— Нашел! Нашел! Вот он, наш любименький потайной ход. Иди скорей сюда!
Генриху пробраться через кусты оказалось труднее: ползти в доспехах было невозможно, а ветки срослись так густо, что пришлось рубить их мечом. Когда мальчик добрался до Бурунькиса, он увидел тропинку, начинавшуюся от черной дыры в каменной голове и огибавшую кусты стороной. «Можно было сразу догадаться, что его величество через кусты не лез», — подумал Генрих.
Подземный ход оказался самым обычным подземным ходом, хотя и вел в замок короля. С выложенных камнем стен капала вода, неровный земляной пол то и дело превращался в болото, от стен отражалось пугающее эхо. Шагов через тридцать стало так темно, что Генрих и глюм остановились.
Жаль, что у нас нет факела, — вздохнул Бурунькис. — Придется возвращаться. Насобираем сухих веток, подожжем их… У тебя есть кресало?
Нет, — вздохнул Генрих. — Откуда у меня взяться кресалу, если я не курю?
Странно, а я думал, что все люди носят с собой кресало. Как же ты хочешь ветки поджечь?
Я хочу? — удивился Генрих. — Это ведь ты предложил хворост собирать!
Ах, какая теперь разница. Придется идти на ощупь. Главное, не наткнуться на кости…
На чьи кости?
Ты разве не знаешь, что в подземельях всегда полно чьих-нибудь костей? Беглецов, узников или просто заблудившихся путников…
Но ведь это королевский подземный ход.
Тогда кости должны быть тем более, — убежденно сказал глюм. — Загубленные враги, удушенные короли, воры, которые не смогли найти обратной дороги. Я думаю, что здесь костей должно быть больше, чем в любом другом подземном ходе!
Генрих поежился. Ему совсем не хотелось шагать по чьим-то костям.
— А живые мертвецы здесь тоже есть?
— Сколько угодно, — кивнул Бурунькис. — Здесь все что хочешь есть. Это ведь королевский ход.
Внезапно из темноты донесся приглушенный шепелявящий голос:
И откуда вы вше жнаете, гошподин глюм? Вы, наверное, очень ображованный глюм.
Спасите! — закричал Бурунькис. Он бросился бежать, но споткнулся о ногу Генриха и растянулся на земле.
Генрих выхватил меч.
Кто здесь? — спросил мальчик.
Прошу, не пугайтешь, гошпода. И уберите, по-жалуйшта, ваш ужашный меч. Вреда вы мне не можете причинить, но вид любого оружия меня пугает до шмерти. — Из темноты появился зыбкий, полупрозрачный силуэт, одетый во что-то похожее на ночную рубашку. — Я вшего лишь королевшкое привидение. Я очень одинок, а ш тех пор, как его ве-личештво бежало, а ш ним мой друг гном Эргрик, я и вовше от тошки умираю… Пожвольте шпрошить, кто вы и для чего идете во дворец, где правит гадкий колдун Бежевихт?
Вы его знаете? — удивился Генрих.
Мне ведомо о каждом и о том, что проишходит во дворце короля Реберика, — важно ответило привидение. — Ведь мой удел — вечно бродить его коридорами…
Бурунькис поднялся на ноги, выглянул из-за спины Генриха.
— А какое преступление вы совершили, господин привидение?
Призрак вздохнул.
— Давным-давно я был кажначеем короля Буальгебея Второго, одного из предков короля Реберика Вошьмого. Так вышло, что жадношть овладела моей грешной душой, и я начал потихоньку привирать в кажначейшких документах. Украденные деньги я клал швой карман. Король Буальгебей проведал о том и велел меня удушить. При жизни я очень мало шепелявил, а когда палач меня душил, я так перепугалшя, что начал шепелявить очень и очень. Теперь мне приходитшя подбирать шлова, и моя речь нередко мало понятна. Как гошударштвенного прештупника, мое тело не похоронили по обрядам Берилингии, а выкинули на помойку. Вот почему моя душа обречена на вечное блуждание. Меня прожвали буальгебейшким привидением. А так как я — бывший кажначей и хранитель королевшких шокровищ, мы с гномом Эргриком начали дружить. Я нередко помогал ему проводить учет доходов короля. Увы, я очень пождно начал жить праведно.
