– Давай договариваться, а? – сказала Вика деланно
безразличным тоном. – У тебя есть шанс. Тем, кого я представляю, вовсе не
обязательно непременно бросать тебя в воду с камнем на шее. Если поразмыслить,
у тебя есть кое-что, делающее тебя полезной, и ты можешь спасти шкуру...
– Догадываюсь, – сказала Марина. – Хотите знать,
что нам известно, насколько мы продвинулись, и все такое... Никакой не ребус.
А вот насколько я могу полагаться на твои обещания? Ты хочешь мне внушить,
что являешь собою не пешку, а более-менее авторитетную в банде фигуру?
– А почему бы и не поверить?
Марина погладила ее по щеке еще нежнее:
– Ну ты прямо-таки законченная лапочка... – опустила
ладонь на шею, потом за вырез майки. – И грудки у тебя приятные, слюнки
текут у того, кто толк понимает...
– Пусти, шлюха чертова! – дернулась Вика.
Марина покладисто убрала руку:
– Ладно, отложим до лучших времен... Знаешь, что самое
смешное? Что я тебе полностью верю. Касаемо того, что ты никак не пешка, а
вовce даже фигура. Пусть не из ключевых, но фигура. Солнышко мое, признание
этого факта твою жизнь предельно отягощает, ты не подумала? Пешек шлепают почем
зря – а вот ф и г у р у я буду беречь пуще глаза, чтобы в спокойной обстановке
порасспрашивать как следует. Раз ты фигура, значит, знаешь немало. Подловила я
тебя, а?
Вика выругалась изобретательно и цветисто, но Марина уже не
слушала – выпрямившись, принялась раздеваться, до последней тряпочки. Где-то в
одежде, теперь уже и сомневаться нечего, притаился микропередатчик, но в
темноте его ни за что не найти, а оставлять до светлого времени опасно: чем
черт не шутит, вдруг да, обеспокоившись отсутствием вестей от посланной на
охоту группы, вышлют вторую, с такой же аппаратурой, и вновь начнется
заполошный бег зайца по полям...
Приглядевшись к покойничкам и выбрав того, что был щуплее по
комплекции напарника-амбала, Марина без малейшей брезгливости содрала с него
камуфляжные штаны, простреленную на спине майку, тут же во все это облачилась.
Великовато, кончено, ну да ничего не поделаешь – зато Викина куртка
практически впору, а обувь можно оставить свою: девяносто девять шансов из ста
за то, что передатчик как раз в одежде...
Найдя подходящий камень, она обернула его своими шмотками,
сходила к реке и выбросила сверток в воду, закинув подальше от берега. Он
исправно потонул. Постояла рядом с мостом. На том берегу по-прежнему мерцало
высокое пламя, заслоненное ближайшими домами, стояла совершеннейшая тишина, над
мертвым городом безмятежно сияла россыпь огромных звезд и стояла в зените
полная Луна. Странно, но Марина вдруг поймала себя на том, что первоначальные
отвращение и тревога куда-то незаметным образом сгинули, и она чувствует себя в
этих местах совершенно свободно. Привыкла, должно быть. Одержав первые победы –
не такие уж и мелкие, кстати, – успокоилась и стала осваиваться. В конце
концов, что здесь особенно страшного? Временами по пятам носятся неприятные
типы, намереваясь то убить, то оттрахать, зверье из темных углов выскакивает –
ничего особенно уж нового и запредельно страшного. Даже насквозь непонятная
тварь, неизвестно из какой преисподней приблудившаяся, после щедрой автоматной
очереди, как миленькая, со звездных небес сковырнулась, только водичка
булькнула. А значит, к нечистой силе не имеет никакого отношения, шлепать таких
можно за здорово живешь...
Вернувшись к Вике, смирнехонько лежащей на том же месте,
Марина рывком подняла ее на ноги, повесила на плечо автомат и сказала:
– Ну что, пошли?
– Куда это?
