И вдруг улыбнулся кому-то в противоположном от нас конце зала.
— Малькольм Аберкромби дает двадцать пять тысяч. Кто даст тридцать?
Рейберн утвердительно кивнул.
— Есть тридцать. Кто даст тридцать пять?
Я посмотрел через зал и увидел седовласого джентльмена с густыми кустистыми бровями и глубокими морщинами у глаз. Он поднял четыре тонких пальца и сжал их в кулак. Пигментные пятна на коже руки выделялись резче, чем гладкое платиновое кольцо.
— Кто это, Достойная Леди? — спросил я у Тай Чонг.
— Это Малькольм Аберкромби, — ответила она.
— От какой он галереи? — спросил я снова. — Его имя мне не знакомо.
— Он коллекционер. Я мало о нем знаю. Он живет здесь, на Дальнем Лондоне, и слывет затворником.
— Мистер Аберкромби предлагает сорок тысяч, — аукционист повернулся к Рейберну. — Кто скажет пятьдесят?
После долгой паузы Рейберн еле заметно кивнул.
— Есть пятьдесят тысяч. Кто больше?
Аберкромби поднял пять пальцев, сложил кулак и выставил указательный.
Аукционист непонимающе посмотрел на него и наконец спросил:
— Простите, мистер Аберкромби, это означает пятьдесят один или шестьдесят?
— Как хотите, — произнес Аберкромби громким, скрипучим голосом.
Многие в зале засмеялись.
— Я так не могу, сэр, — смутился аукционист. — Пожалуйста, назовите свою цену.
— Шестьдесят, — ответил Аберкромби, и в зале раздались спонтанные аплодисменты.
— Есть шестьдесят тысяч кредитов, — аукционист смотрел прямо на Рейберна. — Кто больше?
— Это предел? — тихо спросил Рейберн.
— Для инвестиции — да, друг Гектор, — ответил я.
Гектор помолчал, затем глянул на аукциониста и отрицательно качнул головой.
— Кто даст шестьдесят пять тысяч? — спросил аукционист, без особой надежды оглядывая зал. — Последний раз — кто даст больше?
— Семьдесят пять, — раздался голос в конце зала, и все взгляды повернулись в ту сторону.
— Семьдесят пять тысяч кредитов от Рубена Венциа, — произнес аукционист, а маленький черноусый мужчина с оливковой кожей нервно кивнул в подтверждение.
— А это кто, черт возьми? — спросил Рейберн.
Тай Чонг что-то прошептала стоявшей рядом даме, та шепнула что-то в ответ.
— Это весьма преуспевающий бизнесмен с Деклана IV.
— Еще один коллекционер?
Тай Чонг снова пошепталась с дамой.
— Недавно он купил художественную галерею в системе Дедала.
— Он долго не протянет, если будет добавлять по двадцать процентов за раз, — заметил Рейберн. — Где, интересно, он найдет покупателя за такую цену?
— Сто тысяч дает Малькольм Аберкромби, — объявил аукционист.
— Может быть, он собирается продать ее мистеру Аберкромби? — ехидно заметила Тай Чонг.
Венциа сделал быстрый жест рукой.
— Мистер Венциа дает 125 тысяч кредитов.
Рейберн повернулся ко мне.
— Что происходит? — недоумевающе спросил он. — Мне казалось, вы говорили, что вещь вытянет на пятьдесят или шестьдесят.
— Она должна была столько стоить, друг Гектор, — ответил я, приобретая Оттенок Замешательства. — Я не в силах объяснить, что здесь происходит.
Через две минуты, когда цена выросла до трехсот тысяч, я все еще не мог ничего понять.
— Картина вовсе не настолько хороша! — пробормотал явно сбитый с толку Рейберн.
— Леонардо, — поинтересовалась Тай Чонг, — что вы знаете об этом Килкуллене?
— Я вообще не слышал о нем до сегодняшнего вечера, Достойная Леди.
— Но если бы он жил в скоплении Альбион, и его работа действительно стоила 300 тысяч кредитов, вы бы знали о нем?
— Безусловно, — ответил я.
— Все любопытственее и любопытственнее, — пробормотала она, когда Аберкромби предложил 375 тысяч кредитов.
— Кто даст 400 тысяч? — спросил аукционист.
Венциа кивнул, но через секунду к аукционисту подошла хорошо одетая молодая женщина и что-то ему шепнула.
— Аукцион прерывается на шестьдесят секунд, — объявил аукционист и поискал глазами человека с оливковой кожей. — Мистер Венциа, будьте любезны, подойдите ко мне на подиум.
— Это еще что? — удивился Рейберн.
Венциа взошел на подиум и вступил в оживленный разговор с аукционистом и двумя заместителями директора галереи Одиссея. Через несколько секунд он явно вышел из себя, а еще через мгновение удалился из главного зала, позеленев от гнева.
— Заявка мистера Венциа в 400 тысяч кредитов аннулирована, — заявил аукционист. — Есть желающие продолжить торг?
Он оглядел зал.
— Нет? Отлично. Картина продана мистеру Аберкромби за 375 тысяч кредитов.
Под шум одобрительных аплодисментов Аберкромби вышел вперед, чтобы скрепить покупку подписью.
— Ничего не понимаю, — удивленно прошептал Рейберн и вдруг повернулся к Тай Чонг. — Я хочу еще раз на нее взглянуть.
— Сколько угодно.
— Можно взять с собой Леонардо?
— Еще бы, — ответила она. — В конце концов, он нам ее оценивал.
— Идемте, Леонардо.
Рейберн большими шагами направился в маленькую боковую галерею, временно превращенную в комнату для посетителей, а я постарался не отстать от него.
Когда мы вошли, Венциа уже был там, и спорил с Аберкромби, который был подчеркнуто равнодушен.
— Вы купили ее нечестно! — протестовал Венциа.
— Если на вашем местном депозите нет денег, это вряд ли моя вина, — резко ответил Аберкромби, крепче сжав картину, словно опасался, что Венциа тут же бросится ее отнимать.
— Триста пятьдесят тысяч кредитов хватило бы на эту картину и еще полдюжины Килкулленов в придачу!
— Но не хватило же, — сказал Аберкромби.
— Хотелось бы знать, почему! — настаивал Венциа. — Мы оба прекрасно знаем, что это чертово полотно не стоит и шестидесяти тысяч кредитов.
— Если вы это знаете, почему вы подняли цену до четырехсот тысяч?
— У меня на то есть причины!
— Что ж, меня они не касаются, — спокойно ответил Аберкромби.
— Послушайте, — предложил Венциа. — Я уплачу вам за нее полмиллиона, прямо сейчас.
— У вас нет полумиллиона.
— У меня нет полумиллиона на депозите! — зашипел Венциа. — Мой банк выдаст поручительство.
— Ваше предложение меня не интересует, — с некоторым раздражением ответил Аберкромби. — Уходите, пока я не вызвал охранников, чтобы выпроводить вас. Я занят.
