— Признаю себя побежденным, мой юный хоббит, — Повторяет Никанор, поднимаясь на ноги.
— С чего ты решил, что я — хоббит?
— Ты признаешь себя победителем?
— Конечно. Почему ты считаешь меня хоббитом?
Никанор усмехнулся:
— Придется долго объяснять. Ну ладно. Первое. Твое поведение не соответствует облику. На вид тебе можно дать лет тридцать пять, по поведению — не более двадцати. Слишком порывистые движения, некоторая общая неуверенность, почти неуловимая, но все же заметная искушенному взгляду. Привычка смотреть в глаза собеседника как бы снизу вверх. Подчеркнутая наглость в разговоре с Мезонией и подчеркнутая вежливость в разговоре со мной. Непродуманные поступки. Несоответствие огромной магической силы и весьма скромного мастерства. Ты очень неловок в боевой магии, а с маскировкой явно переборщил, ведь, будь наш поединок смертельным, ты был бы уже мертв.
— Достаточно, — я перебил Никанора, — я действительно выгляжу старше, чем есть на самом деле. Что дальше?
— Дальше вот что. Из первого непосредственно вытекает второе: твой облик — маска.
— Это очевидное следствие, — согласился я. — Но я все еще не понимаю, почему ты считаешь меня хоббитом.
— Не перебивай. Третье. Ты читал Красную книгу?
— Конечно.
— Это был иллюстрированный экземпляр?
— Конечно же нет! Кому интересно смотреть на картинки, изображающие разумных, которых никто не видел уже три тысячи лет? Глупо думать, что эти картинки имеют портретное сходство с оригиналами.
— Несомненно. Но эти картинки имеют портретное сходство между собой. Существуют определенные каноны изображения каждого из основных персонажей Красной книги. Гэндальф — тонколицый и остроносый худощавый старик с глубоко посаженными глазами, Фродо на иллюстрациях больше похож на человека-подростка, чем на хоббита, Бильбо почему-то изображают хоббитом лет шестидесяти, хотя в описываемое время он был куда более глубоким стариком. А знаешь, как принято изображать Саурона?
— Откуда? Я же ясно сказал — я не видел иллюстраций к Красной книге.
Никанор будто не заметил упрека. Он продолжал:
— Саурона принято изображать следующим образом. Рост чуть выше среднего, телосложение атлетическое, но без чрезмерно развитых мускулов, волосы черные, прямые, длиной до воротника, нос прямой, средних размеров, глаза серые, лицо умное и гордое, одежда простая, предпочитает черные и серые тона, любит необычные аксессуары вроде серебряной заколки в виде розы или подкладки плаща из волчьего меха. Мне продолжать?
— Не нужно. Значит, я похож на Саурона?
— Не как две капли воды, Саурон повыше, поуже в плечах… но сходство несомненно.
Никанор подождал, пока я проникнусь этой мыслью, и продолжил:
— Зачем юному магу надевать тело Саурона? Напрашиваются два ответа. Либо маг решил показывать каждому встречному, что он твердо занимает сторону тьмы… глупое решение, если учесть, что мантикоры этого не поймут. — Никанор усмехнулся. — Умертвия заточены, а мои подопечные никак не похожи на темных магов. Остается второй вариант, — Никанор сделал долгую паузу, — рекомый маг не является человеком, все люди для него на одно лицо, и он не понял, что его новый облик сходен с обликом Саурона. Я прав?
Я машинально кивнул и тут же сообразил, что этого не стоило делать. Интересно получается — с одной стороны, Никанор отвечает на мой вопрос, который я задал по праву победителя, а с другой стороны, он фактически допрашивает меня непонятно по какому праву, а я непонятно почему честно отвечаю на его вопросы. Я проверил глаз орла, но он не обнаружил никаких заклинаний, направленных против меня.
— Что это за магия? — спросил я.
— Это не магия, — ответил Никанор, — это психология. Ты отвечаешь на мои вопросы не потому, что я принуждаю тебя, а потому, что я задаю их так, что тебе хочется на них ответить. Это особое искусство, не имеющее к магии никакого отношения.
— Будь осторожен, — сказал я, — ведь я могу обидеться на то, что ты применяешь ко мне это искусство.
— Не беспокойся, — сказал Никанор, — любой мастер психологии умеет чувствовать настроение собеседника. Если ты соберешься напасть на меня, я пойму это раньше тебя. Так вот. Четвертое. Ты не человек. Значит, ты или орк, или гном, или хоббит. Телосложение орка сходно с человеческим, будь ты орком, ты страдал бы не от непривычности тела, а от отсутствия клыков, ты постоянно ковырялся бы в зубах и вообще твое поведение было бы совсем другим. Остается два варианта: гном или хоббит. Твой удар в прыжке не оставляет выбора — так дерутся только хоббиты, гномы в рукопашном бою практически никогда не отрываются от земли. Я ответил на твой вопрос?
