– Мы никогда не отказываемся от хорошего материала, – сказал
репортер, – но должен предупредить, что в нашей редакции существует
предубеждение против детектора лжи.
– Господи, при чем здесь детектор лжи? – вздохнул Мейсон. –
Я же сказал вам, что мы не пытаемся выявить ложь, мы стараемся доказать
невиновность моей клиентки. Человеческое тело реагирует на внешние
раздражители. Вы когда-нибудь бывали на представлении, где хороший артист
показывает что-нибудь смешное?
Репортер недоуменно посмотрел на Мейсона.
– Бывал, конечно, но я не усматриваю связи…
– Что делала аудитория? – спросил Мейсон.
– Смеялась.
– Видели ли вы хотя бы одного человека, который оставался
серьезным?
– Я на них не смотрел, – сказал репортер. – Я сам смеялся до
колик в животе.
– С вами кто-нибудь был тогда?
– Моя жена.
– Что она делала?
– Тоже смеялась. Но какая связь между всем этим и
установлением обмана?
– Все очень просто. Люди созданы одинаково. Когда их что-то
радует – они улыбаются. Когда что-то огорчает – они плачут. Люди хохочут на
комедиях и рыдают на похоронах. Все мы человеческие существа и наделены
сходными эмоциями. Одни люди проявляют свои чувства более явно, другие менее,
но совершенно бесчувственных людей нет. Когда человек лжет, он испытывает
совершенно определенные эмоции. Опытный обманщик может их скрыть, подавить, так
что они не видны собеседнику. Но утаить эмоциональные сдвиги от опытного
ученого невозможно. К тому же требуется умственное напряжение, чтобы солгать, а
для того, чтобы сказать правду, его не нужно.
– Судьи не любят, когда в печати появляются описания тестов
детектора лжи и полученные таким образом признания, – заметил репортер.
– Разумеется, – согласился Мейсон, – они против
использования полиграфа для установления вины человека, и мне хотелось бы,
чтобы вы перестали его называть детектором лжи. Нам предстоит присутствовать
при научном исследовании по установлению невиновности. Если же вас не
устраивает такой материал, так и скажите. Я уверен, что найдутся другие…
– Чтобы такой материал не устраивал? – воскликнул репортер.
– Господи! Да это же сенсация, новость, которая будет напечатана у нас до того,
как она появится в других газетах! Я просто хочу убедиться, что сам правильно
оцениваю факты. Отсюда мои вопросы про полиграф и про то, насколько вы уверены
в достоверности подобных исследований. Я не хочу что-либо упустить в своем
очерке.
– Никакого расследования при помощи полиграфа не будет, –
сказал Мейсон, – это чисто научное исследование. В свое время о подобных
исследованиях ходило слишком много всяких кривотолков. Какой-то остроумный
репортер окрестил аппарат детектором лжи, и название прижилось. В
действительности полиграф – всего лишь весьма чувствительный прибор, который
реагирует на малейшие колебания: сопротивление кожи человека электрическому
току, амплитуду ударов сердца, кровяное давление, дыхание. Короче говоря, он
регистрирует эмоциональные показатели. Моя цель – подтвердить невиновность
Сельмы Ансон. Я хочу сделать это таким образом, чтобы она впредь могла не
обращать внимание на грязные намеки, которые ей приходится выслушивать сейчас.
– Допустим, тесты дадут положительный результат, –
предположил репортер.
– В таком случае у вас будет еще более увлекательный
материал, – ответил Мейсон.
– Нет, ошибаетесь, – сказал репортер. – Я же говорил, что
судьи косо смотрят на публикации о признаниях с помощью детектора лжи. Впрочем,
вы могли бы поступить в данном случае весьма умно…
– Что вы имеете в виду? – спросил Мейсон.
– Если тесты докажут невиновность Сельмы Ансон, вы,
разумеется, окажетесь победителем. Если же они покажут ее виновность, а мы
опубликуем статью, то у вас будут все основания требовать изменить округ, в
котором должно слушаться дело, ссылаясь на предвзятость прессы, необъективность
присяжных и так далее…
– Я уверен в невиновности своей клиентки, – ответил адвокат.
– Она откровенно ответит на все вопросы исследователя, а потом, если кто-то
усомнится в объективности и достоверности результатов, я предложу этому
человеку самому выступить в роли исследуемого, чтобы мистер Монро проверил,
насколько искренна его вера в выдвигаемые им обвинения.
– Разумно, – согласился репортер и после паузы спросил: –
Когда мы начнем?
– Прямо сейчас, – ответил Мейсон.
Репортер повернулся к фотографу:
– Пленки хватит?
– Вполне. У меня камера Строуба, пленка вмещает сто кадров.
– Она понадобится нам вся, – заметил репортер. – Перри
Мейсон умеет ставить подобные спектакли.
Глава 13
В офисе Дункана Харриса Монро адвокат, представив всех друг
другу, сказал:
– Сельма Ансон была замужем за Вильямом Харпером Ансоном,
который умер в прошлом году, оставив ей страховой полис. Некоторые стали
высказывать клеветнические предположения и необоснованные обвинения в ее адрес,
а страховая компания «Двойное страхование от несчастных случаев» предприняла
расследование. Был получен ордер на эксгумацию тела. Как я полагаю, имеются
доказательства смерти мистера Ансона от мышьякового отравления. Во всяком
случае, именно это намерены заявить полиция и страховая компания. Сам я не
сторонник использования полиграфа как орудия доказательства виновности испытуемого,
однако испытываю к нему глубокое уважение как к орудию установления
невиновности подозреваемого. Повторяю, что считаю свою клиентку невиновной, и
хочу, чтобы вы это проверили.
Пока Мейсон говорил, фотограф не жалел пленки.
– Почему вы обратились ко мне? – спросил Монро.
– Потому что вы член Американской ассоциации специалистов по
полиграфу. Вы закончили аспирантуру и имеете ученую степень по психологии. У
вас десятилетний опыт научных исследований в данной области, среди
представителей своей профессии вы пользуетесь большим авторитетом. Согласны вы
взяться за это дело или нет?
Монро на мгновение задумался.
– Широкой огласки не избежать, – произнес он.
– Вы правы, – кивнул Мейсон. – Материалы исследования будут
опубликованы независимо от того, каков окажется результат.
– И вы желаете подобной публикации?
– Этот журналист будет находиться здесь от начала и до конца
тестирования, – ответил адвокат, – а когда вы придете к определенным выводам и
сообщите их, он все запишет.
– У меня должна быть полная свобода действий, – заявил
Монро. – Никаких ограничений или подсказок.
