Степа решительно ткнул мышью в окно удаленного терминала, прямо на кнопку «Отправить сообщение». Кнопка нажалась, поверх нее открылось маленькое окошко с надписью «сообщение отправлено». Пару секунд ничего не происходило, а затем курсор мыши президентского компьютера бешено задергался, бестолково тыкаясь то туда, то сюда. Степа представил себе, как президент бормочет себе под нос что-то вроде: «Я не нажимал, оно само», и рассмеялся. Потом, когда президент поймет, что это решение было единственно верным, он поверит, что все сделал сам, и лишь один человек на всей Земле будет знать, как обстояли дела в реальности. Но этот человек никому ничего не расскажет.
Ах да, чуть было самое главное не забыл! Магелланские ястребы пусть пока отдохнут без связи, незачем им выходить на связь, когда ракеты Родины громят каледонские бастионы, прокладывая путь пехоте и танкам. Пусть в шестиконечном здании за океаном царит хаос и смятение, массированный отказ в обслуживании сейчас то, что надо. А то еще, не дай бог, стратегические ракеты запустят со страху, это нам не надо. Давайте, вирусы, не подведите, покажите чванливым пендосам, кто правит нашим миром!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
__except
1
Костя сидел перед телевизором и смотрел «Вести Родины». Обычно он предпочитал смотреть специализированный новостной канал «Атлантида», но сейчас там показывали балет «Цапли на болоте» — верный признак того, что в стране происходит нечто из ряда вон выходящее. В последний раз этот балет показывали во время военного переворота пятнадцать лет назад, а потом, даже когда шла каледонская война (теперь она будет называться первой каледонской), такой цензуры не было. Неужели большая война все-таки начнется?
Если верить «Вестям Родины», активные боевые действия не ведутся и не ожидаются. Да, переговоры завершились безрезультатно, да, обе стороны выступили с резкими заявлениями, но пушки не заговорили, а установилась пауза, которая продлится неизвестно сколько и закончится неизвестно чем. Скорее всего, ничем она не закончится, поругаются, поругаются, да и успокоятся, раньше так всегда происходило, кроме одного раза. Да и ту войну вряд ли можно назвать войной, обменялись артиллерийскими ударами, сбили по несколько самолетов, и все.
Зазвонил телефон, номер абонента почему-то не определился. Костя взял трубку и сказал:
— Алло!
— Привет, Костя, — сказал телефон. — Это Саша Гриднев. Андрей в школе?
— Да, а что?
— Ты что, ничего не знаешь? — удивился Саша. — Новости в Интернете не читаешь? Ах да, у тебя нет этого доступа… Короче, так. Только что началась вторая каледонская война, наши нанесли ядерный удар, тактический, но массированный, около двадцати зарядов малой мощности, пограничные крепости каледонцев разнесли по кирпичику, вот-вот танки пойдут в прорыв, возможно, уже пошли. В каледонском Генштабе паника, магелланцы пока молчат, видимо, тоже обалдели от такой наглости. Через час-другой они придут в себя, и что тогда будет, я предсказать не берусь. Короче, полчаса тебе на сборы, выдергивай Андрея из школы и рвите когти на дачу. С собой бери только самое нужное, аналитики считают, что мировая война маловероятна, но рекомендуют на всякий случай покинуть столицу. Завтра-послезавтра почти наверняка будет отбой, но лучше перестраховаться, за Инну ты отвечаешь головой. Я тоже скоро уеду.
— Как это? — удивился Костя. — Ты же как бы на страже Родины…
— Прямо сейчас работы у меня нет, — сказал Саша. — Она появится, когда отбой дадут или когда боеголовки с неба посыплются. Короче, у меня всё. Вопросы есть?
— Ты о какой даче говоришь? — спросил Костя. — О той, которая теперь ваша с Ольгой?
Саша озадаченно хмыкнул.
— Да, действительно, — сказал он. — Да черт с ней, с Ольгой, не до нее сейчас. День-другой как-нибудь потерпите друг друга, а будет выпендриваться — двинешь ей в морду еще раз, я возражать не буду. Давай, Костя, выбирайся, время дорого. Инну не забудь ни в коем случае, за нее отвечаешь головой! Все, удачи!
Костя повесил трубку и некоторое время неподвижно сидел, обхватив голову руками. В голове было пусто, казалось, будто все происходит не с ним, а с кем-то другим, а он наблюдает за происходящим со стороны с вежливым отстраненным интересом. Однажды он уже испытывал нечто подобное, когда Ольга сказала, что уходит к Саше, но тогда разразившаяся катастрофа касалась только одной отдельно взятой семьи, а теперь…
— Инна! — позвал Костя.
— Не кричи, — отозвалась Инна с кухни. — Я уже продукты собираю. Иди лучше в гараж, подгонишь машину к дому, до гаража мы все не донесем.
— Инна, — сказал Костя. — Это же не… Ты же не допустишь? Желания…
Он понимал, как жалко звучит его голос и как убого звучат его слова. Но если Саша не врет…
— Желания, желания, — проворчала Инна. — Ты даже не представляешь, сколько разных желаний я должна исполнять, и как сильно они друг другу противоречат. Я понятия не имею, во что все это выльется. Иди в гараж, я сделаю все, что смогу.
Костя оделся и вышел на улицу. Первые пятьдесят метров он пробежал, затем перешел на шаг. На улице все спокойно, все, как обычно, прохожие мирно идут по своим делам, дворники в ярко-оранжевых спецовках сметают в кучи опавшие листья, мамы прогуливают детей, бродячие собаки бредут куда-то тесным строем, не обращая внимания на черную кошку, перебежавшую им дорогу. Сейчас страшные слова Саши кажутся абсурдом, невозможно представить себе, чтобы на этот город вдруг с неба обрушилась смерть. Да, этих людей нельзя назвать прекрасными, но они ничем не заслужили страшного конца. Саша просто перестраховывается, это недоразумение, сейчас в кармане куртки зазвонит мобильник и Саша скажет: «Извини, что я тебя напугал, тут у нас кто-то что-то перепутал, короче, отбой, с меня пиво за моральный ущерб».
Через десять минут Костя припарковался у подъезда.
— Очень долго возишься, — сказала ему Инна вместо приветствия, когда он поднялся в квартиру. — Давай быстрее, хватай пакеты и тащи вниз, времени почти не осталось.
— Так ты думаешь… — начал Костя и замолк, не зная, как продолжить фразу.
Он не мог произнести страшное предположение вслух, он никогда не считал себя суеверным, но сейчас в глубинах его души возникла внезапная уверенность, что назвать беду по имени означает накликать ее.
— Ничего я не думаю, — отрезала Инна. — Просто у меня дурное предчувствие.
Костя позвонил Андрею, тот долго не мог понять, в чем дело, тогда Инна попросила передать ей трубку и сказала:
— Андрей, у меня дурное предчувствие. Да, немедленно.
Отключила связь и сказала:
— Он все понял.
— Что он знает о тебе? — удивился Костя. — Ты рассказала ему, кто ты такая?
— Он много чего знает, — ответила Инна. — Давай только не будем обсуждать это прямо сейчас.
