Я продолжил наблюдение, и вскоре обнаружилось кое-что еще более интересное. В столицу одна за другой потянулись мелкие группы хазгов, замаскированные под торговые караваны или просто под путников, спешащих по своим личным делам. Они избегали широких дорог, в изобилии ответвляющихся от южного и восточного трактов, строго следя, чтобы ни на одном посту дорожной полиции не сложилось впечатления, что хазги в последнее время что-то зачастили в центральные области Аннура. Я заметил, что значительную часть хазгов-путешественников составляет спецназ, причем не просто снайперы, а стрелки высшей пробы, умеющие не только пробить стальную кирасу с двухсот шагов, но и выпустить две стрелы в секунду и пятьдесят в минуту. Зачем Гнею такие бойцы? Неужели он спешно организует террор-группы? Но где же тогда пехотная поддержка?
Я обратил внимание на восточный тракт и сразу все понял. Вот она, пехотная поддержка. Подобно тому как с юго-востока к Аннуину стремились люди-хазги, с востока катилась волна гномов. Гномы не маскировались вдали от тракта, с их навыками верховой езды лучше вообще не соваться в бездорожье. Гномы просто ехали в Аннуин по торговым делам, и никого почему-то не удивляло, что в каждом караване охраны больше, чем торговцев, да и сами торговцы слишком смахивают на воинов.
Теперь план восстания стал более-менее понятен. Что ж, у короля немало шансов на успех. Жалко, что приходится идти на серьезные жертвы, Хазг хоть и считается самой отсталой из Опекаемых Земель, отделять его от королевства, должно быть, обидно. И неизвестно еще, что морийские гномы запросили в уплату за помощь. Но ничего не поделаешь — когда стремишься к чему-то великому, всегда приходится жертвовать малым.
Самое главное сейчас — чтобы Леверлин не пронюхал о перевороте раньше, чем мы будем готовы. Хорошо еще, что за королем наблюдают не так пристально, как он мне рассказывал за стаканом вина в Вечном Лесу. Похоже, маги считают короля ни к чему не годным придурком, недостойным по-настоящему плотного наблюдения. Что ж, сами виноваты. Но все равно, не стоит рисковать лишний раз. И поэтому я выбрал для второго визита к королю не самое обычное место и время.
24
Я смотрел в волшебное зеркало и чувствовал себя извращенцем. В зеркале король любил королеву.
Он действительно ее любит, это редкость для королевских семей, однако большая удача для меня. Если бы довериться королеве было нельзя, мне пришлось бы встречаться с королем в сортире. Лучше уж в опочивальне.
Королева стонала, король кряхтел, а я ждал, когда они закончат, и думал, где берет начало королевская любовь — в душах венценосных супругов или в магических пилюлях, которыми их снабжают придворные волшебники, дабы семейные ссоры не отвлекали короля от обязанностей. Скорее все-таки первое, вряд ли король пользуется психотропными заклинаниями — слишком много побочных эффектов. Тогда ему остается только позавидовать. С другой стороны, в том, что у каждого Великого Короля рождается только один ребенок и это всегда сын, явно не обошлось без магии. В общем, какая мне разница? Главное — королева в курсе планов супруга.
Стоны все нарастали и нарастали. Гней — явно выдающийся любовник, раз он сумел так завести женщину. Где-то я слышал, что у людей великие полководцы чаще всего хорошие любовники. Интересно, верна ли обратная закономерность?
Наконец процесс завершился. Я выждал пару минут, чтобы дать супругам прийти в себя, а затем наложил на себя невидимость и совершил перемещение.
Я стоял в углу королевской опочивальни и напряженно всматривался в темноту магическим зрением. Никаких движений маны не видно, если не считать естественных колебаний вокруг огромной постели. Поиск артефактов… В тумбочке у постели какие-то магические пилюли… В одежде короля три амулета… Кольцо-печатка, оказывается, в нем тоже магия… Больше ничего. Поиск разумных существ… Король и королева… Я… В соседних комнатах никого нет. Похоже, за нами сейчас действительно никто не следит. Замечательно.
Я сделал шаг вперед и громко прокашлялся. Королева взвизгнула и мгновенным движением натянула одеяло до шеи. Король скатился с кровати, в его руке блеснул янтарный паук. Лицо короля налилось кровью — хороший знак, при опасности лицо храбреца краснеет, а лицо труса бледнеет. Я поспешно поднял вверх раскрытые ладони и воскликнул:
— Гней, это я, Хэмфаст! — И, только убедившись, что король не собирается немедленно стрелять в меня, согнулся в церемонном поклоне. — Хэмфаст, сын Долгаста, из клана Брендибэк, к вашим услугам. Я приношу извинения за нескромное вторжение.
Гней опустил паука.
— В прошлый раз ты носил другое лицо, — сказал он.
— Я решил, что неосторожно использовать для этого визита то же самое лицо. Это действительно я! Мы встречались в «Четырех псах», потом мы пили вино в Вечном Лесу, а в конце я переместил тебя на берег Аннуина.
— Да, это действительно ты, — согласился король. Он обратился к королеве: — Позволь представить тебе, Дриада, Хэмфаста из клана Брендибэк, про которого я тебе рассказывал.
Дриада наградила меня величественным наклоном головы. Как ни странно, этот жест получился по-настоящему величественным, несмотря на то, что из одежды на королеве Аннура было только одеяло, из-под которого торчали босые ноги.
Гней накинул на себя халат и передал другой халат Дриаде, она ухитрилась надеть его, не показав мне ни одного из интимных мест.
— Ты зря прячешь от меня свое тело, — сказал я ей, — я же не человек.
Королева вспыхнула, но ничего не сказала, лишь нервно дернула уголком рта. Король укоризненно покачал головой.
— Не обижайся на нарушения этикета, Дриада, — сказал он. — Этот почтенный хоббит сделал возможным то дело, которое нам предстоит, а потому ему можно простить куда большее.
Одновременно с произнесением этих слов король прикатил откуда-то из темноты столик на колесиках, сдернул с него покрывало, и моим глазам предстала россыпь разнообразных фруктов, как обычных для Аннура, так и экзотических, три новомодных прозрачных кувшина с разными винами, глиняный кувшин, вероятно с водой, да два изящных бокала гномьего хрусталя. Король огорченно посмотрел на это великолепие и сказал:
— Жалко, бокалов всего два, но мы что-нибудь придумаем. — Он еще раз удалился в темноту, а когда вернулся, в его руке была маленькая вазочка из-под цветов. Судя по аромату, который она испускала, цветы были выкинуты только что. Гней сполоснул вазу вином и поставил перед собой. Глядя на это, Дриада скорчила недовольную гримаску, но Гней сделал вид, что ничего не заметил. Я тоже.
Мы выпили за успех нашего дела. А потом настало время обсудить то, как этого успеха надлежит достигнуть. Гней произнес долгую речь, в которой изложил мне план восстания. Почти все уже было мне известно, и потому я не буду приводить здесь его слова. Кстати, слова «восстание» Гней упорно избегал, предпочитая выражения вроде «правое дело», «священная борьба», «восстановление порядка и законности» и тому подобное. Ох уж эти мне человеческие заморочки…