Ваша судьба печальна, — сказал Генрих. — А что вы делаете в подземном ходе?
Мы, привидения, боимшя шолнечных лучей. Когда приходит утро, я убегаю шюда — в наитемнейшую половину дворцовых лабиринтов. Тут я ожидаю появления темноты и лишь тогда опять иду во дворец. Увы, пошледнее время там шовшем не бывает ничего интерешного. Житие теперь во дворце печальное и унылое. Мне некого пугать и не жа кем тайно наблюдать. Понимаете? Нынче во дворце нету даже никаких интриг.
А мы, кстати, видели короля и гнома Эргри-ка! — сообщил Бурунькис. — Мы даже сопроводили их в безопасное место!
Ах, они живы?
— Очень даже живы. Они ждут не дождутся, когда мы разрубим колдуна Безевихта на мелкие кусочки.
А скажите, господин буальгебейское привидение… — вежливо начал Генрих, но, увидев, что бывший казначей поморщился, поспешил спросите: — Как же ваше подлинное имя?
При жижни меня именовали Уль Бергман, — ^ ответило привидение.
Отлично, я буду называть вас именно так. Скажите, господин привидение Уль Бергман…
Прижрак Уля Бергмана, — поправило привидение.
Скажите, а вам случайно ничего не известно о принцессе Альбине?
Вы ищете принцешшу, молодой герой? Это жа-мечательно, это радует! Она жива, ждорова, немного заколдована и живет тут, в этом жамке.
Жива! — радостно воскликнул Генрих. — Как замечательно, что она жива! Скорей ведите нас к ней. Прошу вас, призрак господина Уля Бергмана.
Идите жа мной, — сказало привидение. — Я терпеть не могу колдуна Бежевихта и шделаю вше, чтоб вам помочь.
Освещая путь бледным сиянием, привидение двинулось по коридору, Генрих и Бурунькис последовали за ним.
Почти пришли, — сказало привидение. — Вот тут находитшя потайная дверь. Жа ней ужкий лабиринт — он рашположен в штене дворца шпециально для того, чтоб короли могли наблюдать за швоими подданными.
Следить за подданными?
Ну да, отважный молодой герой. Как иначе король проведает о многочишленных жаговорах и интригах? Через шекретные оконца-глажки в штенах его величештво жа вшем могут наблюдать и вше шлы-шать. Нажмите, пожалуйшта, вон на тот рычажок.
Генрих нажал на выступающий из стены ржавый железный крюк, и кусок стеньг сдвинулся в сторону. Видимо, сам король или кто-то из его особо доверенных лиц внимательно следил за исправным функционированием потайных устройств, смазывал петли и шарниры, так как вход в подземелье открылся на удивление плавно и без малейшего скрипа. «А впрочем, чему я удивляюсь? — подумал Генрих. — Безопасность государства для короля превыше всего. И для того чтобы раскрывать интриги и заговоры, тайна присутствия и подслушивание не должны нарушаться ни одним подозрительным звуком».
Привидение двинулось в открывшийся проход. Генрих и глюм вошли следом. Потайная дверь за ними закрылась. Наблюдая за передвижением бледного силуэта, Генрих не смог подавить улыбку. Призрак бедняги Уля Бергмана летел, но летел очень низко, почти касаясь земли ногами. Если бы он просто летел, это было бы нормально, это Генриха бы не рассмешило. Но ведь шепелявящий фантом вышагивал"! Нелепо выкидывая прозрачные ноги, усиленно размахивая тенями рук, — словом, он пытался вести себя так, как будто был живой.
