Капитан осмотрелся:
– Не примерно, а очень точно... Вот здесь. Это обозначает…
– Лес, – оборвала Марина. – С
с у х о п у т н ы м и картами
я знакома... Где-то вот здесь?
– Ага.
Она присмотрелась. Собственно говоря, до Городища было еще
не близко. И они находились в северной оконечности березового леса, почти у
самого его края. А между окраиной Городища и лесом располагались, если верить
карте (а почему ей не верить, наверняка точная и недавно составлена), обширные
пространства, обозначенные как...
– Это что, поля? – спросила она чуть недоуменно.
– Ну да.
– Такими значками обозначаются действующие... – она с
трудом припомнила другое слово, потому что не приходилось почти сталкиваться с
сельским хозяйством, – возделанные.
– Ну да. Это и есть плантации. Ты что, ничего не слышала о
здешних плантаторах?
– Краем уха, – сказала она, припоминая. – Я,
видишь ли, в основном работаю за границей. Собственную страну, как это ни
смешно, знаю гораздо хуже... И что эти ваши плантаторы прилежно выращивают?
Капусту и прочий салат?
– Ага. А кое-кто – и не такую безобидную травку. Не все,
конечно, но есть... специализированные хозяйства.
Она подумала, что дальше в этом направлении беседу развивать
не стоит. Многое и так ясно, с лету. Что-то такое слышала краем уха, когда
пересекалась с теми, кто работал по наркоте: обширные поля травки,
замаскированные со всех сторон мирными и безобидными сельскохозяйственными
культурами (кукурузой, скажем). Здесь, в этом захолустье, власть имущих и
полицию покупать гораздо легче, чем в более цивилизованных районах. Классическая
картина из учебного курса...
– А ты случайно не знаешь, какой путь выбрать, чтобы не
напороться на п л о х и е поля?
– Откуда? – огрызнулся он. – Мне еще жизнь не
надоела – лезть в такие дела...
– Ну, все же смежники, как-никак, – задумчиво сказала
Марина. – На одном пятачке пасетесь...
Вновь уткнулась в карту. Выбор маршрутов невелик: или
переплывать реку (мостов в окрестностях не замечено) и двигаться обширными
лесами на том берегу, или пробираться через столь же обширный район плантаций.
На реку нельзя – голову прозакладывать можно, «Пират» и не подумал уйти, вызвал
по радио подмогу и пенит воды...
– Придется сюда, – заключила она, энергично проведя
указательным пальцем маршрут: – Через плантации. Что ежишься? Или – вплавь на
тот берег?
– Не стоит. На реке наверняка «Пират».
– Вот и я так думаю... Ничего, попробуем осторожненько.
Стороной, переулочками, огородами... Как выглядит травка, когда она в
первозданном своем виде идиллически растет на грядке, я прекрасно знаю. Смогу
опознать издали. Ну, а если нас все же попробуют обидеть... – Она жестко
усмехнулась, бросила взгляд на пистолеты. – Посмотрим. Пошли.
– Плантаторы – это, знаешь ли, специфический народец, –
проворчал он, поднимаясь. – Местные владыки.
– Ну, мне и это знакомо. Насмотрелась на разнообразнейших
местных владык. А почему мы, собственно, должны у них вызывать отрицательные
эмоции? Легенда есть железная. Ты – это ты и есть. А я – богатенькая
пассажирка. На «Принцессу» напали дикари – не впервые случается – и на сей раз
сумели-таки, гады, поджечь и затопить. Нам с тобой повезло спастись. Где
остальные и что с ними, неизвестно, мы в первую очередь о себе думали. Вряд ли
эти ваши плантаторы настолько стеснены в средствах, что подрабатывают
шестерками у Сатарова...
– Да они на него чихать хотели...
– Вот видишь, – сказала Марина. – Есть шанс самую
чуточку воспользоваться их гостеприимством, чтобы добраться до близлежащего
городка. Да и телефончик у меня с собой, – добавила она, чтобы приободрить
спутника, которому ни к чему знать, что никуда она пока звонить не собирается.
Капитан шагал рядом, не отставая, но лицо у него было
унылое. Перехватив ее взгляд, он сказал, морщась:
– О плантаторах рассказывают много неприглядного...
– Ага, – сказала Марина, – ты и им туземочек
поставлял? Ну?
– Не я. Другие. Мало ли что...
– Тьфу ты, как ты меня напугал, – фыркнула
Марина. – Постой-постой... Ты, никак, имеешь в виду, что кто-нибудь из
них, доведись встретиться, вознамерится меня разложить?
– Хотя бы.
– Тьфу ты, – повторила она весело, – а я-то
решила, что они нас зажарят на костре и с подливой слопают... Если только в
этом загвоздка... Я девушка прагматичная, любезный капитан. Если дело того
требует, и ножки раздвинуть могу со всем усердием, коли уж не будет другого
выхода. За свою-то задницу не боишься?
– Нет.
– Ну вот и прекрасно. Значит, и за меня не переживай.
Как-нибудь перебедуем...
...Примерно минут через двадцать (они все это время
двигались скорым шагом вдоль реки, метрах в пятидесяти от берега) они увидели
сквозь деревья большую равнину, сплошь покрытую какими-то зелеными комьями.
– Капуста, – облегченно вздохнул Каразин.
– Точно! – сказала Марина, присвистнув. – Самая
натуральная. Я и забыла, как она в натуре выглядит...
Поле уходило до горизонта, а вдали виднелась белая полоса,
вроде бы проходившая на такой же березняк. Сверившись с картой, Марина
убедилась, что не ошиблась. Ага, вот он, виднеющийся вдали лесок, четко
обозначен. Если пройти полем правее, будет дорога, по ней попадешь прямехонько
в березняк... Нужно поторопиться, чтобы вертолет не застиг в чистом поле –
сверху перещелкают в два счета...
– Пошли! – подтолкнула она. – Бегом!
Они бежали недолго – чертовы кочаны росли густо, о них можно
было в два счета споткнуться. Совершенно неподходящая для бега местность...
Перешли на быстрый шаг, переступая через кочаны. Это было даже изнурительнее,
чем пробираться по колено в непролазной грязи...
– Стой!
Марина остановилась, взглянула в ту сторону, пожала плечами
и сказала спокойно:
– Ну и что? Это, с первого взгляда ясно, никак не твои
грозные плантаторы, а совсем наоборот...
Спиной к ним стояли люди – человек сорок, дочерна загорелые,
совершенно голые, если не считать обмотанных вокруг бедер тряпок. Согнувшись в
три погибели, они проворно отгибали верхний слой капустных листьев, бегло
осматривали неизвестно зачем, переходили к другому ряду.
– Эй! – окликнула Марина ближайшего.
Он обернулся – худая, какая-то
н е з д е ш н я я физиономия, кажется с
первого взгляда, что мяса на нем нет вовсе, а есть лишь натянутая на череп кожа.
Рассмотреть выражение этого диковинного лица она не успела – человек, взмахнув
руками, бухнулся на колени, уперся ладонями в землю, уткнулся в ладони лицом и
затих. Точно так же, словно получив неслышимый сигнал, повлеклись остальные.
