– К вам?
– Нет, сперва к Осипу Осиповичу, учителю моему… Какой души человек был! Вот он-то настоящий заклинатель! Я только дрессировщик, а он всамделишный заклинатель змей. В Индии специальную школу прошел, в Персии у дервишей учился. Еще до революции, конечно. Уж он-то змей понимал! И они его понимали. Королевскую кобру на шею вешал, с зеленой мамбой мячиком жонглировал! Да, это человек был!.. Володька мне от него достался, по завещанию… За неделю до смерти отказал, как чувствовал…
