Книга Магус, страница 8. Автор книги Владимир Аренев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Магус»

Cтраница 8

— «На слабо» берете? Ладно, мессер, идем. Но потом, если что — пеняйте на себя!

Когда они вошли в склеп, колокол над церквушкой продолжал звонить; гриммо — смотрел в сторону Нижнего Альяссо.

5

Под древними сводами склепа тихо и темно; Фантин порывается зажечь потайной фонарик — изящное творение воровских умельцев, — но магус останавливает своего спутника.

— Не будем привлекать к себе лишнее внимание.

Глупость, бессмыслица: чье внимание можно привлечь в старом склепе — крыс? тараканов? мокриц? — но Фантин только согласно склоняет голову, мол, как скажете, мессер. Оба знают: предосторожность в таких местах не лишняя.

Впрочем, «виллан» знает и кое-что еще. И поэтому не удивляется, когда в самом конце склепа, у надгробия основателя этой фамилии перед ними вдруг появляется размытый, чуть светящийся силуэт.

Призрак одет старомодно: в пестрый жюстокор с множеством причудливых сборок, зубчатых краев, разрезов и буфов, с длинными висячими рукавами до земли. На голове у него круглая шапочка ярко-зеленого цвета с двумя опущенными ушками, она украшена золотым узорчатым шитьем и медалью с драконом и всадником, пронзающим гада копьем. На поясе у призрака изящная сумочка, там же — кинжал и пара перчаток. Еще на духе — плащ, длинный настолько, что, спускаясь широкими складками, волочился бы по земле внушительным шлейфом… будь он чем-то большим, нежели призрачная одежда бестелесного привидения.

— Доброй ночи, синьор Аральдо! — кланяется Фантин.

Призрак вглядывается в пришлецов крупными, блестящими глазами. Лицо его гладко выбрито, у переносицы и на лбу — глубокие, резкие морщины. Узкие губы растягиваются в добродушной улыбке, однако выдающийся вперед подбородок и остроконечный нос придают ей зловещий оттенок.

— Доброй ночи, малыш. Рад тебя видеть. — Голос призрака звучит мягко, но мягкость эта сродни подушечкам кошачьей лапы. А вот и когти: — Но кто это с тобой? Разве ты не знаешь: каждый, нарушивший покой усыпальницы рода Аригуччи, должен быть наказан?!

Разумеется, знает. Небось, именно на это и надеялся, когда привел сюда Обэрто.

Дурачок.

Но додумать магус не успевает — с Фантином он разберется потом, пока же есть более насущная проблема: призрак синьора Аральдо уже запустил в его сознание свои цепкие пальцы.

Это, конечно, такой словесный оборот. Откуда бы взяться пальцам у бесплотного призрака? Привидения действуют иначе: взамен утраченной телесности получают возможность влиять на то, что видит, слышит, чувствует живой человек. По сути, каждый из нас ограничен собственными органами чувств, магусы знают это лучше прочих — и знают, насколько зависят люди, их представления об окружающем мире, от глаз, ушей, языка. Отнять у человека все это — много ли он будет знать о том, что творится вокруг?

А если не отнять? Если подменить одни ощущения другими?

Призраки (и, кстати, магусы) так и поступают. Они заставляют человека воспринимать несуществующие, ложные звуки, запахи, осязательные ощущения. Конечно, люди бывают разные: одним проще передать ощущения звуков, другим — запахов, третьи вообще «непробиваемы» для такого рода влияний извне.

Однако синьор Аральдо уже знает, что спутник Фантина — не из последней категории: он ведь услышал слова, «сказанные» основателем рода Аригуччи. Значит, в принципе к такому влиянию восприимчив.

И сейчас призрак штурмует сознание Обэрто легионами образов: боль от раскаленных иголок, горечь желчи, рев всех демонов ада, бездна, что распахивает вдруг у самых ног магуса свою ненасытную пасть, исторгая тяжкий смрад грязных котлов, людских испражнений, гниющих тел!.. — все это и многое другое синьор Аральдо вытряхивает на нежеланного гостя, словно заправский шулер — веер карт: «Походим-ка с малого козыря. А теперь побьем валетом. А теперь — с туза! А с козырного туза!»

Красиво играет, шельмец, убедительно!

Одной только карты нет у синьора Аральдо в рукаве, одной способностью не обладает он — да, впрочем, и никто из духов.

Не могут они передавать живым людям ощущение страха. Наслать страшные картинки, звуки, запахи — легко, но пугается в этом случае сам человек.

Или не пугается.

Магусы, например, к таким вот атакам на сознание приучены и умеют вовремя «закрыться». При необходимости — еще и дать зловредному шутнику по рукам (фигурально, разумеется, выражаясь).

— Ай! — тонко взвизгивает синьор Аральдо. — Эй, любезный, не надо так! Я же не знал!

Скрежет зубовный и пламень адов тотчас пропали. И смрад развеялся. И бездна — гляди ж ты! — затянулась, нет ее, один пол каменный, чуть влажноватый да в меру грязный.

— Что же ты, малыш, не сказал, кого с собой привел! — укоризненно восклицает синьор Аральдо. — А вы, мессер, простите меня. Следовало старому болвану разглядеть, кто в гости пожаловал, следовало!

— Ничего страшного, почтенный Аригуччи. Кто не ошибался в этой жизни?

— И в этой, и в иной, — смеется синьор Аральдо. — Пока ошибаемся — живем, верно? Но скажите-ка, любезный, вы что, тоже подались в «вилланы»? Уж простите мое неуемное и, может быть, неоправданное любопытство, однако здесь так скучно, и поговорить-то не с кем — одни покойники вроде меня, мы да-авно все кости друг другу перемыли… а разговоры? — Синьор Аральдо сокрушенно качает головой: — Ну о чем, позвольте вас спросить, могут разговаривать два старых основателя знатных родов? Правильно-правильно, именно об упадке: кишка тонка, кровь — не кровь, а вода, прежние доблестные свершения останутся навек недостижимой вершиной для наших потомков… Ведь, мессер, мы — Аригуччи, Питти, Карнесекки — мы сами, своими руками и головой делали себе имя, зарабатывали состояние! Я, верите ли, знал одного плотника, его звали… дай Бог памяти… Томмазо? да, Томмазо Гвидотти — так он вместе с моим дедом входил в городской совет Фьорэнцы, а уже его сын выбился в гонфалоньеры справедливости! Представляете, какие времена, какие возможности, люди какие!.. Тогда от каждой муниципальной «компании» пополан в советники выбирали всего-то по… по сколько же? — морщит лоб призрак. — То ли по шесть, то ли по семь… вспомнить бы, да память уже не та; впрочем, неважно, главное, что в прежние времена сын простого плотника— представляете, простого плотника! — становился уважаемым человеком, мог добиться многого — а теперь? Я вас спрашиваю, мессер, что теперь, куда мы катимся?! Мои прапрапра… — синьор Аральдо усердно загибает пальцы, но сбивается и машет рукой. — В общем, мои потомки — они ведь ничем не интересуются, кроме куртизанок и карт. Вы не подумайте, я не ханжа, я и сам к куртизанкам отношусь весьма положительно, но все-таки Господь поместил голову нашу выше, нежели… хм… то, чем обычно руководствуется нынешняя молодежь. И представьте, наблюдая за другими отпрысками родовитых фамилий, я могу только гордиться, что мои хоть не скатились до самого дна. А теперь вижу магуса, который направляется вместе с талантливейшим «вилланом» западного побережья к особняку Циникулли. Как полагаете, что я должен испытывать?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация