Хотя перрон понемногу пустел, а молодая красавица уже пару
раз осмотрелась с легким недоумением, Сабинин не трогался с места. Вскоре его
терпение оказалось вознаграждено…
Белокурый молодой человек с длинным невыразительным лицом,
франтовски одетый, вяловатый в движениях, двигался следом за Амазонкой на
идеальном для слежки расстоянии – не далеко и не близко, отставая ровно
настолько, чтобы при необходимости непринужденно остановиться или изменить
направление движения, не вызвав у объекта слежки подозрений. В том, что это
была именно слежка, наблюдение, никаких сомнений не оставалось – у него другое
лицо, чересчур уж равнодушное, заинтересовавшийся незнакомой красавицей повеса
вел бы себя иначе…
«Учтем, – сказал себе Сабинин. – Непременно
учтем-с…»
Держа букет в правой руке, он быстрым шагом направился
навстречу сопровождаемой носильщиком – и неведомым приставалой – даме.
Убедившись, что она обратила на него внимание, приподнял котелок:
– Простите, не вас ли поручил мне встретить дядюшка
Герберт?
Темные глаза, оказавшиеся карими, с любопытством уставились
на него:
– Вы, случайно, не Станислав?
– Станислав занят по службе, – старательно
произнес Сабинин свою часть пароля. – Я – Николай.
– Очень рада, – сказала Амазонка, улыбаясь ему
прямо-таки ослепительно. – Это мне? – непринужденно приняла от него
цветы. – Какая прелесть, у вас есть вкус… Пойдемте, мсье Николай, я уже
начала бояться, что никто меня не встретит… – И положила руку в белой
ажурной перчатке ему на локоть.
Склонившись к ее ушку – что было довольно трудной задачей
из-за летней широкополой шляпки из белоснежного тюля на проволочном каркасе,
Сабинин произнес тихо и значительно, с ноткой подобающей тревоги:
– Мне кажется, за вами следят. Оглянитесь, осторожнее,
вон тот тип со светлыми волосами, в синем костюме…
Она оглянулась словно бы невзначай, небрежно, сделала милую
гримаску:
– Ах, этот… Успокойтесь, тут другое… Этот субъект
пытался привлечь мое внимание еще в Кракове, на вокзале, вот только его
намерения не имели ничего общего с полицейскими шпионствами…
Показалось ему, или ее слова и в самом деле звучали чуть
наигранно, не без фальши? Он не мог определить вот так, с ходу и предпочел
оставить решение подобных ребусов на потом.
Это мог оказаться и обычный приставала… и человек, как раз и
приставленный господами эсерами ее охранять.
Он вздрогнул, когда над самым ухом раздался вопль:
– Мировая сенсация! Жуткий террористический акт в самом
сердце Британии! Чистокровный скакун погиб из-за женщины!
– Купите газету, – сказала Амазонка. –
Интересно ведь, что за акт произошел у британцев…
Бросив мальчишке никелевую монетку, Сабинин взял у него
номер «Лёвенбург Ллойд», бросив при этом быстрый взгляд назад – белобрысый
по-прежнему сопровождал их, держась на почтительном расстоянии, и в глазах его
положительно не было и тени фатовства, скорее уж – сосредоточенное внимание
человека, занятого серьезным делом.
– Я велел извозчику дожидаться…
– Дайте ему что-нибудь и отпустите, –
распорядилась его дама. – Меня ждет свой…
– Следовательно, у вас здесь есть друзья? Вы тут не
впервые?
Она рассмеялась:
– Николай, запомните на будущее, что в наших делах
подобные вопросы не приветствуются. Я вас прощаю как новичка, но впредь будьте
сдержаннее на язык…
И уверенно направилась к пролетке ничем не примечательного
извозчика, как две капли воды похожего на своих здешних собратьев, –
цилиндр, смокинг, равнодушно-предупредительная, чисто выбритая физиономия.
Сабинин с тех пор так и хранил молчание. Вещи привязали в
задке пролетки, экипаж выехал на широкую, обсаженную липами улицу Радецкого.
Амазонка то и дело бросала на него пытливые взгляды, а он сидел в напряженной
позе и старательно молчал.
– Николай, вы что, язык проглотили? –
поинтересовалась она.
– Да нет, – сказал он спокойно. – Опасаюсь
сболтнуть лишнее, спросить лишнего…
– Дуетесь?
– Ничего подобного. Честное слово. Добросовестно
пытаюсь вести себя, как подобает неопытному новичку.
– Действуете вы весьма неплохо для новичка. Я
наслышана. Того жандармского подполковника вы исполнили весьма даже неплохо, да
и поведение ваше при мнимой засаде жандармов в лесу мне очень понравилось. Я,
кстати, никогда не одобряла подобных методов применительно к своим – очень уж
отдает сыскными провокациями…
Невольно Сабинин покосился на широкую спину слышавшего все
это кучера, но тот, конечно, и ухом не повел.
– Это абсолютно надежный товарищ, не
беспокойтесь, – сказала Амазонка. – Итак, вы – Николай… или все же
предпочитаете быть Константином?
– Скорее уж Николаем, как-то успел с этим именем
свыкнуться.
– Прекрасно. А я в данный момент – Надежда. По паспорту,
я имею в виду. Фрейлейн Надежда Гесслер, отпрыск русско-остзейского семейства,
подданная Германской империи. Конечно, из тех же соображений, по которым вас
сделали подданным Кобурга. Так что там относительно теракта в Британии?
– Господи, это всего-навсего опять суфражистки,
[19]
– протянул Сабинин, бегло пробежав заметку на первой
полосе. – На скачках в Брайдсхеде некая молодая дама, впоследствии
опознанная как мисс Анна Уэсли, выбежала на беговую дорожку и бросилась под
копыта скакуна по кличке Кандагар, принадлежащего майору Мюррею… Получила
тяжелые травмы… по данным полиции, принимала активное участие в суфражистском
движении на протяжении последних трех лет… пробита голова… жокей сломал себе
ключицу, а бедный скакун – обе ноги, его пришлось пристрелить. Лошадь была
несомненным фаворитом… – Он усмехнулся: – Что ж, представляю себе отчаяние
бедолаги майора, который здесь уж совершенно ни при чем… Да и жокею не
повезло… – Спохватился: – Возможно, я, с вашей точки зрения, сказал нечто
циничное?
– Ну, отчего же, – безмятежно пожала плечами
Амазонка. – Признаюсь вам откровенно: я суфражисток терпеть не могу. Не
переношу. Возмутительно нелогичные и тупые создания. Борются за полное женское
равноправие с мужчинами, но при этом ведут себя… даже не как женщины, как бабы.
Истеричные, глупые бабы. Ах, изволите ли видеть, мисс Такая-то решительно
разбила стекло почтового отделения, дождалась полисмена, героически ему сдалась
и стойко отсидела назначенную ей судом неделю… Миссис Сякая ударила зонтиком
министра, сорвала с его мундира эполет… Эта, нынешняя, кинулась под лошадь… Бог
ты мой, как убого и пошло…
