Умер в 3355 году Г.Э., при взрыве, уничтожившем весь заводской комплекс.
— Остальные два? — спросил я.
— Мильтон Мугабе, родился на Земле в 1804 г. Г.Э.. Стал зооокеанологом, занимался разведением и промышленным выловом акул, крупных плотоядных рыб земного океана, был убит напавшей акулой в 1861 году Г.Э.
Энрико Робинсон, родился в 4201 году Г.Э. Стал профессиональным борцом в 4220 году Г.Э., сменил имя на Громилу Команча в 4221 году Г.Э., переехал на Нортпойнт в 4224 году Г.Э., умер от внутренних повреждений, полученных во время поединка, в 4235 году Г.Э.
— Есть ли у этих художников черты характера или жизненный опыт, объединяющий их друг с другом или с теми четырьмя, которых я упомянул ранее?
— Нет.
— Немного же времени вам понадобилось, — заметил я.
— Я предвидел ваш вопрос.
— Компьютеры это могут? — спросил я, слегка удивившись.
— Я так запрограммирован, — ответил он. — Хотя если бы вы не задали вопрос, я бы не стал отвечать самостоятельно.
— Понятно. Можно получить копии иллюстраций?
— Включая изваяние Прозерпины работы Пирана?
— Да, — сказал я. — И пока вы этим занимаетесь, могли бы вы мне выдать биографический очерк Луция Пирана?
— Второстепенный римский скульптор, родился в 43 году Р.Х., переехал на Крит в 88 году Р.Х., умер естественной смертью в 111 году Р.Х.
— Спасибо, — сказал я.
— Могу ли я еще чем-нибудь быть вам полезен? — спросил компьютер.
Я вздохнул.
— Боюсь, что сейчас — ничем.
— Разумеется, я сохраню в файле ваш запрос на иллюстрации, изображающие данную натуру, и биографии художников. В случае связи с другими библиотечными компьютерами и обмена памятью, я буду пополнять информацию для вас новыми данными.
— Большое спасибо, — произнес я.
— Это моя работа, — заверил компьютер.
— Подождите, — вспомнил я второе поручение Аберкромби. — Я попрошу вас еще кое-что для меня сделать.
— Слушаю.
— Мне нужен подробный биографический очерк Рубена Венциа.
— Назовите, пожалуйста, ваш код доступа.
— Я не знаю, что это такое.
— Без соответствующего кода доступа я не могу сообщать информацию о живущих лицах, за исключением тех, кто официально числится общественным деятелем.
— Но вы можете хотя бы сообщить, где его искать?
— Разумеется. Он сидит в 263 футах к северо-северо-востоку от вас.
— Вы хотите сказать — он здесь? — воскликнул я.
— Да.
— Почему?
— Не могу ответить без кода доступа, — повторил компьютер.
— Благодарю вас, — сказал я. — Это все.
Экран компьютера окончательно погас, а я стал соображать, почему Венциа оказался именно здесь и именно сейчас. В конце концов я вышел из кабины, и едва успел подойти к выходу из Внепланетной секции, как увидел его.
Венциа встал из-за стола в основном зале и направился в мою сторону, с явным намерением перехватить меня у двери.
— Леонардо, не так ли? — спросил он, подходя и протягивая руку.
Какое-то время я довольно тупо смотрел на протянутую руку; никто, кроме Тай Чонг, ни разу не проявил желания коснуться меня. Наконец я вспомнил, что это знак приветствия, пожал руку и произнес на диалекте Равных:
— Совершенно верно. А вы — мистер Венциа. Я вас помню по аукциону искусств.
— Зовите меня Рубен, — непринужденно сказал он. — Угостить вас чашечку кофе?
— Я неспособен усваивать кофе, — объяснил я.
— Выберите, что захотите, — сказал Венциа. — Мне хотелось бы с вами побеседовать.
— Вы очень добры, мистер Венциа.
— Рубен, — поправил он меня.
— Рубен, — повторил я. — Однако должен вас предупредить, что я питаюсь в ресторанах, которые обслуживают не-людей.
— Ну и прекрасно, — сказал он, делая шаг к выходу. — Идемте.
— Я ни разу не видел человека ни в одном из них, — продолжал я.
— Хотел бы я посмотреть, как они меня не пустят.
— Хорошо, тогда идемте.
— Я вас не видел почти два месяца, — заметил он, когда мы вышли на свежий воздух. — Были на других планетах?
— Да, — ответил я, как всегда, предпочитая обычный тротуар движущейся дорожке. — Хотя не могу представить, почему вы ожидали увидеть меня, даже если бы я остался на Дальнем Лондоне. В конце концов, мы встречались всего лишь один раз.
— О, те, кто занят одним делом, как правило, сталкиваются друг с другом, особенно на такой малонаселенной планете, как Дальний Лондон, — он помолчал. — Как вам понравилась Нью Родезия?
Я замер, как вкопанный и удивленно посмотрел на него.
— Откуда вы знаете, что я летал на Нью Родезию? — спросил я.
— Пошевелил мозгами, — ответил он и сделал жест рукой, приглашая двигаться дальше. — Так мы идем?
Дальше я шел молча, размышляя над его последним замечанием и чувствуя себя очень неловко под любопытными взглядами, которые мы привлекали. Нечеловек в человеческом мире всегда объект любопытства, порой — насмешек, но человек, идущий рядом с одним из нас… это настолько не укладывалось ни в какие рамки, что зеваки даже не пытались скрыть свое неодобрение и неприязнь. Мне стало не по себе, и я предложил Венциа пойти впереди или сзади меня, чтобы привлекать меньше внимания.
— Пусть глазеют, — сказал он, пожав плечами. — Мне безразлично.
— Это вас не беспокоит? — удивился я.
— С чего бы? — ответил он. — Если им нечем занять время, это не моя забота.
И мы пошли дальше, а я размышлял над его ответом, типично человеческим, с беспечным пренебрежением к мнениям или благополучию Стада. Миновав два квартала, мы подошли к одному из ресторанов, которые я регулярно посещал, и я ввел его внутрь.
— Здесь несколько уныло, вам не кажется? — заметил он, оглядывая пустые столы и морща нос от мириад атаковавших нас запахов. — Может быть, зайдем в местечко поприличнее? Я угощаю.
— Действительно, для еды есть более приятные места, — согласился я, чувствуя по реакции посетителей и официантов, что и здесь мы были предметом усиленного интереса, — но мне не разрешается туда заходить.
Кроме того, в этом ресторане обычно много посетителей, а я нахожу это приятным.
— Вам нравится толпа?
— Да.
Он пожал плечами и махнул официанту.
— Пусть будет по-вашему. Закажем столик.
Подошел официант, бледно-голубой трехногий бемарканин.
