— Ну когда вы научитесь не дергать меня по самому ничтожному поводу! Ясенгард, ты что, забыл законы хозяина?
— Я помню законы хозяина, — возразил Ясенгард, — но я считаю, почтенный Буридан, что в этом случае эти законы не применимы.
— Не тебе решать, когда законы применимы, а когда не применимы! Законы применимы всегда!
Странно, Буридан сказал сущую правду, но мне кажется, что в его словах есть что-то неправильное. Может, я уже привык жить вне закона?
Буридан тем временем продолжал:
— Охрана! Этого халфлинга на алтарь, а ты, Ясенгард, впредь не забывай, что исполнение законов — долг каждого, а не только бургомистра.
Меня будто ударили по голове орочьей дубинкой. Мне показалось, что я ослышался, конечно, я ослышался, этот пожилой близорукий халфлинг просто не мог взять и oтправить меня на смерть! Открылась дверь, и охранник о силой дернул мою левую руку, выведя меня из странного оцепенения.
Тело отреагировало само, как учил целую вечность назад Ингрейд, инструктор по рукопашному бою. Я уперся, а когда противник, все еще находящийся за спиной и потому невидимый, дернул сильнее, я подался навстречу его движению, резко развернувшись лицом к нему, моя правая рука совершила размашистое, но плавное движение, будто целясь ударить в лицо, но, не рассчитав траектории удара, не было смысла блокировать это движение, и мой противник не стал этого делать, oн просто откинул голову назад, уходя из-под удара, но привнося в свою позу неустойчивость, и моя рука завершила движение, разместившись внутри локтевого сгиба его правой руки. Ой, как плохо! Второй халфлинг заходит сбоку, намереваясь вступить в бой, теперь нельзя продолжить начатое до логического завершения, весь план боя приходится менять прямо на ходу, но ничего — в учебных боях бывали ситуации и посложнее. Я шагнул вперед, с силой толкнув левой рукой, все еще пребывающей в тисках противника, его предплечье, и оказалось, что теперь поймана на захват не моя рука, а его, и этот захват вот-вот перейдет в болевой прием. Халфлинг мгновенно отпустил мою руку и отпрыгнул назад, разрывая дистанцию, второй халфлинг двумя скользящими шагами прошел мне за спину, готовясь прийти на выручку товарищу, я видел его движения только в виде смутной тени на самом краю периферического зрения, но не зря тe, кто знает, говорят, что боевая мощь обученного xoббита многократно превосходит его скромные габариты, а боевая школа клана Брендибэк не зря считается одной из лучших в Хоббитании. Я отпустил захват и резко крутанулся на одной ноге по часовой стрелке. Второй противник поднял к лицу согнутые руки, готовясь заблокировать удар ногой с разворота, но в реальном бою такие удары практикуют только дураки да великие мастера, обычному среднему бойцу лучше не пользоваться столь рискованными приемами. Вот и я не стал ими пользоваться. Мое правое бедро совершило обманное движение вверх-вниз, но колено не распрямилось, а вместо этого распрямилась левая нога. И ударила она не в лицо, что сделал бы на моем месте любой дурак, и не в почку, что сделало бы большинство, а в локтевую косточку правой руки. Теперь на несколько секунд его рука парализована, и несложно развить успех, проведя атаку сверху-слева (это если считать относительно меня, относительно него — сверху-справа). Но я не стал этого делать, Ингрейд твердо вдолбил в мою голову, что в бою никогда не следует делать то, чего ожидает твой противник, что хороший боец — не тот, кто вызубрил тысячу разных приемов и может безупречно показать любой из них, а тот, кто применяет прием, который достигает цели. И я сделал то, чего мой противник никак не ожидал — я нанес симметричный удар, парализовав его левую руку. Дальнейшее было совсем просто. Ментальный фон поединка резко изменился, оба противника — и тот, что панически пятился назад, бестолково дергая непослушными руками, и тот, что приближался ко мне сзади, — впали не то чтобы в смятение, но во что-то близкое к панике, и доведение боя до конца было уже делом техники. Я упал в упор лежа прямо под ноги того, кто готовился прыгнуть на меня сзади, и он пролетел надо мной, а его товарищ чудом увернулся от летящего тела. Я вскочил и совершил знаменитый прыжок хоббита. Довольно рискованно делать это менее чем в трех футах от стены, но я был уверен, что жертва не успеет прийти в себя, чтобы уклониться, и так и вышло. Я выбрал самое простое продолжение прыжка из всех возможных, ударив кулаком в висок халфлинга, судорожно пытающегося отлипнуть от дверного косяка, куда его привел неудачный прыжок, так хорошо задуманный, но так плохо выполненный. Двойной удар — вначале кулаком по черепу, а потом черепом в косяк — и халфлинг валится на пол без чувств. Я разворачиваюсь и краем глаза вижу летящий в меня кинжал. Это не специальный метательный нож, это обычный универсальный кинжал, и точно метнуть его трудно даже опытному бойцу, а того, кто сейчас метнул его, никак нельзя назвать опытным. Даже если бы я не успел заметить летящее лезвие, оно не причинило бы мне никакого вреда — кинжал ударился бы рукояткой о плечо, и все. Но я заметил кинжал, и мoя рука автоматически совершает отработанное волнообразное движение и достает кинжал из воздуха. Второе движение, столь же отработанное, и кинжал летит туда, откуда прилетел, и на этот раз он брошен куда более умелой рукой. Только когда Буридан валится на пол, как мешок с репой, а рукоятка кинжала торчит из его правого глаза, я понимаю, что в бой вступил новый участник. Зря вступил.
Второй охранник тянется к ножнам на поясе, я повторяю его жест, но все перекрывает командный голос Ясенгарда:
— Отставить! Васкес, оружие в ножны, Хэмфаст, бой закончен! Все, достаточно, одной смерти более чем достаточно.
Он брезгливо смотрит на распростертое на полу тело бургомистра и тихо бормочет, но мы отчетливо слышим:
— Идиот, Оберик свидетель, каков идиот.
Он пожимает плечами и поворачивается ко мне:
— Добро пожаловать в мир Аркануса, почтенный герой. Не знаю, что помешало тебе явиться в Круге Призвания, как положено, но я рад, что помог тебе решить возникшие проблемы.
Васкес смотрит на меня, разинув рот, я поворачиваюсь к нему и совершаю ритуальный поклон. Несмотря ни на что, он неплохо дрался. Глаза Васкеса изумленно распахиваются, и он поспешно совершает ответный поклон, к которому, к моему великому удивлению, присоединяется и Ясенгард.
— Да хватит вам, — смутился я, — в моем мире поклон — жест уважения к бойцу, с которым ты только что сражался в поединке, учебном или реальном. Не знаю, что у вас означает поклон… Да и знать не хочу. Ты лучше скажи, Ясенгард, почему ты так уверен, что я — герой?
— А кто еще смог бы так раскидать двух слингеров-ветеранов? Кстати, Васкес, проверь, как там Гвалиур, что-то он долго в себя не приходит.
Я открыл душу Гвалиура и сразу понял, что перестарался. Хорошо, что еще не слишком поздно. Одно заклинание, и Гвалиур поднимается на ноги, тряся головой в изумлении. Он видит меня и растерянно озирается по сторонам.
— Отставить, Гвалиур! — говорит Ясенгард. — Позволь представить тебе нашего нового героя, Хэмфаста-мага.
На лице Гвалиура появляется облегчение — куда легче признать, что тебя побил герой, чем обычный халфлинг. От героя получить по морде не зазорно.
