«Вот так сюрприз! – в смятении подумал Сабинин. –
Неужели он владеет русским? Настолько, что знает даже довольно старые романсы,
модные в офицерской среде? Если так, он меня определенно подловил…»
– Простите? – поднял он брови с невозмутимым
видом. – Что вы сказали?
– О, пустяки, – безмятежно ответил Мюллер. –
Это русская пословица, читал где-то… – Он смотрел на Сабинина с легкой
насмешкой, испытующе. – Впрочем, болгарский, насколько я знаю, довольно
близок к русскому? Странно, что вы не поняли…
– Ну, близость языков – понятие относительное, –
сказал Сабинин, которого не покидало неприятное ощущение некоего
провала. – Вы, австрийцы, тоже вроде бы на немецком говорите, но
расхождения таковы, что я далеко не сразу научился австрийцев понимать, хотя
немецкий изучал скрупулезно…
– О да, – охотно подхватил Мюллер. – И даже
более того: немцы в Германии сами порою друг друга не понимают, баварец не
всегда и договорится с саксонцем, а уж ужасное наречие мекленбуржцев…
Он держался совершенно непринужденно, его ничуть не
заботило, что беседа приняла какой-то странный характер, – словно и не
было у него другой задачи, кроме как рассуждать со случайным болгарином о
языковых тонкостях. Что за игру ведет этот лощеный тип и какие цели преследует?
– Мне, право, нелегко… – сказал Сабинин. – Я
понимаю, что в учреждениях, подобных здешнему, решающее слово всегда остается
за хозяином, и тем не менее… Видите ли, у меня вскорости должна состояться
встреча с дамой…
– О, право же, господин Трайков, это я должен
извиниться за то, что столь беззастенчиво занимаю ваше время! – воскликнул
комиссар Мюллер с тем же наивным видом. – У меня нет причин вас далее
задерживать, императорско-королевская полиция не имеет к вам никаких претензий… –
Он поднялся первым. – Вы так и проживаете в пансионате «У принцессы
Елизаветы?» Что ж, исключительно респектабельное заведение, как нельзя более
подходящее для человека вашего положения… Вас проводить, или вы сами найдете
дорогу?
– Сам, – сказал Сабинин.
– Что ж, не смею отнимать ваше драгоценное время… Честь
имею!
Вахмистр, сидевший за деревянной стойкой, разгораживавшей
приемную пополам, мельком покосился на него и вновь уткнулся в какие-то свои
бумаги. Сабинин направился к двери, отметив краем глаза, что человек в
штатском, доселе опиравшийся на стойку рядом с вахмистром, двинулся
следом, – совершенно открыто, ничуть не таясь. «Чересчур глупо для
полицейского агента в штатском», – подумал Сабинин, с превеликим
облегчением захлопывая за собой дверь комиссариата и вдыхая пресловутый воздух
свободы.
– Простите, можно вас на два слова?
Это тот, в штатском. Остановившись, Сабинин окинул его
неприязненным взглядом – чем, похоже, нимало не смутил. Лет тридцати, одет
довольно прилично, и немецким владеет неплохо, правда, несколько суетлив, сразу
бросается в глаза…
– Да? – кратко сказал Сабинин.
– Тысяча извинений, господин Трайков… Мы не могли бы
поговорить?
– На предмет? – ледяным тоном произнес Сабинин.
– Предмет разговора может оказаться обоюдовыгодным…
– Не люблю загадок, – сказал Сабинин. –
Особенно когда мне их подсовывают на улице незнакомые люди. Откуда вы меня
знаете?
– Положение обязывает, – с нервным смешком
признался незнакомец. – Позвольте представиться? Карл Вадецкий, репортер
«Loewenburger Spiegel»… Имею некоторые связи в полиции, отсюда и заочное
знакомство… Мы не могли бы поговорить? Неподалеку есть неплохой винный
погребок, разумеется, счет оплачиваю я.
Какое-то время Сабинин размышлял: а не послать ли этого
щелкопера ко всем чертям? Но, подумав, кивнул:
– Ладно, пойдемте. Только имейте в виду, что ру… что
болгарин может выпить немало, в особенности когда по счету платит собутыльник…
– Придется смириться с неизбежным, – торопливо
заверил собеседник.
Пройдя квартала полтора, они спустились по крутой лесенке в
тихий уютный погребок, состоявший из двух зальчиков с крутыми сводчатыми
потолками. В первом сидели всего двое, судя по гомону и яростной
жестикуляции, – заключавшие какую-то сделку торговые агенты. Во втором и
вовсе не оказалось никого.
– Здесь неплохое мозельское, – сообщил
Вадецкий. – Хотите?
– Я же вам обрисовал национальные обычаи болгар, –
усмехнулся Сабинин. – Почему бы и не мозельское?
Едва кельнер отошел, репортер нагнулся к нему:
– Господин Трайков, давайте не будем терять время на
дипломатию. Мне бы хотелось узнать у вас кое-какие детали сегодняшнего…
инцидента. Я имею в виду убийство в кафе «Купол». Говорят, вы живете в том же
пансионате, что и стрелявшая…
– Любопытно, – сказал Сабинин с усмешкой. – А
что же еще говорят?
– Ну, вы же понимаете, журналист обязан знать всех и
вся, – сказал заметно волновавшийся Вадецкий. – Говорят еще, что вы
все там – русские революционеры, анархисты…
– Очень мило, – сказал Сабинин без особой
досады. – Так-таки все и говорят? Какая непосредственность… – И он, в
свою очередь, нагнулся к собеседнику. – А вам не приходило в голову,
милейший, что лезть с расспросами к господам анархистам – не самое безопасное
занятие? Чреватое, мягко говоря, житейскими сложностями? – Он
демонстративно сунул руку под пиджак и подержал ее там какое-то время. –
А?
– Но послушайте, это даже и не по правилам! Есть же
некие правила! – воскликнул репортер скорее обиженно, чем
испуганно. – Журналистов трогать не положено, как нельзя стрелять на поле
боя в санитаров и прочих некомбатантов… Вы думаете, что я впервые общаюсь с
революционером, с анархистом, с русским? Обычно ваши коллеги, не важно –
русские или из других стран, как раз весьма охотно общаются с прессой… Простите
за цинизм, но неужели вам не нужна реклама? Весь прошлый опыт меня убеждает,
что анархисты любят прессу…
«В этом он, пожалуй, прав, – подумал Сабинин. –
Существует такая тенденция…»
– Ну, вообще-то… – сказал он уклончиво. – А
что вы, собственно, от меня хотите?
– Я же говорил: детали сегодняшнего…
– Дорогой Карл, – проникновенно сказал
Сабинин. – Сегодняшний случай принадлежит скорее к категории прискорбных
недоразумений, ни к чему его излишне раздувать…
– Я и не собираюсь… раздувать. Всего лишь несколько
живых подробностей, способных расцветить материал… Если я окажусь единственным,
кому удастся написать с какими-то подробностями…
– То ваш редактор вам неплохо заплатит, – кивнул
Сабинин. – Я немного разбираюсь в газетном деле. Вот только в чем тут та
обоюдная выгода, о которой вы изволили упомянуть при начале нашего знакомства?
Деньгами поделитесь? Вряд ли сумма настолько велика…
– Ну да, я понимаю. Слышал краем уха, что человек вы,
как бы выразиться… не без некоторых средств. Так вас определяют официанты
нескольких близлежащих заведений, а они в этом знают толк…
