– Вы что же, справки обо мне собираете? – с
ласковой угрозой спросил Сабинин. – Вынюхиваете?
– Помилуй боже! Просто провожу, так сказать,
рекогносцировку на местности…
– Ладно, ладно, эк вы взвились… Так что там насчет
обоюдной выгоды?
Репортер, сторожко оглядев пустой зальчик, еще более понизил
голос:
– Я давно ищу человека со средствами, господин Трайков…
но не кого попало. По ряду причин человек вроде вас меня как нельзя более
устраивает: во-первых, вы, судя по всему, не бедны, в отличие от множества
рядовых революционеров, а во-вторых, вряд ли поддерживаете отношения с нашей
полицией… и какой бы то ни было полицией вообще.
– Вы мне предлагаете нечто, способное заинтересовать
полицию? – усмехнулся Сабинин. – Вряд ли в моем положении это
уместно.
– Нет, вы не поняли… – говорил репортер почти
шепотом. – Вы имеете представление, сколько можно заработать на книге
сенсационного характера, если издать ее большим тиражом? Могу вас заверить:
прибыль такова, что от нее не отказались бы и люди покрупнее вас…
– Что же вы к ним-то не идете? – небрежно спросил
Сабинин. – У вас определенно венское произношение, вы не оттуда ли родом?
– Да, именно…
– Тогда я, простите, в недоумении, – старательно заводил
Сабинин собеседника, подталкивая его к откровенности. – В Вене, вообще в
Австро-Венгрии, вы могли найти множество деловых людей, способных вложить
деньги в издание, которое принесет большие барыши. К чему вам иностранец, да
еще с репутацией анархиста? Ну, выкладывайте, я вас не тянул за язык, вы пришли
ко мне сами…
Судя по лицу, молодой австриец решился:
– Господин Трайков, вся сложность в том, что в империи
не годится даже упоминать вслух об этой рукописи. Мне в свое время пришлось
покинуть Вену, забраться в глушь и довольно долго своим поведением убеждать
иные учреждения в том, что ничего я не знаю и никакой рукописи нет… Иначе все
могло кончиться скверно…
– Вот как? – удивился Сабинин. – Судя по
вашему тону, речь идет о каких-то роковых тайнах, а? Что там у вас,
какие-нибудь «Подлинные мемуары дворецкого в Шенбрунне»? «Откровения горничных
супруги эрцгерцога Отто»?
– Майерлинг, господин Трайков, – тихо сказал
репортер, глядя на него решительно. – Подлинная история Майерлинга… Как
все было на самом деле…
Сабинин невольно задержал папиросу у рта.
Да, это была тайна… Восемнадцать лет назад в январе в
охотничьем замке Майерлинг прозвучали револьверные выстрелы. Молодой наследник
австрийского престола эрцгерцог Рудольф, одна из самых загадочных фигур
Габсбургской династии, был найден мертвым в постели – по имеющей хождение
официальной версии покончил с собой, застрелив предварительно свою юную
подругу, венгерскую баронессу Марию Вечера. Однако все эти годы имели хождение
и другие версии происшедшего, мало напоминавшие известную всем…
– Вот как? – стараясь держаться спокойно, сказал
Сабинин. – Интересно, вы хорошо понимаете, что говорите и во что меня
втягиваете?
– Не сомневайтесь, – с вымученной улыбкой ответил
Вадецкий. – Прекрасно понимаю. А вот в ы понимаете, какой доход сможет
принести изданная где-нибудь в Британии книга, доказывающая, что в Майерлинге
было убийство?
– И у вас есть подтверждения?
– Иначе я бы не заводил этого разговора.
Сабинин задумчиво пускал дым. Если сказать, что от его
нежданного собеседника попахивало могилой, то это выйдет отнюдь не метафора.
Заикнуться здесь, в Австро-Венгрии, о том, что в Майерлинге все же произошло
убийство и тому есть некие доказательства, – пожалуй, еще более опасное
предприятие, чем публично высказываться в Петербурге лет восемьдесят назад об
обстоятельствах кончины государя Павла Первого в Михайловском замке…
– Интересно, как вы до сих пор ухитрились не попасть
под поезд или утонуть в нетрезвом виде? – спросил он с усмешкой. –
Если и впрямь располагаете некими доказательствами…
– Я успел вовремя остановиться, – сказал
Вадецкий. – И не привлечь к себе чересчур пристального внимания… Ну что вы
скажете?
«Это никак не может оказаться полицейской
провокацией, – подумал Сабинин. – Невозможно представить себе
полицейского чина любого ранга, решившегося бы использовать для провокации такое…»
– Хорошо, – сказал он решительно. – Вам
повезло, милейший, вы нарвались на человека, наделенного должной авантюрностью…
Меня это и в самом деле интересует.
– Но имейте в виду, я не намерен просто так выложить
перед вами…
– Я понимаю, – кивнул Сабинин. – Мы
впоследствии обговорим все и найдем некий устраивающий обоих компромисс. А
пока, вы правы, мне в виде жеста доброй воли и в самом деле придется пойти на
некоторые уступки… хотя и я – человек недоверчивый, излишней откровенности
не дождетесь… Кстати, кто был убитый?
– Рихард Лепски. Хозяин крупной лавки колониальных
товаров на Радецкого.
– Бедняга, – сказал Сабинин. – Он и в самом
деле имел некоторое внешнее сходство с Дурново… Так вот. Эта милая девушка –
дочь вице-губернатора одной из русских провинций. Говорите, что вы еще хотите
знать, только имейте в виду: если вы меня в чем-то обманете, выйдете за пределы
дозволенного, я вас попросту пристрелю.
Глава 8
Непристойный танец
Смешно сказать, но он, старательно прихорашиваясь перед
небольшим овальным зеркалом в своем номере, испытывал легкое волнение, имевшее
мало общего с тайнами подполья и неизвестными замыслами эсеров. Причина крылась
исключительно в назначившей ему свидание даме. Он подсмеивался над собой –
этакий влюбленный юнкер, право слово, – но волнение от этого вовсе не
исчезло…
Решив наконец, что выглядит безукоризненно, надел котелок и
вновь надолго встал перед зеркалом, добиваясь, чтобы головной убор сидел, как
должно: без тени вульгарности или небрежности. Когда цель была достигнута, он
встретился взглядом со своим отражением, смущенно пробормотал:
– Черт знает что такое… Подумаешь, амазонка…
В дверь деликатно постучали.
– Войдите! – незамедлительно откликнулся Сабинин,
только что решивший все же оставить браунинг во внутреннем кармане.
Безукоризненный пан Винцентий, склонив лаковый пробор,
сообщил с порога:
– Пана просят к телефону. Назваться не пожелали.
Порывисто прикрыв за собой дверь, Сабинин кинулся вниз,
перепрыгивая через две ступеньки. Почему-то прежде всего пришло в голову, что
телефонирует Надежда, – уж она-то несомненно знала здешний телефонный
номер на память…
Пан Винцентий не вошел следом за ним в комнатушку, игравшую
роль его служебного кабинета, – посвященный во многое, не страдал излишним
любопытством, когда речь шла о его постояльцах. Что, между прочим, иногда
облегчало задачи…
