Эля появилась в дверях кухни с розгами в руке, я открыл второй слой ее души и наложил заклятие неподвижности. На ее лице отразилось недоумение, она пыталась сделать еще один шаг, но каждое движение за неуловимую долю мгновения отменялось, и в результате ее тело судорожно подергивалось, но оставалось на месте.
Юрген посмотрел на Элю, потом на меня и снова на Элю.
— Так ты шаман, парень, — протянул он.
— Я не шаман, я маг.
— Халфлингов-магов не бывает, — отрезал Юрген. — Как ты это делаешь?
Я отменил заклинание, Эля сделала несоразмерно широкий шаг и чудом устояла на ногах. Юрген посмотрел на нее и снова уставился на меня.
— Все очень просто, — сказал я. — Ты знаешь, что такое элементал?
— Конечно. Существует три вида элементалов — земные, воздушные и огненные…
— Нет, не то, — перебил я Юргена, — элементалы — это как бы элементарные операции высшей магии, из которых складываются все заклинания.
— Как это? — удивился Юрген. — Любое заклинание целостно и неделимо, шаман может только указать цель заклинания, и все. Иногда еще можно управлять отдельными параметрами, но такое встречается редко. Но в любом случае заклинание нельзя разделить на составляющие.
Настала моя очередь удивляться.
— Но я только что сотворил заклинание, составленное из семи отдельных элементалов. Значит, все-таки можно творить составные заклинания!
Юрген состроил скептическую гримасу:
— Может, ты сам толком не понял, что сотворил?
Вместо ответа я наложил на себя невидимость, а затем отменил ее. Потом я выставил вперед левую руку с растопыренными пальцами, но желтая мерцающая спираль не захотела срываться с кончиков пальцев. Я попробовал метнуть фиолетовую молнию — тот же результат. Тогда я дематериализовал розги, все еще зажатые в руке Эли, — это заклинание прошло безупречно (получается, в этом мире работает только высшая магия?). Эля тихо ахнула.
— Ты думаешь, что я каждый раз чего-то не понимаю? — спросил я.
Юрген растерянно пожал плечами.
— Не знаю, что и думать, — сказал он. — Твои возможности далеко выходят за пределы сил, отпущенных Творцом шаманам-халфлингам. А может, ты герой? — внезапно спросил он.
Я вздрогнул. Еще никто не называл меня героем, пусть даже и в форме предположения. Я начал отвечать, тщательно подбирая слова:
— Быть провозглашенным героем — огромная честь, за всю историю Хоббитании ее удостоились только пять хоббитов. Возможно, когда я умру, совет визардов объявит меня шестым героем. Пока я не успел сделать почти ничего героического, но все еще впереди и…
— Опять ты не о том, — проворчал Юрген. — Да и не можешь ты быть героем — герои приходят в мир через Круг Призвания, это только дети Творца появляются откуда ни попадя. Может, ты новый сын Творца? Но тогда почему ты помнишь то, что было раньше? — Почтенный Юрген, — я изо всех сил старался быть терпеливым, — может быть, проще поверить в то, что я говорю, чем выдвигать разные фантастические предположения?
— А что может быть фантастичнее, чем халфлинг, пришедший в Арканус из какого-то другого мира, причем не из Миррора? Получается, во вселенной существует и третий мир?
— Во вселенной существует великое множество миров. И тот, кто владеет высшей магией, может переходить из мира в мир, как путник, владеющий собственными ногами, может переходить из одного места в другое.
— Высшая магия… Что за высшая магия? Она доступна халфлингам?
— Она же доступна мне.
— Ты научишь меня?
Кажется, я зря сказал Юргену, что я его вечный должник. Но слово вылетело, и теперь его уже не вернуть обратно. Я кивнул.
— Конечно, Юрген, я просто обязан научить тебя, ведь ты спас мне жизнь. Но прежде всего я хотел бы побольше узнать об Арканусе.
Юрген обернулся к жене.
— Эля! — крикнул он. — Принеси нам вина из погреба. И он начал рассказывать.
5
Юрген говорил долго, почти до утра, если бы на Арканусе было понятие «утро». Но обо всем по порядку.
Арканус — довольно странный мир, если судить с точки зрения существа, привыкшего совсем к другим законам природы. Местным жителям показалось бы странным и сумасшедшим то, как течет жизнь в Средиземье.
На Арканусе нет солнца, вместо этого равномерно светится весь небосвод, такой же голубой, как в Средиземье. Здесь нет смены дня и ночи, небо светит круглые сутки, темнота здесь бывает только в горных пещерах да в замкнутых помещениях. Здесь у разумных нет единого распорядка дня — каждый встает и ложится спать тргда, когда ему вздумается. В городах каждые восемь часов на специальной башне бьет колокол, чтобы было проще договариваться о делах и встречах, а в поселениях каждый спит и бодрствует так, как ему удобнее. Интересно, что жители Аркануса измеряют время точно так же, как и мы: шестьдесят секунд составляют минуту, шестьдесят минут — час, двадцать четыре часа — сутки, тридцать суток — месяц, двенадцать месяцев — год. Очень странно, особенно если учесть, что год Аркануса довольно точно совпадает с годом Средиземья. Может, наши миры сотворяли одни и те же валары?
Жители Аркануса относятся к времени довольно-таки безразлично. Здесь никто никуда не торопится, никто не назначает никаких мероприятий на какое-то точное время. Местные хоббиты… или халфлинги… наверное, правильнее называть их халфлингами… так вот, местные халфлинги вообще не любят употреблять в разговоре количественные оценки времени, чаще они говорят «скоро», «давно», «так давно, что в Сакред Вейле еще не было городской стены», и так далее.
На Арканусе не знают и смены времен года. Здесь не бывает ни зимы, ни осени, ни весны, всегда стоит нежаркое лето. Юрген говорит, что к северу отсюда воздух холоднее, а к югу теплее, а еще дальше к югу снова холоднее, но нигде — ни на севере, ни на юге — времена года не меняются. Если в каком-то месте холодно, то там всегда холодно, если жарко, то всегда жарко. Иногда небо затягивают тучи, проливающие на землю дождь, тогда небесный свег перестает согревать землю и становится холоднее, иногда несколько дней подряд на небе не появляется ни облачка, тогда халфлинги начинают страдать от жары, но никогда не бывает так, чтобы погода поменялась резко и надолго. А снег здесь лежит только на вершинах самых высоких гор.
Время Аркануса имеет и другое странное свойство. Когда путник отправляется в дальнее странствие, время для него идет в шесть раз быстрее. То есть если путник будет идти целый день, не останавливаясь, а потом пойдет обратно, то, когда он вернется в начальную точку пути, там пройдет целых двенадцать дней. А если путник идет по дороге, время идет не в шесть раз быстрее, а всего в три. И особенно удивительно, что эти эффекты проявляются только в дальних путешествиях, если пройти милю туда и милю обратно, никаких искажений течения времени не произойдет.
