Мугид даже в такой, казалось бы, необычный день не переменил своего одеяния: он по-прежнему оставался в серой хламиде, с неизменным нарагом на поясе.
– То, о чем вы внимали вчера, господа, до сих пор было известно лишь небольшому количеству людей, – заявил он, начиная свой рассказ. – История Крина, как правило, подается в современных научных трудах без упоминания о той роли, которую сыграли в ней древние Боги Ашэдгуна. Мы, повествователи, являемся теми немногими, кто хранит правду о подобных событиях и несет ее через века. Поэтому мы обладаем некоторыми способностями, не свойственными обыкновенным людям. Среди подобных способностей – возможность почувствовать, где находится тот или иной внимающий. Это не означает, что я все время осведомлен об этом. Просто при необходимости и определенном напряжении с моей стороны я могу сие выяснить. Что и произошло позавчера утром.
Дабы вы не волновались, я солгал вам, сам же озаботился тем, чтобы возвратить господина Нулкэра, – вежливый кивок в мою сторону, – обратно. Были посланы слуги (как вы понимаете, сам я не мог отлучиться).
Они отыскали нашего беглеца в состоянии, близком к умопомешательству. Видимо, сказалось нервное напряжение последних дней, проведенных им в коридоре. С трудом доставили в башню и пошли звать меня. Господин же Нулкэр в это время… хм… несколько поторопился с выводами и принялся кричать.
Мугид выдержал паузу, чтобы все мы как следует прониклись сказанным.
– Что же касается объяснений господина Нулкэра, то, думаю, он захочет дать их мне одному, чтобы не отнимать понапрасну ваше время. Не так ли?
Я взвесил все «за» и «против». Было ясно, как день, что рассказ старика шит белыми нитками. Однако же он хочет переговорить со мной наедине. Боится, что я стану задавать опасные вопросы? Хочет договориться?
Только сейчас я понял, что вполне могу поторговаться с ним. Сумка в обмен на книгу. Книга, конечно, не моя, но ведь и господин Чрагэн не является ее законным обладателем. К тому же останется перевод, который я смогу отдать «академику» в качестве компенсации.
Я согласился.
Зато свое несогласие выразил тот, от кого ожидать подобное можно было меньше всего. Господин Шальган, «генерал в отставке».
– Минуточку, – сказал он, и родившиеся было шепотки вновь затихли. – Минуточку. Напомню вам, уважаемый господин Мугид, один эпизод из вашего же повествования. То место, где Пресветлый Талигхилл вспоминает о случившемся с ним. Это ведь он был в теле господина Нулкэра, не так ли?
– Не знаю, – пожал плечами повествователь. – Как вам известно, Пресветлому Талигхиллу снились необычные сны. Возможно, то, о чем идет речь, – лишь один из них…. Кстати, господа, я совершенно забыл! Вчера, когда слуга отозвал меня, я получил весьма утешительное сообщение. Да вот, можете сами слышать.
В голосе Мугида скользнуло едва заметное облегчение.
Мы слышали. Все мы слышали это – отдаленный звук мотора.
– Неужели спасатели?! – воскликнула госпожа Валхирр.
– Думаю, если вы подниметесь на колокольню, то сами сможете в этом убедиться, – заметил Мугид.
Как грубо он сыграл, – восхищенно подумал я. – Но ведь получилось!
Внимающие вскочили и поспешили к лестнице, все до одного. Остались я да старик.
– Итак, – сказал Мугид и внимательно посмотрел на меня.
Я кашлянул и опустил взгляд. Говорить с повествователем не хотелось, тем более – рассказывать, как все было на самом деле.
– Можете ничего не объяснять, – неожиданно сказал он. – Я и так все знаю. Если пожелаете, поговорим после последнего сеанса. Сейчас же скажите мне лишь одно: где фолиант?
Я взвесил все «за» и «против» и…
– Молчите! – прогремел за моей спиной голос. – Молчите, юноша! А вы, уважаемый, постарайтесь сделать так, чтобы ваши руки были у меня на виду.
– Вот уж от кого не ждал подобного, так это от вас, господин Чрагэн, – невозмутимо заявил старик. – И что же вы собираетесь делать с этим пистолетом, а?
– Стрелять, если понадобится.
Я постарался не шевелиться: он не сказал в кого.
– Что вам нужно? – осведомился Мугид.
– То же, что и вам. Фолиант. Вы ведь его перевели, Нулкэр, не так ли?
Я медленно кивнул.
– Где он?
– У меня в комнате.
– Ну, поднимемся в вашу комнату, – согласился господин «академик». – И вы, Мугид. Нам следует о многом поговорить. Но, если можно так выразиться, при закрытых дверях.
Повествователь пожал плечами:
– Как вам угодно. Но прошу, опустите пистолет. Во-первых, это не делает вам чести, а во-вторых, при желании я давно бы уже обезвредил вас.
Он едва пошевелился – и блестящая пластинка метательного ножа задрожала рядом с моим плечом. Второй раз за последние несколько дней! Не многовато ли?
Хорошо хоть, Чрагэн оказался мужиком с выдержкой и не выстрелил. Он попросту убрал пистолет и кивнул:
– Пойдем
И мы, чинно и мирно, как цивилизованные люди, двинулись ко мне в комнату.
Здесь господин Чрагэн плотно прикрыл дверь и пригласил всех садиться. Потом обратился ко мне:
– Где же перевод?
– В тумбочке.
– Достаньте, пожалуйста.
Я извлек и выложил на стол плесневелый фолиант, блокнот с переводом и «Феномен Пресветлых».
– Ну что же, – неожиданно улыбнулся Мугид. – Вы прочли эту книгу, господин Нулкэр? Я пожал плечами:
– Если вы имеете в виду «Феномен» – не полностью; не хватило времени. Так, выборочно.
– О чем же именно, если не секрет?
– О суурах, о повествователях, о феноменоносителях. Ну и так, по мелочи.
– В таком случае вам будет проще понять, – удовлетворенно заявил старик. – А вам, господин Чрагэн, вам знакомы эти представления?
Тот сухо кивнул:
– Более чем.
– Вот и хорошо. Приступим, господа. Читайте, Нулкэр.
– Что читать? – не понял я.
– Перевод. Ваш перевод. Ну же, начинайте. Я пожал плечами и открыл блокнот:
– Первую страницу я перевел раньше и уже читал вам, господин Чрагэн. Но, с вашего позволения, повторюсь.
ПЕРЕВОД ПЛЕСНЕВЕЛОГО ФОЛИАНТА
…когда-нибудь или нет. Я не могу знать о том, какой из возможных вариантов будущего воплотится в жизнь, – и никто не может. И в своем незнании, обуреваемый желанием донести до тех, кто придет (если придет) после нас, свои знания, я пишу эти строки.
Я отдаю себе отчет в том, что, скорее всего, мой дневник прочтет некто, для кого он не предназначен. Что ж поделать, значит, так тому и быть. Разумеется, я не оставлю дневник без присмотра, но случиться может всякое