— М-да… Скажи, Никанор, то, что ты заметил… это очевидно для любого человека?
— Нет. Обычный человек ощутил бы только некоторую несообразность в твоем облике и поведении. Думаю, только один человек из ста может связать все воедино.
Я кивнул, стараясь собраться с мыслями. Эко я лопухнулся! Надо подправить облик, незачем изображать из себя ожившую иллюстрацию Саурона. Я спешно внес в свою маску необходимые изменения, я стал ниже и шире в плечах, волосы потеряли угольную черноту и приобрели грязно-коричневый оттенок, лицо стало шире, глаза меньше, нос короче. Я спросил Никанора:
— Так лучше?
— Лучше. Но твой облик все равно привлекает внимание. Ты сложен слишком соразмерно для человека. Нужно внести какую-то неправильность, маленькое, но заметное отклонение от нормы. Такие красивые люди, каким ты представляешься, встречаются очень редко.
Я изменил форму носа, сделав его немного вздернутым и чуть перекошенным на левую сторону. Заодно я соорудил на лбу крупную родинку.
Никанор удовлетворенно кивнул:
— Теперь нормально.
Я облегченно вздохнул. С обликом разобрались. Что у нас следующее? Моргот меня раздери, я почти забыл о том, зачем сюда пришел!
— Так все-таки, почтенный Никанор, — спросил я, — здесь ли находится гнездилище мантикор?
Никанор досадливо поморщился:
— Это не гнездилище, это переносной алтарь. Он здесь.
— Проведи меня к нему.
— Ты хочешь его уничтожить?
— Естественно.
— Зачем?
— Разве тебе непонятно? Я хочу избавить Средиземье от самого большого зла, которое появлялось за последнюю тысячу лет.
— Самого большого? Ну-ну. Ты знаешь, как произошло вторжение мантикор?
— Конечно, это знает каждый получивший полноценное образование. В две тысячи девятьсот двадцать пятом году в графстве Хтон возник династический кризис, на графский титул претендовали два дальних родственника скоропостижно скончавшегося графа, имевшие примерно равные права на наследство. Одного претендента поддержал Ганнар, другого — Аннур. Начался дипломатический конфликт. Обе державы заслали в Хтон своих шпионов, которые занимались не только вербовкой сторонников, но и саботажем, диверсиями и прочими противозаконными действиями. В две тысячи девятьсот двадцать седьмом году ганнарский шпион убил барона Ренка, был застигнут на месте преступления и под пытками во всем признался. Великий Король Аннура Тубан Усатый ввел в Хтон ограниченный армейский контингент. Император Ганнара Хур Схимник подтянул к границам графства тридцатитысячную армию. Всю зиму продолжались пограничные стычки, а весной началась война. Вначале обе стороны удовлетворялись локальными операциями, но уже к концу лета потери воюющих держав многократно превысили возможные преимущества от присоединения Хтона. Однако никто не хотел уступать: уступить означало признать поражение, а это привело бы к потере влияния в Мордоре, Мории и Дейле. Мордорские орки прислали в помощь Хуру полный хирд панцирной пехоты, морийские гномы привели такой же хирд Тубану. Обстановка непрерывно накалялась, и одиннадцатого октября началась решающая битва. Тубан сумел скрытно доставить в Хтон тяжелые артефакты и грамотно их применить. Отвлекающий удар в центре, а затем, когда противник уже не сомневался, где развернется сражение, пятьсот тяжелых излучателей буквально выжгли пятимильный участок на левом фланге ганнарской обороны, ангмарская конница рванулась в прорыв, наступая по расходящимся направлениям, разрушая тыловые коммуникации и грозя отрезать армию от населенных районов Рохана. Гномы, поддерживаемые аннурскими рыцарями, вошли в прорыв вслед за ангмарцами и начали расширять брешь в обороне. Пять тысяч ганнарцев оказались прижаты к Могильникам, и уже четырнадцатого октября кольцо окружения грозило замкнуться к исходу дня. Хур бросил в бой зеленых драконов, но аннурские излучатели были уже рассредоточены, а других достойных целей у драконов не было, атаковать с воздуха пехоту и конницу глупо — драконы погибнут быстрее, чем сумеют причинить врагу заметный ущерб. В общем, поражение Ганнара было неминуемо, и в этот момент неизвестно откуда появились мантикоры.
