Обмякших боевиков – терпение не отличавшихся деликатностью
матросов лопнуло быстро, и оба получили по парочке полновесных ударов, после
чего сопротивляться перестали вовсе, – бесцеремонно забросили в какую-то
дверцу, заперли на висячий замок и вручили ключ старшему помощнику.
– Отошлите матросов, – тихонько посоветовал
Бестужев. – У меня появилась совершенно гениальная идея. Господи, вот это
план! Как мне раньше в голову не пришло?
Заинтригованный Смайльс что-то протрещал на языке туманного
Альбиона, сделав столь пренебрежительное движение рукой, что ему позавидовал бы
иной российский спесивый сноб. Матросы гуськом потянулись к лесенке. Помощник
придвинулся ближе, сгорая от любопытства:
– Что вы…
Бестужев почти без замаха, но сильно, жестоко ударил его под
душу. Подхватил обмякшего, прямо за шиворот морского кителя из отличного
английского сукна, не дав упасть. Выхватил ключ из ладони, в два счета отпер
замок и головой вперед забросил рыжего внутрь, во тьму, где на куче
промасленных тряпок валялись еще не пришедшие в себя толком боевики. Но
предварительно забрал браунинг мистера Смайльса, поскольку арестованным
огнестрельного оружия иметь при себе не полагается…
Увы, пистолет Смайльса оказался незаряженным – рыжий
чересчур уверенно себя чувствовал, надо полагать. Хмыкнув, Бестужев присел на
корточки, затолкал бесполезный браунинг под какую-то трубу, холоднющую и
склизкую, распрямился и повернул назад.
Как ни пытался запомнить дорогу, но все же едва вырвался
назад по лабиринту железных лесенок, узких коридорчиков и переходов. После
мрачных недр корабля даже серое море и серое небо показались чудесным пейзажем,
а прохладный ветер был восхитителен…
Опасность уменьшилась, но не исчезла вовсе. Во-первых,
Кудеяр где-то на свободе. Во-вторых, нельзя затягивать нынешнее состояние дел,
нынешнее status quo
[56]
до бесконечности. Рано или поздно
кто-нибудь примется искать Смайльса по служебной необходимости, поиски
расширятся, дойдут до матросов, которые бесхитростно поведают, что мистер
Смайльс, велев им запереть двух пассажиров, остался с третьим у врат узилища,
после чего они его и не видели. Тут и самый глупый англичанин догадается, что
следует незамедлительно взять за ворот этого самого пассажира, заглянуть ему в
глаза и задать парочку каверзных вопросов…
Будем считать, что времени нет совсем. Так на что решиться и
с чего начать? А вдруг…
Он выхватил бинокль из футляра и с яростной надеждой стал
обозревать горизонт. Напрасно. Виднелось в отдалении несколько дымков, но это
ни о чем еще не говорило. Ну что же…
– Руки подними, сволочь, – раздался сзади знакомый,
увы, отнюдь недружелюбно звучавший голос. – И без глупостей, иначе
пристрелю…
Бестужев медленно поднял руки, уже понимая, что все пропало.
Кудеяр, на сей раз чисто выбритый подобно актеру, стоял неподалеку, наведя на
него браунинг. Он ничуть не изменился за эти несколько дней, вот только глаза
поблескивали горячечно да лицо заметно осунулось.
– Сбрось бушлат, – скомандовал Кудеяр.
Пришлось подчиниться – Бестужев стоял слишком далеко для
броска, даже неопытный стрелок не оплошал бы, успел, а Кудеяр не из растяп и
неучей…
– На четыре шага – назад!
Бестужев отступал, пока не почувствовал спиной холодные
перила. Держа его под прицелом, не отводя глаз, Кудеяр присел на корточки и на
ощупь проверил содержимое карманов. Нашарив револьвер, удовлетворенно хмыкнул:
– Другого оружия, как я понимаю, у тебя нет… – И,
выпрямившись, надел бушлат на себя. То ли оттого, что ему было зябко в одной
лишь шерстяной фуфайке на прохладном ветру, то ли не хотел терять лишнее время,
доставая из карманов оружие и патроны.
Бестужев скосил глаза влево – нет, их не видно из рулевой
рубки, их никто не видит, одни на пустой палубе… Бинокль все еще был зажат в
руке, но толку от него никакого.
– Вас что, кто-то предупредил? – спросил он хмуро.
– Вот именно, любезный… как же вас все-таки
по-настоящему зовут? Впрочем, это уже и несущественно. Угадали. Успели вовремя
предупредить о происходящих на борту странностях… Интересно, на что вы
рассчитывали? Вы ведь не в состоянии связаться с берегом, и не похоже, чтобы
нам успели подготовить западню…
– Вы полагаете?
– Полагаю, – кивнул Кудеяр. – Выслужиться
захотели, сгоряча кинулись по следу, а? Лишней десятки захотелось?
– А про такие вещи, как долг, не слыхивали?
– Ого! – сказал Кудеяр, разглядывая его с
интересом. – Что-то вы чересчур надменно держитесь для обычной «подметки»
из охранного. Неужели голубой, а? Признаюсь, я не сталкивался с господами
жандармскими офицерами, действующими под личиной… Вы не протестуете? Не
разыгрываете в который раз бесхитростного авантюриста и казнокрада? Впрочем,
это бессмысленно. Что бы вы ни придумали, этим невозможно будет объяснить ваше
столь неожиданное присутствие на борту «Грейтона»… Я прав?
– Пожалуй, – сказал Бестужев. – Глупо
запираться. Я – офицер жандармерии… и я неплохо поводил вас всех за нос, не так
ли? Школу вам уже не восстановить, в Австро-Венгрии для нее теперь не самый
подходящий климат. Ай-яй-яй, товарищ Кудеяр, стыдно. С вашим-то подпольным
опытом и стажем… Попались, как мальчишка…
У него оставался один-единственный шанс – разозлить врага
настолько, чтобы тот стал дергаться, нервничать, сбил бы внимание, позволил
сделать бросок, метнуть бинокль…
Изо всех сил стараясь оставаться хладнокровным, Кудеяр
сказал:
– Ну что же, задумано было неплохо, вынужден отдать вам
должное. Особенно изящна была задумка с мнимым убийством вами жандарма – на
ней-то все и держалось фактически… Но вы ведь проиграли в конце-то концов.
– Как знать…
– Бросьте. Проиграли. Я не буду вести с вами длинные
препирательства… и убивать вас пока что не стану. Сейчас крикну матросов,
освободим Смайльса… Не так уж часто к нам попадает офицер. Не платный агент, не
изменник – доподлинный офицер из охранки. Вам еще предстоит пережить много
интересного, когда вас будут расспрашивать те финские товарищи, что нас
встретят. Методы у них, боюсь, далеки от салонных, они и горячих угольков могут
в штаны насыпать, и косу в задницу вставить, и мужские ваши причиндалы засунуть
в обыкновенную кухонную мясорубку…
Глаза у него сверкали вовсе уж горячечно. И Бестужев
вдруг понял.
– Ах, вот вы о чем… – усмехнулся он насколько мог
презрительнее. – С этого и надо было начинать – с моих мужских
причиндалов. Которые резвились там, куда и вы жаждали бы попасть, да вот беда,
вам в том давно было отказано…
«Ага!» – отметил он взволнованно. Подействовало, похоже…
– Ваши грязные намеки…