– Куда глаза глядят, – ответила Марина. –
Помаленьку рассветать начинает, что нам засиживаться?
Вовремя уловив момент, когда начались капризы, она проворно
подставила откидной приклад автомата – и Вика, совсем было собравшаяся
завалиться наземь, наткнулась на него животом, невольно выпрямилась, охнув от
боли. Марина наставительно сказала:
– Не вздумай мне тут истерики устраивать, ножками сучить.
Есть масса способов причинить нешуточную боль, не опасную ни для жизни, ни для
здоровья – и я их знаю чуть ли не все... А как я обхожусь с теми, кто мне
не нравится, ты уже имеешь кое-какое представление, верно? Сколько вас было – а
осталась ты одна. И я не мучаюсь угрызениями совести. Так что, душевно тебя
прошу, шагай и не вздумай фордыбачить, иначе больно сделаю... Марш!
Зло закусив губу, Вика все же беспрекословно пошла в
указанном Мариной направлении по широченной, слабо заросшей кустарником бывшей улице,
где по обе стороны стояли высоченные грязно-серые здания. Сбоку небо уже
становилось понемногу светло-серым, почти голубым – в то время как справа
оставалось чернющим, с россыпью звезд. Близился рассвет.
Марина шагала следом, держась метрах в двух левее и сзади.
Время от времени, когда ей казалось, что Вика сбивается с темпа, бесцеремонно
поддавала по спине прикладом автомата. Пленница, бормоча под нос несомненные
ругательства, послушно ускоряла шаг. Поразмыслив над ее поведением – ни особой
непокорности, ни буйных выпадов – Марина пришла к выводу, что в самом близком,
обозримом будущем Вика не ждала спасения и подмоги, иначе держалась бы гораздо
строптивее. А потому, надо полагать, выбрала единственно возможную в ее
положении тактику: подчинялась пока что, надеясь на счастливый случай... Ну и
наплевать. Главное, идет, не прекословя, а там разберемся.
Прошло не менее полутора часов, уже взошло солнце, отчего
мертвый мир вокруг стал гораздо уютнее и чуть ли не красивее, а их до сих пор
не побеспокоил ни зверь, ни человек. Логично было предположить, что в этом нет
ничего необычного: жизнь в этих местах главным образом ночная, что для двуногих
аборигенов, что для четвероногих (крылатых, пожалуй, тоже следует в этот список
включить), а к утру все живое забивается по норам и логовищам, чтобы вздремнуть
до вечера...
...И когда далеко впереди показалась над серыми крышами
высоченная башня из темного кирпича, та самая, которую она уже видела с борта
«Принцессы», Марина нимало не замедлила шага, разве что вслушиваться в
окружающую тишину стала не в пример внимательнее. Коли уж у Шайтана здесь
оборудовано постоянное логово, значит, в округе не так уж часто появляются
двуногие либо четвероногие источники угрозы – на бойком месте берлог не
устраивают...
Вика остановилась, оглянулась на нее:
– Куда мы, в конце концов, шлепаем?
– Вперед, – сказала Марина. – Тут и живут милейшие
люди, мои знакомые... – увидев несказанное удивление на лице пленницы,
усмехнулась: – А ты думала, одна тут себя чувствуешь, как дома? Ладно, помолчи
и шагай...
Показалось, или справа в самом деле едва заметно зашелестели
чьи-то шаги? Лес довольно густой, и состоит на сей раз не из берез, а из
довольно высоких сосен и еще каких-то деревьев с густыми кронами и почти
круглыми листьями – из-за слабых познаний в ботанике Марина не смогла их
идентифицировать да и не ощущала тяги к столь бесполезному занятию. Гораздо
важнее было подметить, что земля там и сям покрыта толстым ковром из
прошлогодних слежавшихся листьев – и сейчас кто-то очень тихо ступал по ним,
принимая все предосторожности, но тем не менее все же выдал свое присутствие.
Что-то это не походило на бесшумных, как призраки, дикарей – и вообще на
человеческую походку...
