Этот действовал без всяких затей и потуг на ласку, насиловал
примитивно, с фантазией и эмоциями нефтяной качалки. Лежавшая рядом Вика
шептала ей на ухо:
– Морду не криви, я кому говорю, мечтательно улыбайся, со
страстным видом... Улыбайся, стерва, со всем блядским пылом, пока я нож не
вынула...
Затянулось это надолго, поскольку подручный губернатора, как
выяснилось в ходе процесса, слабостью отнюдь не страдал. Встал наконец с
глупо-торжествующей ухмылкой, поддернул штаны, уселся в кресло.
– Ну вот, – сказала Вика. – В лучшем виде.
Она уже не касалась Марины – осталось впечатление, что такие
игры с особами своего пола ее нисколько не прельщают. Похлопала по щеке сильно
и грубо:
– Порядок, ласточка. Точности ради: наши физиономии в кадр
не попали, а вот тебя запечатлели во всей красе. Ты э т о т
компромат попробуй объявить проказами минувших дней... Не получится. Так что
расклад прежний: мне плевать, как ты этого добьешься, но муженек твой должен
сегодня же убраться отсюда с тобой вместе. И если этого не случится, пеняй на
себя... Всего хорошего!
Встала, накинула блузку и вышла, застегивая ее на ходу.
Повеселевший Сатаров направился следом. Оглянулся через плечо, бросил без
улыбки:
– Смотри у меня! Шутить не будем!
«Прекрасно, – подумала Марина, лежа в гордом одиночестве. –
Дела не просто сдвинулись с мертвой точки – помчали галопом. А что до
неизбежных издержек – будем надеяться, найдется время сквитаться...»
Глава 7
Интересные откровения
Когда объявился Артур, она была уже в полном порядке –
сидела перед телевизором, давным-давно убрав вещички в гардероб. Спросила
лениво:
– Где болтался, солнышко?
– Подобралась хорошая компания, – ответил Артур не без
веселости.
– А, ну конечно... В выигрыше или наоборот?
– В выигрыше. Маленький такой, символический, но тут важен
сам процесс...
– Слушай, – сказала Марина. – А если я тебя
попрошу отсюда немедленно уехать? Очень-очень попрошу?
Он не подкачал – ничего еще не зная толком, но уловив
выразительный взгляд и оставшийся незаметным для стороннего наблюдателя по
причине своей обыденности жест, выпрямился, враз придал физиономии непреклонное
выражение и отчеканил:
– Заруби себе на носу накрепко: уедем мы отсюда, когда я
захочу. Так надо.
– Господи, – сказала Марина. – Ты
о п я т ь? Но тут-то что за плащи и кинжалы?
Положительно...
– Хватит! – визгливо рявкнул он. – Помалкивай,
дура! Сколько раз тебе объяснять?
– Поняла, – сказала она сговорчиво. – Опять
таинственные обязательства... Что, у меня никакой надежды?
– Мы будем сидеть здесь ровно столько, сколько мне
понадобится, – проинформировал Артур и, прихватив бутылку со столика,
отправился в спальню.
Выругавшись вслух и очень надеясь, что в этот миг камеры и
микрофоны работают со всем усердием, Марина сменила халатик на платье и, не
оглядываясь, решительно вышла на улицу.
Не было нужды предпринимать долгие поиски – она еще утром
заметила дверь с бело-зеленой табличкой: «старшая горничная».
И направилась туда, повернула ручку, вошла без стука.
Оказалась в большой комнате, обставленной довольно казенно:
несколько кресел, бар-холодильник, стол с двумя телефонами, на двух стенах
огромные рекламные плакаты с видами пансионата и окружающей дикой природы.
Громко позвала:
– Живые люди есть?
Тоня появилась из невысокой двери без всяких табличек в
дальнем углу, плотно прикрыла ее за собой и моментально натянула прежнюю маску
предупредительной услужливости:
– Слушаю, Таня?
Демонстративно повернув никелированную головку замка, Марина
подошла танцующей походочкой, покачивая бедрами и улыбаясь во весь рот. Сказала
как ни в чем не бывало:
– Помнится, кто-то меня приглашал в гости...
И обняла так, чтобы никаких недомолвок не оставалось.
Посмотрела на дверь без таблички: ну разумеется, там у них пульт управления, и
голову ломать нечего...
Тоня шептала что-то насчет того, что она на работе и не
может себе позволить этакого безумства, но, в общем, не сопротивлялась –
значит, не занята сейчас
п о б о ч н ы м и обязанностями, не
имеющими ничего общего с функциями старшей горничной. Вполне объяснимо: вряд ли
у нее есть еще объекты наблюдения, здесь, в конце концов, не замаскированный
разведцентр. А поскольку мобильник докладывает, что эта контора не
прослушивается и не просматривается, все складывается просто великолепно...
Быстренько избавив новую знакомую от делового костюма и
трусиков, Марина без церемоний уложила ее на ковер, мимолетно погладила,
шепнула:
– Нет, блузочку не снимай пока, так пикантнее... Выпить
что-нибудь есть?
– Там, в баре...
Распахнув полированную дверцу, пластиковая имитация ценного
дерева, Марина окинула быстрым взглядом содержимое и выбрала бутылку с белым
вином исключительно за то, что стекло было тонкое. Держа ее в руке, как
гранату, посмотрела сверху вниз: Тоня послушно лежала на ковре, как положили,
полузакрыв глаза, и в самом деле довольно приманчивая в одной блузочке.
Усмехнувшись, Марина одним отточенным движением разбила
бутылку о край бара. Получилось в точности так, как она замышляла – вино
пролилось на ковер, практически ее не забрызгав, а битая бутылка щерилась тремя
длинными обломками самого неприятного вида.
Тоня, недоуменно вздернув голову, только и успела, что
удивленно округлить глаза. Еще секунда – и Марина стояла рядом с ней на
коленях, одной рукой зажимая рот, а другой держа бутылку так, что осколки
касались кожи вокруг самого нежного местечка.
– Молчи, сука, – сказала она жестко. – И не
вздумай дернуться, сама напорешься... Уяснила свое положение? Я сейчас
уберу руку, и, если заорешь, стеклышко тебя обязательно порежет... Ты меня
хорошо поняла, паршивка мелкая? Поняла, по роже видно… Итак, я убираю руку...
Усмехнулась, видя, как Тоня побледнела. Двумя пальцами
раздвинула нежные складки и чуть переместила самый длинный осколок. Продолжала
бесстрастно:
– У тебя есть воображение и фантазия? Будем надеяться, что в
должной степени... Попробуй представить, что будет, если я тебе качественно
загоню вовнутрь этот колючий предмет... Здесь наверняка нет ни операционной с
толковыми хирургами, ни запаса крови, а город далековато. Даже если тебя
немедленно унесут в вертолет, ты в нем и сдохнешь от потери крови, прежде чем
он подняться успеет. Но поскольку никто не знает, чем мы тут занимаемся, ты и
до вертолета не доживешь... Ну, скажи что-нибудь, только предупреждаю сразу:
причитания и прочие сопли отменяются. Сугубо по делу.
