Шагалла раскурил сигару, уселся поудобнее.
— Не станет.
— Тогда Аллах нас покинул! — с горечью воскликнул молодой офицер.
— Аллах нас не покидал, — возразил ему Шагалла. Джума недоуменно уставился на генерала.
— Аллах не только справедлив, я думаю, он не лишен и чувства юмора.
— Я вас не понимаю.
— Я только что получил доклад медиков о самочувствии нашего монарха.
— Но вы же сказали, что он жив и с головой у него все в порядке.
— Именно так. — Шагалла не мог скрыть довольной улыбки. — Но кое-каких способностей он все-таки лишился. — Генерал с видимым удовольствием затянулся, выпустил струю ароматного дыма. — Ради чего мы напали на Плантагенет, майор Джума?
— Чтобы захватить бивни, которые должны превратить его в жеребца-производителя.
— Совершенно верно, — кивнул Шагалла. — Так вот, как следует из медицинского отчета, тем, кто надышался газом, распыленным в атмосфере Плантагенета II, гарантирована полная импотенция.
Джума заулыбался:
— Правда?
Шагалла кивнул:
Я же говорил тебе, что Аллах — самый справедливый Бог в мире. И озорства у Него не отнять, не так ли? — Я не променяю Его ни на какого другого, — кивнул майор Джума.
ВОСЬМАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ (6303 г. Г.Э.)
Выслушав историю Амина Рашида XIV, я принялся за рутинную работу. Мандака связался со мной перед ленчем.
— Есть ли новая информация?
— Я узнал, что произошло с бивнями в восемьсот восемьдесят втором году Галактической эры. Мандака нахмурился:
— Вы знаете, о чем я. Я покачал головой:
— Компьютер не может их обнаружить после того, как Таити Бено украла их у Летящих-в-ночи.
— Вы узнали об этом позавчера.
— Они найдутся, — заверил я его. — Это лишь вопрос времени. Компьютер ничего не упустит, а наше дело — еще немного потерпеть.
— Ночь вы проведете в своем кабинете?
— Да.
— Вечером я с вами свяжусь.
— Можете не беспокоиться. Я найду вас, как только обнаружу бивни.
— Я с вами свяжусь, — повторил он и исчез.
— Я не сомневаюсь, что свяжетесь, — сказал я пустоте, в которой только что висела его голограмма.
День тянулся медленно. Я что-то записывал, проверял какие-то замеры, составлял план работы для своих сотрудников. Встретился с художницей, участвующей в подготовке очередного издания «Брэкстона», в четыре часа заказал стакан фруктового сока и уселся в кресло, гадая, какие новые направления поиска задать компьютеру, чтобы тот сумел-таки обнаружить бивни.
— Надеюсь, ты переоденешься, — услышал я знакомый голос, повернулся и увидел стоящую в дверях Хильду. После завтрака она изменила прическу и надела что-то очень элегантное, в розово-зеленых тонах. На ее руке даже сверкало обручальное кольцо с бриллиантом и звездными камнями, которое Гарольд подарил ей более двадцати лет тому назад.
— Чего это ты так разоделась?
— Компания дает бал для сотрудников.
— Так его же устраивали совсем недавно.
— Год тому назад.
— Правда?
— И ты не присутствовал.
— Я, должно быть, болел.
— Ха!
Надолго повисла тишина.
— Что ж, желаю тебе хорошо отдохнуть, — наконец выдавил я из себя.
— Ты тоже пойдешь, Дункан. Я покачал головой.
— Мне надо поработать.
— Дункан, прошло уже четыре года с тех пор, как ты в последний раз побывал на балу для сотрудников.
— Все напиваются и затевают какие-то глупые игры, — ответил я. — Мне это неинтересно.
— Поверишь ли, мне тоже, — ответила она. — Но я туда иду, потому что этого от меня ждут, а сегодня пойдешь и ты.
— Не могу. Мандака обещал вечером связаться со мной.
— Мандака не платит тебе жалованья, не принадлежит ему и твой компьютер, — заметила она. — Ты работаешь в «Уилфорде Брэкстоне», и руководство настоятельно просит тебя прийти.
— Перестань, Хильда. Они даже не знают, есть я или нет. У меня очень важное дело.
— Ничего более важного на сегодня у тебя нет, — отрубила Хильда. — Наши работодатели полагают, что постоянное отсутствие на балу руководителя одного из департаментов подрывает корпоративный дух.
— Мои сотрудники приходят сюда, чтобы разыскивать и подтверждать подлинность охотничьих трофеев, а не ходить на балы и выслушивать нудные речи начальства. Если оно действительно хочет укрепить моральный дух, пусть поднимет им жалованье.
Она сверлила меня взглядом.
— Дункан, я обещала им, что ты придешь, и я не дам и повода считать меня лгуньей.
— Тебя за язык никто не тянул. А мне, между прочим, ты назначила предельный срок, помнишь?
— Я дам тебе еще шесть часов. Я покачал головой.
— Не пойдет. В последний раз, когда меня туда занесло, жена старика Хэммонда вцепилась в меня как клещ и четыре часа что-то бубнила на ухо.
— Жена мистера Хэммонда уже три года как умерла. Так что нечего ссылаться на нее.
— Так давно? — удивился я.
— Ты ходил на похороны.
— Я думал, не прошло и нескольких месяцев.
— Три года, Дункан.
— Ты уверена?
— Дункан, я никак не могу понять, почему я трачу на тебя время. Ты так погряз в работе, что не замечаешь ничего вокруг.
— Я этого тоже не понимаю, — искренне ответил я. — Может, тебе оставить это зряшное занятие и не мешать мне разыскивать бивни?
— Дункан, перестань думать только о себе! — Она по-настоящему разъярилась. — Тебя не убудет, если ты пойдешь на бал, а мне ты облегчишь жизнь! Твои работодатели хотят, чтобы ты пошел, твои сотрудники хотят, чтобы ты пошел, и я настаиваю на том, что ты должен пойти. И спорить тут не о чем.
— Мне нечего надеть.
Она подошла к стенному шкафу, просмотрела, что там висит, достала костюм.
— Этот подойдет.
— Все будут одеты лучше меня. Я буду неловко себя чувствовать.
— Сам виноват, — бросила она. — Ты не один месяц знал, что сегодня у нас бал.
— Услышал только от тебя.
— Ерунда. Компания направляла приглашения всем сотрудникам.
— Я его не получал.
— Компьютер? — воскликнула она.
— Приглашение получено сто восемь дней тому назад, — услужливо ответил компьютер. — После чего четырежды поступали просьбы подтвердить присутствие, проигнорированные получателем.
