Как жаль, как жаль! — всплеснул руками колдун. — Буду с нетерпением ждать, когда вы уладите все свои дела и вернетесь ко мне. Я даже помогу вам скорее добраться до Альзарии. У вас есть пыльца одуванчика? Вот, возьмите и натритесь посильнее. — Бальгевирхт протянул Генриху мешочек с пыльцой.
В это время один из дракончиков в банке чихнул.
Ах, еще один малыш простудился, — забеспокоился колдун. Он схватил банку и спрятал ее под халат. — Ничего, сейчас отогреется. Сыровато здесь у меня. Теперь, когда эксперимент завершен, я смогу наконец-то починить вентиляцию. Она уж почти тысячу лет ждет починки…
Тысячу лет? — переспросил глюм.
Ну да. — Бальгевирхт мечтательно закрыл глаза. — Ах, какой я тогда был молодой! Я с радостью брался за любые, самые опасные эксперименты. — Колдун открыл глаза и вздохнул: — И вот результат: от моего некогда прекрасного замка не осталось камня на камне. Поэтому-то красавица Жмуля и отказалась от моей руки и сердца. Вы были у нее? Как она поживает?
— Замечательно поживает, — ответил Генрих. — Вас вспоминала…
А еще мы дали ей яблочные пироги! — вмешался глюм.
Значит, она не забыла меня? — дрожащим голосом спросил колдун.
Мне кажется, она вас любит и только ждет, когда вы отстроите замок, — улыбнулся Генрих.
Значит, я должен как можно скорее его восстановить. Да-да, не откладывая в долгий ящик! Но только необходимо рассказать о моем успехе Зигурду и Фрисгульду. Или, быть может, сразу к Жмуле помчаться? Как думаете, мои юные друзья?
Мы думаем, что в первую очередь вы должны навестить госпожу ведьму Жмулю, — сказал Буру нькис.
Да-да, так я и сделаю. Сразу к ней… Сразу к ней… — Колдун задумался. — Но только сперва заскочу к Зигурду и Фрисгульду… Кажется, вы хотели попасть в Альзарию? Я помогу вам, а вы постарайтесь поскорей решить свои дела и приходите ко мне с дракончиком. Вы готовы? Тогда вперед!
Колдун прошептал заклинание — в руке его появился посох. Бальгевирхт взмахнул посохом, и друзья не успели опомниться, как оказались в Альзарии.
— Какой ужас! — воскликнул Бурунькис. — Мы что, в Альзарии? Но этого не может быть! Посмотри только — разве это прекрасная столица Берилингии? Это какие-то руины! Где вся пышность и красота города? Где прекрасные блестященькие украшения на домах и резные статуи на крышах? По чему вся черепица сделалась из красной — черной?
Генрих промолчал. Он с удивлением оглядывался и пытался понять, зачем и кому понадобилось срывать с домов штукатурку и украшения. Все это валялось на земле, будто мусор, который никто и не думал убирать. Вдобавок ко всему булыжники мостовой оказались вывернутыми так, что идти по дороге было невозможно: того и гляди подвернешь ногу. А над всем этим висел жиденький розовый туман.
Метрах в десяти перед друзьями два горожанина, раздетые до пояса, но в шляпах, сосредоточенно выворачивали ломами булыжники. Генрих и глюм направились к ним.
— О, я знаю одного из них, — радостно сообщил глюм. Он подскочил к невысокому полному мужчине в клетчатой шапке. — Здравствуйте, господин Пападутис!
Мужчина никак не отреагировал на обращение глюма, продолжая ковырять ломом камни.
Это же я, Бурунькис, — несколько растерянно сказал глюм. — Моя тетка Фали всегда покупала у вас сладкие фрукты. Вы меня не узнаете?
Слава великому и могучему Безевихту! — безрадостным голосом проговорил Пападутис, не разгибая спины.
Да что с вами? — Глюм дернул мужчину за брюки. — Зачем вы ломаете дорогу? Ее наоборот — чинить надо!
Слава великому и могучему Безевихту! — хором повторили оба мужчины, сняли шапки, два раза поклонились в пустоту, опять напялили шапки на головы и вернулись к работе.
Их заколдовали, — разочарованно вздохнул глюм. — Пападутис меня совсем не узнает. А ведь мы с Капунькисом разбили ему не один кувшин и ящик с фруктами в лавке. Ах, бедняга. Он был очень добрый: если и гонялся за нами с палкой, то без злости, а так, для порядку, шутя. А теперь его так околдовали, что он, похоже, свое имя забыл.
— Ты прав, — кивнул Генрих. — Эти двое не похожи на нормальных людей. Твердят одно и тоже, как попугаи. Пойдем поищем еще кого-нибудь.
Однако все, кого встречали друзья, были увлечены разрушением. Кто-то, взобравшись на лестницу, отдирал со стен штукатурку, кто-то разбивал черепицу на крышах, а кто-то, преимущественно женщины, крушил и без того битые, валяющиеся на земле настенные украшения и вывески. Даже дети были заняты посильным «делом»: они закрашивали все цветные предметы черной краской. То тут, то там можно было увидеть хайдекиндов. Обычно веселые и жизнерадостные, полевые дети в бедствующей Альзарии сделались вялыми, сонными. Они ходили строем, монотонно бубнили себе что-то под нос и швыряли камнями в уцелевшие стекла домов.
Такое впечатление, что все в Альзарии вдруг сделались глюмами, — вздохнул Генрих.
Это почему же? — ворчливо спросил Бурунькис.
Ну, вы ведь с Капунькисом сами говорили, что ломать что-нибудь, точнее «разбирать» — ваша стихия.
— И совсем даже не смешно, — буркнул Бурунькис.
Он заметил еще одного знакомого, помчался к нему, но через минуту вернулся.
— Они на все вопросы отвечают одно и то же: «Слава Безевихту! Великому и могучему!» Видно, этот Безевихт полный болван, раз заставляет всех так прославлять себя. Меня б уже давно стошнило от таких унылых восхвалений.
Когда Генрих и Бурунькис добрались до пожарной каланчи, они увидели десятерых мужчин, рывших подкоп под башню, и пятерых гномов, усердно разрушавших топорами ее стены. В воздухе висело облако пыли. Из-за нее розовый туман казался бурым.
Пропала Альзария, — вздохнул Бурунькис и вытер слезу.
Это уж точно. Пойдем поглядим, что делается в замке короля Реберика, — сказал Генрих. — Возможно, мы сумеем пробраться во дворец и напасть на колдуна.
Друзья продолжили путь. Золотой дракон несколько раз предупреждал Генриха о розовых рыцарях. Друзья успевали прятаться. Вот почему им удалось добраться до замка незамеченными. А когда Генрих и Бурунькис вышли к замку, они разочарованно переглянулись. У ворот, прикрывая вход, лежал печально известный розовый дракон. Чудовище дремало.
— Вот и все, — сказал Бурунькис. — Столько шли, шли, а что имеем? Напрасные хлопоты! Дракона нам никак не осилить.
«Может, попытаемся перебежать через площадь и воткнуться дракону в бок?» — предложил волшебный меч.
«Замечательное предложение, — фыркнул золотой дракон. — Но только ты, похоже, не знаешь, то драконы спят очень чутко. Они не то что другого дракона, они мышь услышат. Ты прямо так и хочешь нашего хозяина кому-нибудь скормить».
Генрих вздохнул. У него душа в пятки ушла, несмотря на Доспехи Героя. Мальчик помнил, как дракон расплавил камень и сжег бедную лошадь.
