– Никак не пойму, кем ты меня считаешь...
– Потом разберемся.
– А сейчас-то что делать? Куда ложиться?
Он дернул уголком рта, что, вполне вероятно, могло и
обозначать улыбку:
– У н а ш и х женщин есть дурацкий
предрассудок – в рот не берут. Считают, что от этого бывает бесплодие. Вы,
в н е ш н и е, в этом отношении подкованнее...
– Есть такое дело, – сказала Марина, танцующей походкой
сделала два шага вправо, опустилась на колени. – Если я буду искусницей,
могу рассчитывать на местечко при твоей особе? Ты, мне кажется, тут не из
последних...
– Там посмотрим, – пообещал он и подошел вплотную.
Дернул шнурок, распускавший пояс мешковатых штанов, тоже там
и сям украшенных лоскуточками, но, прежде чем штаны упали, быстрым, едва
уловимым движением выхватил из ножен нож. Приложил лезвие плашмя к ее шее и
ледяным тоном предупредил:
– Смотри, без фокусов...
Он был уже в полной боевой готовности. Тщательно оценив
ситуацию – положение его руки и ножа, свою позу, все окружающее, – Марина
сказала, глядя на него снизу вверх с самой блудливой улыбкой:
– Да какие там фокусы, я же не дура...
Опустила голову, провела кончиками пальцев по рабочему
инструменту (его рука с ножом ничуть не дрогнула), вновь подняла глаза, ойкнула
с неприкрытым удивлением, громко спросила:
– У ваших мужиков у всех – такое?
Его взгляд непроизвольно дернулся вниз, к помянутому
инструменту – краткий миг непонимания и растерянности, пока он силился
догадаться, что же она имеет в виду...
Этого ей хватило. Левой рукой Марина отшвырнула руку с ножом
от своей шеи, не вставая с колен, навалилась вбок, подсекла его ноги,
молниеносным движением увела вооруженную руку по короткой дуге...
Широкое жуткое лезвие – нож при этом так и оставался в руке хозяина
– легко, как в теплое масло, вошло меж ребрами вождя прямо напротив сердца, и
его тело, словно вмиг утратив нечто неописуемое словами, обмякло. Уловив этот
момент, Марина ударила коленом по запястью его руки, вгоняя нож до конца по
самую рукоять, извернулась, правой ногой придавила горло уже расслабленного,
умирающего человека. Замерла в этой позе, достаточно нелепой, но отнимавшей у
жертвы последние шансы.
Его немеющие пальцы медленно разжались, соскользнули с
черной рукояти ножа, кисть с негромким стуком ударилась об пол. Глаза остались
теми же, но н е ч т о, именуемое жизнью, из них уже
улетучилось.
Убедившись, что никакого коварства тут нет, а есть лишь
новоиспеченный покойник, Марина взмыла на ноги, выхватила из подставки пару
ножей и замерла, готовая их метнуть, если кто-нибудь ломанется в дверь, нарушив
их уединение. Шли секунды, а вторжения так и не последовало.
Тогда она отложила ножи так, чтобы схватить их можно было
вмиг, в несколько секунд оделась. Скользнула к пологу, наклонила к нему голову
и старательно прислушалась. Совсем неподалеку слышался негромкий разговор
(слов, правда, разобрать не удавалось), кто-то прошел по коридору, вовсе не так
беззвучно, как передвигались охотники во
в н е ш н е м мире. Судя по всему, ее хулиганский
поступок остался незамеченным и никто не подслушивал у входа в персональную
пещеру вождя. Так что дела обстояли неплохо.
Она сняла с вождя пояс, надела на себя, сунула в ножны
аккуратно извлеченный нож, практически не запачкавшись кровью. Выдернула из
стойки автомат – он был заряжен, и патрон в стволе имелся. Откинула шкуры – так
и есть, ящик без крышки, и там лежат патроны: и россыпью, и в мешочках, но,
главным образом, винтовочные, автоматных магазинов всего два. Надо полагать,
сувенир из внешнего мира, и оттого с боезапасом негусто. Ничего, при умелом
расходовании...
Дорогу к выходу она помнила прекрасно: двое караульных и два
засова – не столь уж трудная задача... Гораздо больше сюрпризов таили темные
лабиринты, простиравшиеся за дверью в подземелье, но тут уж ничего не
поделаешь, задерживаться здесь было никак нельзя, черт его знает, как протекал
бы вдумчивый допрос и чем мог закончиться. Коли уж у этого битого волка
возникли насчет нее какие-то серьезные подозрения, добром это никак не могло
обернуться...
Так, теперь прихватим еще пару ножиков... Обычай у нас,
хрупких блондинок, такой: неожиданно уходя из гостей, метко бросаться ножиками
во всех, кто попытается сдуру воспрепятствовать... А еще один можно и в зубы
вмять, благо есть некоторый навык... Парочку бы добрых гранат, но не видать их
что-то. Ладно, не будем привередничать, обойдемся тем, что есть...
Накинув балахон, она опустила капюшон, секунду постояла
перед пологом, добавляя себе лишней решимости вдобавок уже имевшейся, громко
выдохнула.
И одним быстрым движением оказалась в коридоре.
Никого поблизости, ни единой живой души. Мертвенно-синие
шары светятся на потолке и стенах, справа и слева видны такие же пологи,
скрывающие, надо думать, другие апартаменты...
Марина направилась по сводчатому коридору – не бегом и
не шагом, деловой, уверенной походкой человека, имеющего полное право здесь
быть, шагать, куда вздумается.
Поворот. Справа появилась женская фигура, но они
благополучно разминулись. Неподалеку слышно что-то вроде тихой песни – но некогда
вслушиваться, следует лишь мимолетно отметить, что поющие не собираются
покидать свою пещеру, а значит, ей в данную минуту не опасны...
На миг посетил легонький страх, показалось, что она сбилась
с дороги и, вместо того чтобы идти к выходу, углубляется сейчас в неведомые
недра подземелья. Это было чистой воды нервное, Марина
з н а л а, что идет правильно, а потому отогнала дурацкий
заскок без труда. Чуть ускорила шаг.
Еще один встречный. Мужчина. Прошел мимо, не приглядываясь.
Поворот, коридор... Еще поворот и еще коридор... Вот оно!
Теперь всего только метров пятьдесят и отделяли ее от
довольно ярко освещенной синими шарами массивной двери, по обе стороны которой
торчали часовые с винтовками. И оба ее уже заметили, развернулись в ее
сторону...
Она чуть-чуть ускорила шаг. Они пока что не подняли
винтовок, но позы свидетельствовали: почувствовали в происходящем нечто
неправильное, с точки зрения постовых. Быть может, после наступления
определенного часа наружу запрещается выходить вообще? Кому бы то ни было? Или
были еще какие-то установления, которых она, естественно, не могла знать, чем
себя и выдала? А к чему гадать, работать надо, они вот-вот начнут целиться,
лучше обойтись без выстрелов...
Она метнула правой нож – и часовой, поймав его горлом, без
звука опрокинулся навзничь, наткнулся спиной на стену, медленно по ней сполз.
Так, теперь второго...
Второй нож с тихим свистом рассек воздух, но на этот раз
Марина самую чуточку напортачила, и второй часовой, прежде чем успокоиться на
полу, успел испустить короткий громкий вопль, показавшийся Марине адским
грохотом взрыва.
