— А реветь могут? — спросил Мэллори.
— Насколько мне известно, нет, — забеспокоился Мюргенштюрм.
— Давай-ка убираться отсюда ко всем чертям, — нетерпеливо бросил Мэллори, стремительно зашагав к тому месту, где оставил Иеведию. Старик пропал без следа.
— Может, вы не в том коридоре? — предположил Мюргенштюрм.
— Я оставил его здесь, — твердо заявил Мэллори.
— Тогда, наверное, он перешел.
— Поглядим. — Мэллори вернулся той же дорогой. Сделав вокруг слона изрядный крюк, они вошли в другой коридор, и в тот же миг позади раздался пронзительный птичий крик. Пройдя по коридору футов пятьдесят, они остановились.
— Его тут нет, — резюмировал Мэллори.
— Что нам теперь делать? — нервно спросил Мюргенштюрм.
— Вернуться туда, откуда пришли.
— Я заблудился, — признался эльф.
— До слона, а потом второй коридор налево.
— Подождите! — вдруг вскрикнул Мюргенштюрм.
— Что?
— По-моему, я слышал его.
— Лично я ничего не слышу.
— Сюда. — Эльф заторопился дальше по коридору, завопив:
— Иеведия!
Ответом ему было молчание.
— Ты ошибся, — сказал Мэллори.
— Ну, что-то я все-таки слышал! — Эльф занервничал.
— А я нет.
— Вроде были шаги.
Разговаривали они на ходу и тут обнаружили, что стоят у развилки коридора.
— И откуда же они доносились? — спросил Мэллори.
— По-моему, справа.
Мэллори шагнул за угол, повернулся направо… И оказался нос к носу с рычащим, скалящим зубы самцом гориллы.
— Иисусе! — пробормотал детектив.
Мгновение и человек, и горилла хранили полнейшую неподвижность. Затем Мэллори развернулся вокруг оси и рванул обратно в коридор, попутно едва не задавив Мюргенштюрма. Горилла взревела и забарабанила в грудь волосатыми ручищами, а потом неспешно заковыляла следом.
Вместе с Мюргенштюрмом, едва не наступающим ему на пятки, детектив выскочил к слону и свернул направо. Уже вбегая в ближайший коридор, он услышал за спиной пронзительный трубный клич слона и, только пробежав половину коридора, рискнул оглянуться.
— Мы в безопасности! — прохрипел он эльфу. — Ему не пролезть. Коридор для него слишком тесный.
— Но не для него, — заскулил Мюргенштюрм, указывая в противоположном направлении, откуда подкрадывался к ним черногривый лев, скользя брюхом по мраморному полу.
Где-то включили громкоговорители системы оповещения, и треск помех мгновенно напугал льва, метнувшегося в смежный коридор.
— Ежели считать, что вы еще живы, так вы, наверное, хотите получить объяснения, — произнес голос Иеведии.
— Было бы очень мило, — проворчал Мэллори под нос.
— Я не собирался вас бросать, мистер Мэллори, но просто больше не мог ждать. Видите ли, чучела в музее были набиты и установлены Акимом Рамблаттом.
— Кто такой этот чертов Аким Рамблатт? — прошептал Мюргенштюрм.
— Вы, наверное, гадаете, кто такой этот чертов Аким Рамблатт, — произнес голос старика. — Ответ таков: он был лучшим таксидерм истом, когда-либо жившем на свете. К тому времени, когда он начал работать на нас, он уже заслужил прозвище Мастер-творец. — Последовала короткая пауза. — Он заставляет свои чучела выглядеть настолько живыми, что те просто не понимают, что они мертвые. Они сидят там в своих стеклянных клетках, целый день ломая над этим голову, а часов в одиннадцать вечера каждую ночь не видят резона, почему бы не размять ноги и немного не прогуляться.
Следующую фразу поглотил протяжный крик какого-то неизвестного животного.
— Словом, обычно они проводят в движении час-другой, а после спохватываются, что вообще-то они не совсем живые. Может, Рамблатт и был Мастером-творцом, но Богом он все-таки не был. — Иеведия захихикал. — Так что ежели считать, что вы слышите мой голос, вам надобно только запрятаться в безопасном местечке на ближайшие пару часов, и все будет отлично. Однажды, когда этот час застал меня вне дежурки, я нырнул в озерко и дышал через соломинку… Конечно, это было еще до того, как Рамблатт пополнил экспозицию носорогом. Он"."a% не кровожадный, во всяком случае, для носорога, но любит побарахтаться, а озерко очень маленькое. — Он вздохнул. — А, ладно, что-нибудь сообразите. А сейчас прошу простить, настало мне время чуток вздремнуть. Если вы сумеете выбраться живыми, загляните ко мне в дежурку, у меня на печке стоит кофе. — Еще пауза. — Честное слово, больше ничего такого не приходит в голову, чтоб вам посоветовать. Комната сто четыре.
Громкоговорители смолкли.
— И давно пробило одиннадцать? — слабым голосом поинтересовался Мюргенштюрм. Мэллори посмотрел на часы:
— Семь минут.
— И все?
Детектив кивнул. Послышался шум движения.
— Здесь нельзя оставаться, мы как раз в середке африканской экспозиции, — сказал Мэллори. Шорох и похрустывание стали громче. — А что на втором этаже?
— По-моему, только кости и окаменелости, — пожал плечами Мюргенштюрм.
— Там не может быть опаснее, чем здесь, — решил детектив. — Давай найдем лестницу.
Он повернул налево, но окаменел при виде гориллы, ковыляющей с той стороны.
— В обратную сторону! Скорей!
Они вернулись к перекрестку, где стоял слон. Тот как раз изучал вход в один из противоположных коридоров, так что Мэллори и Мюргенштюрм, прижимаясь спиной к стене, бочком двинулись в обход, высматривая какую-нибудь табличку, указывающую в сторону лестницы или выхода.
Внезапно слон развернулся, прижал уши и без единого звука ринулся на них. Мюргенштюрм попятился обратно в коридор, пока Мэллори лихорадочно высматривал пути к бегству. В последний миг он бросился на пол, проскользил на животе под вытянутым хоботом ошарашенного толстокожего, вскочил на ноги и метнулся в следующий коридор. Слон тотчас же устремился за ним. У Мэллори вдруг мучительно засосало под ложечкой, когда он осознал, что выбрал как раз такой коридор, где слон пройдет без труда.
На следующем перекрестке он резко свернул направо, едва-едва уклонившись от хобота, и тут же резко затормозил, обнаружив в каких-то двух десятках футах от себя носорога, с хрюканьем бившего передним копытом у мраморной плиты.
Послышался клич слона, и пол затрясся от тяжелых шагов, способных расплющить человека в лепешку. Мэллори оглянулся: слон перегородил весь коридор. И Мэллори нырнул в диораму, только что покинутую носорогом.
Он ждал, что его вот-вот обхватит хобот, чтобы швырнуть о стену или насадить на длинные выцветшие бивни, и хотя громовой, ужасающий топот по-прежнему сотрясал стены, Мэллори оставался целым и невредимым, и наконец он заставил себя приоткрыть зажмуренные от страха глаза.
