Генрих кивнул.
— Вы очень мужественный человек, господин Генрих, — сказал гном. — Однажды вы спасли Регенсдорф от Безе-Злезе, потом выручили из беды народы Малого Мидгарда. И вы сражались всегда один, если не считать наших друзей-глюмов Бурунькиса и Капунькиса. А совсем недавно вы снова спасли Регенсдорф, сразившись с зелеными карликами...
— Ну, тут я вам не очень-то помог, — пожал плечами Генрих.
Древнерожденные вокруг зашептались, зашумели, но старейшина поднял руку, и гомон стих.
— Помощь есть помощь, — сказал гном. — Ее нельзя измерить литрами или килограммами. Мы, древнерожденные, измеряем помощь особой мерой — благодарностью. Благодарностью и долгом. Большим позором было бы для нас оставить вас сейчас одного, спрятаться за вашу спину и ждать, когда окончатся все неприятности. Вот почему мы выберем самых достойных из нас, и они пойдут с вами.
Что вы! — смутился Генрих. — Я позвал вас совсем не для того, чтоб вынуждать к жертвам. Я хотел лишь предупредить, что появилась надежда восстановить связь с Малым Мидгардом...
— Никто из нас и не думает, что вы требуете от нас жертв. Это не плата за ваши подвиги, а дело нашей чести. Если вы откажетесь, вы нанесете нам жестокую обиду, господин Генрих.
Отказываться Генрих не собирался. Он не знал, что происходит сейчас в Малом Мидгарде, и поэтому любая помощь была очень кстати.
— Договорились, — Генрих поднялся с камней. — В поход отправляемся завтра в десять утра. Место встречи — у компьютерного магазина «Комтех». Пусть те древнерожденные, кто присоединяются к нашему отряду, приведут с собой и старика Эйвинда...
— Я отправляюсь с вами, господин Генрих, — прогудел вдруг призрак барона Крауса, приближаясь к Генриху и его друзьям. — Дело в том, что я не исчез после перезахоронения на святой земле. Поэтому мне кажется, что на меня возложена миссия. Но какая, еще не знаю... Тем более я поклялся вам в верности еще перед битвой с карликами, и теперь я ваш вассал до самой гибели...
— Ах, господин барон, вы и так нам оказали огромную помощь, — сказал Генрих. — Считайте, что ваша клятва уже выполнена. Да и потом, никому не известно — могут ли призраки Большого Мидгарда существовать в Малом.
— Провалиться мне в ад, если я боюсь погибнуть больше, чем сейчас! — грозно сверкнул глазами барон. — А от клятвы никто не может меня освободить. Даже вы. Так что хотите вы того или нет, а я иду с вами. А ты, Ремер, и вы, господин Ханс фон Дегенфельд, присоединяетесь к нашему отряду?
— Почему бы и нет? — пожал плечами Ханс фон Дегенфельд. — Возможно, там окажется не так скучно.
— Но послушайте! — сказал Генрих. — Разве вы не прикованы к местам, где погибли ваши тела? Как же вы пойдете со мной?
— Будь я проклят, если это не так, — растерянно пробормотал призрак барона. — Что же делать?
— Должен признаться, что лично я не могу придумать ничего толкового, — тихо произнес призрак Ханса фон Дегенфельда. — У кого-нибудь есть идеи?
Гномы и домовые покачали головами. Генрих закусил губу, и вдруг заговорил Питер Бергман:
— Если господа призраки позволят, я выскажу свое мнение на сей счет.
— Мы не возражаем, — ответил за всех барон.
— Вы пробовали хоть разок покинуть Регенсдорф, господин барон?
— Миллион раз! Но как только добираешься до околицы, ноги как будто проваливаются в болото, вязнут, тело тяжелеет, и иначе как в обратную сторону двигаться нельзя.
— А вы кого-нибудь просили, чтоб вас вынесли за границу города?
— А какому ж болвану придет в голову дурь носиться с призраком? — удивился барон.
— Мне пришла, — улыбнулся Питер. — Последнее время мне кажется, что я точно сошел с ума...
— Я не хотел вас оскорбить, — смутился барон, но Питер перебил его:
— Я понимаю, и поэтому на поединок вас вызывать не стану...
— Напрасно, — сказал Ханс фон Дегенфельд. — Я бы вызвал.
Питер не обратил внимания на слова призрака-забияки. Он продолжил:
— Я предлагаю вас из города вынести.
— В чем вынести? — насторожился призрак барона.
— А хоть в чем-нибудь. В пустой бутылке или фляге, например. Вы ведь поместитесь в бутылке?
— Что за вопрос! — рассердился барон Краус. — Призрак может поместиться в чем угодно, даже в наперстке.
— Значит, все не так уж и плохо. Если выбрать такую флягу, чтобы не пропускала свет, то вас можно транспортировать даже днем.
— Логично, господин Питер, — согласился Ханс фон Дегенфельд. — Воздух нам тоже не нужен, так что делать дырки, как в посуде для червей, не потребуется... Любопытно, как мы отреагируем на дневную транспортировку, ведь с зарей мы всегда засыпаем в темном и укромном месте... Ах, как хочется иногда глянуть на солнышко — сил нет.
— Эксперимент — это всегда риск. Вдруг вы погибнете, покинув город, — невесело сказал Генрих.
Ханс фон Дегенфельд улыбнулся:
— Думаю, что еще никому не удавалось умереть дважды. Но если это возможно, то почему бы нам не стать первыми?
— Ладно, мы возьмем вас с собой. Вас, господин барон, вас, господин Ханс, и вас, господин Ремер. Вы тоже решили идти? — Генрих посмотрел на ландскнехта.
— Если вы мне заплатите, так я пойду хоть на край света, — кивнул наемник. —- Сколько вы мне пообещаете?
— Зачем вам деньги? — растерялся Генрих.
— Ну как же — дело чести. Я люблю, чтоб все было по справедливости: делаешь работу — получаешь жалованье. Разве не так?
Генрих развел руками.
— В таком случае мне очень жаль, но вы не сможете пойти вместе с нами.
— Вам жаль нескольких монет? — удивился ландскнехт.
— Нет, — покачал головой Генрих. — Денег мне не жаль. Просто я принципиально не плачу за подвиги. Они должны совершаться от чистого сердца.
— Эй, погодите, — призрак Ремера из Майнбурга поднял руку. — Вы не поняли, я с вас много не возьму, мы ведь друзья.
Генрих вздохнул.
— Это вы не поняли. Какие же друзья требуют за дружбу награду?
— Вы замечательный человек, господин Генрих, — сказал вдруг призрак. Нечасто мне встречались такие люди. Поверьте, мне очень жаль, что здесь паши пути расходятся. Призрак, не стыдясь, вытер выбежавшую из глаз слезу. — Увы, я стал жертвой собственных принципов: задаром я никогда не воевал и воевать но стану. Жаль расставаться с вами. И с вами, господин барон, и с вами, господин Олаф, и с тобой, мой друг Ханс фон Дегенфельд.
— Прощай, Ремер, — кивнул головой Ханс фон Дегенфельд. — Возможно, еще свидимся.
Наемник сделал шаг по направлению к уцелевшей стене, потом вдруг повернулся и умоляюще глянул на Генриха:
